Лев Мей - Стихотворения
Ох ты гой-еси, земля Русская,
За холмами ты схоронилася!
Поздно. Меркнет ночь; свет-зорька закатилася,
Потемнело поле чистое;
Задремала песня соловьиная;
Пробудился говор галочий.
А как русские по полю по великому
Изгор'оду из щитов багряных вывели,
Себе чести, князю славы добиваючи.
Спозаранок было в пятницу,
Потоптали наши витязи
Половецкую силу поганую,
Порассыпались стрелами по полю,
Красных девок схватив половецких,
С ними золото, ткани и бархаты;
А наметами, епачницами,
И кожухами, и узорочьем
Стали витязи мосты мостить
Над болотами да над топями.
Знамя красное и та хоруговь белая
Со багряной челкой и с древком серебряным
Достаются храброму святславичу.
Дремлет н'а поле гнездо Олега храброе:
Залетело далеко оно,
Да ни соколу ни кречету
На обиду не родилося,
Не токм'а тебе, черну ворону,
Половч'ину нечестивому.
Серым волком в степи Гзак бежит,
А Кончак ему след правит на великий Дон.
На другой-то день раным-ранешенько
Алой кровью з'ори разливаются:
Идут с моря тучи черные
(На четыре солнца надвигаются(;
В них трепещут молньи синия:
Быть-греметь грому немалому
И стрелами литься дождику,
От того ли от Дону великого!
Тут-то копья поломаются,
Тут-то сабли поиззубрятся,
На Каял-реке, у Дона великого!
Ох ты гой-еси, земля Русская,
За холмами ты схоронилася!
Вот и ветры, внучата Стрибоговы,
Навевают стрелы 'от моря
На могучий полк князя Игоря.
Стоном-стонет и гудит земля;
Реки мутно в берегах текут;
С поля п'ороси снимаются;
Знамена шумят - и половцы
Идут 'от Дону, 'от моря, от всех сторон.
Отступили полки русские…
Дети вражьи оцепили степи криками,.
Наши витязи щитами ли багряными.
Яр-тур Всеволод! Ты впереди стоишь!
Прыщешь стрелами на воинов,
О шеломы их гремишь мечом булатным…
А куда, ребята, Тур скакал,
Где на туре золотой шелом посвечивал,
Там легли горою головы,
А шеломы вражии аварские
Поразбиты саблями калеными
От тебя ли, яр-тур Всеволод!
Да и что ему, ребята, головы жалеть,
Коль забыл он жизнь почесную,
И Чернигов, и отцовский золотой престол,
И своей хозяйки милыя,
Красной Глебовны, обычаи и свычаи!
Протекали века Траяновы;
Миновали лета Ярославвовы;
Полегли полки Олега Святославовича.
Тот Олег ковал крамолу лезвием меча,
Сыпал стрелы по родной земле
И во Тмутаракань-граде в стремена вступил;
Звон его слыхал и Всеволод,
Ярослава-князя мощный сын,
А Владимир во Чернигове
По утрам уши закладывал;
А Бориса Вячеславича
Заманила слава к гибели
И на конский зелен'ой ковер
Уложила князя храброго
За обиду за Олегову.
Да как с той же со Каялы Святополк велел
На венгерских иноходцах увезти отца
Ко святой Софии Киевской.
Втопор'ы-то, при Олеге Гориславиче
Засевались и росли одни усобицы,
Гибла жизнь Даждь-божья племени,
И в таких крамолах княжеских
Коротали люди весь свой век.
Втапоры-то на святой Руси
Не покрикивали пахари.
Только в'ороны, на трупах сидя, каркали,
Да скликались галки на кормы лететь.
То бывало в прежние усобицы,
А такой рати не слыхано:
Спозаранок и до вечера,
А со вечера-то до свету
Кален'ые стрелы сыплются,
По шеломам сабли прыгают,
И стальные копья ломятся
Средь поля незнакомого,
Средь той земли Половецкия.
Почернела земля под копытами,
Вся костями была позасеяна,
Вся улита кровью алою, -
И взошел посев тоскою на святую Русь.
Чт'о шумит-звенит на свет-заре утренней?
Игорь-князь свои полки ворочает,
Мила брата Всеволода жалеючи.
Бились день, другой билися,
А к полудню-то на третий день
Пали стяги князя Игоря.
Тут, на береге Каял-реки,
Оба брата разлучилися,
Тут вина не стало более кровавого,
Тут покончили пирушку наши витязи:
Напоили сватов д'опьяна
И легли на землю Русскую…
Прилегла трава от жалости,
И с тоской к земле пригнулось дерево…
Подошло, ребята, время невеселое,
И пустыней сила призакрылася;
Заленла обида горькая
В силы пламени Даждь-божьего,
Стала девою на землю на Траянову,
Лебедиными крылами расплескалася
На синем на море, 'у Дону:
Пробудила время смутное.
А князья-то позабыли брань на в'орогов,
А затем, что брату молвил брат:
"То мое и это вот опять мое! "
Повели князья про малость речь великую,
А неверные со всех сторон с победами
Приходили в землю Русскую.
Ох, далеко залетел сок'ол,
Загоняючи птиц н'а море!
А уж Игорева п'олку воскресить нельзя.
Крикнул Карна ему вслед, и Жля
Наскочил на землю Русскую,
Из рогов каленых полымя бросаючи.
Зарыдали жены русские, возг'оворив:
"Как милых-то лад ни мыслию нам осмыслити,
Ни заветной думой сдумати,
Ни очами их завидети,
А не то что златом-серебром побрякивать! "
Застонал, ребята, Киев под невзгодою,
А Чернигов под напастями,
И тоска всю землю Русскую
Поняла, чт'о воды полые.
А князья ковали сами на себя беду,
И поганый ворог рыскал по святой Руси,
Со двора по белке подать собираючи.
Так-то храбрые Святславичи,
Игорь с Всеволодом, худую славу подняли:
Знать, задаром уложил ее
Их отец, Святслав, князь Киевский,
Тот ли грозный и великий князь.
Был грозой: своей дружиной сильною
Да мечами ли булатными
Страх нагнал на землю половецкую:
Притоптал он холмы с оврагами,
Возмутил он реки со озерами,
А Кобяка нечестивого,
Словно вихорь, вырвал из л'уки морской,
Из полков великих половецких, -
И упал Кобяк во стольном граде Киеве,
В светлой гриднице Святославовой.
Там и немцы со венедцами,
Там и греки со моравами
Поют славу Святославову
И поносят князя Игоря, -
А за то, что силу русскую
Погрузил на дно Каял-реки
И ту реку половецкую
Позасыпал русским золотом.
Тут князь Игорь из седла из золоченого
Пересел в седло кощеево…
Городские стены понасупились,
И веселье призатихнуло.
Святославу снился смутный сон.
"Будто я в горах под Киевом, -
Говорит он: - будто в эту ночь
Одевали меня с вечера
На кровати на тесовой черной ризою:
Подносили зелено вино,
А вино-то с зельем смешано…
Будто тощими колчанами
Мне на грудь и з грозных раковин
Крупный жемчуг сыпали… и нежили…
Будто доски все без матицы
В златоверхом тереме…
Будто всю ночь с вечера прокаркали
На лугу у Пленска вражьи вороны,
Залетали в дебрь Кисанову,
И никак мне не согнать их к морю синему".
А бояре говорят ему:
"Князь! печаль заполнила ум,
Оттого, что оба сокола
Отлетели с золота престола отчего
Поискать Тмутаракань вдвоем,
Аль испить шеломом из Дону,
И что тем ли сизым соколам
Обрубили крылья половцы
И в железа их опутали.
(Наступила тьма на третий день:
Оба солнышка померкнули,
И погасли два столпа багряные;
С ними оба молодые месяца,
Святослав с Олегом, тьмой покрылися.)
На Каял-реке затмился свет;
По Руси метнулись половцы,
Словно барсов лютый выводок,
Потопили Русь в синем море
И придали хану буйство превеликое.
На хвалу хула поднялася,
А нужда на волю-вольную,
И повергнулся див на землю
Вот и готские красные девицы
Запевают на береге 'у моря:
Русским золотом звенят они
И поют про время Бусово,
Шароканю месть лелеючи,
А уж нам, твоей дружине нет веселия.
Втапоры Святслав великий князь
Золотое слово выронил:
Со слезами его слово было смешано.
И сказал он: "Ох, племянники -
Игорь с Всевлодом! Не в пору вы
Стали землю половецкую
Сокрушать мечами, славы ищучи:
Одолели вы нечестием
И нечестием поганую кровь пролили.
Ваше сердце, в буйстве закаленное,
Сталью крепкою заковано…
Посмеялись вы над сединой моей!
Я не вижу власти сильного:
Многовоев Ярослава, брата милого,
Со черниговскими былями.
(Со Могутами, с Татранами, с Шельбирами,
Со Топчаками, с Ревугами, с Ольберами.)
Без щитов, с одним лишь засапожником,
Разгоняют они громким криком ворогов,
Возвещая славу прадедов.
Но вы молвили: "Мы сами помужаемся,
Сами славой прошлой раздобудемся,
Сами славой будущей поделимся! " -
Разве диво, братцы, старику помолодеть?
Коли сокол поднимается,
Отбивает он с налету птиц
И не даст в обтду своего гнезда.
Да беда: князья не в помощь мне!
Подошла година смутная…
Вон Ромны кричат под саблей половецкою,
А Владимир-князь под ранами;
Сыну Глебу - печаль-тоска! "
Князь великий Всеволод! Не мыслию
