Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика)
Мы много говорили во время прогулки, и все, что говорила Бидди, казалось мнѣ справедливо. Бидди никогда не оскорбляла меня, не была капризна, или сегодня доброю Бидди, а завтра совсѣмъ иною. Огорчая меня, она сама почувствовала бы лишь горе, а не радость; она скорѣе нанесла бы рану самой себѣ, нежели мнѣ. Какъ же я могъ изъ двухъ, не предпочитать ее?
— Бидди, сказалъ я на возвратномъ пути: — я бы желалъ, чтобъ ты могла наставить меня на путь истинный.
— Я сама того желала бы, сказала Бидди.
— Еслибъ я только могъ влюбиться въ- тебя… Ты не сердишься на мена за то, что я говорю такъ откровенно съ такою старинною знакомою, какъ ты.
— Ахъ, нѣтъ, другъ мой! нисколько, сказала Бидди:- не заботься обо мнѣ.
— Еслибъ я только могъ влюбиться, это было бы всего лучше для меня.
— Но, вѣдь, ты видишь, что этому не бывать, сказала Бидди.
Въ настоящій вечеръ мысль объ этомъ мнѣ показалась далеко не столь невѣроятною, какъ нѣсколько часовъ назадъ. Потому я замѣтилъ, что не совсѣмъ въ томъ увѣренъ; но Бидди сказала, что она увѣрена, и сказала это рѣшительно. Въ душѣ я подумалъ, что она права, но; тѣмъ не менѣе, я дурно принялъ ея увѣренность на этотъ счетъ.
Когда мы подошли къ кладбищу, намъ пришлось перейти плотину и перелѣзть чрезъ шлюзы. Изъ-за плетня ли или изъ-за тростинка, или, наконецъ, изъ тины, выскочилъ старый Орликъ.
— Эй, вы! промычалъ онъ:- куда вы оба идете?
— Куда же намъ идти какъ не домой?
— Ладно, сказалъ онъ: — чтобъ меня вздернули, если яя васъ не провожу до дому!
Эта пытка «быть вздернутымъ» была любимымъ его предположеніемъ. Онъ не приписывалъ никакого опредѣленнаго смысла приведенному слову, но употреблялъ его такъ хе, какъ свое собственное имя, съ цѣлью оскорбить человѣчество и вправить понятіе о какомъ-то дикомъ поврежденіи. Когда я былъ моложе, я думалъ, что еслибъ онъ лично вздернулъ меня, то вѣрно на остромъ крюкѣ.
Бидди очень не хотѣлось, чтобъ онъ шелъ съ нами, и она сказала мнѣ шопотомъ:
— Не давай ему идти съ нами; я не люблю его.
Такъ-какъ я самъ не жаловалъ Орлика, то и позволилъ себѣ сказать, что мы благодаримъ его, но не нуждаемся, чтобъ онъ насъ провожалъ. Онъ выслушалъ это со взрывомъ хохота и отошелъ; но, потомъ, крадучись, слѣдовалъ за нами въ нѣкоторомъ разстояніи.
Мнѣ было любопытно узнать, подозрѣвала ли Бидди, что онъ участвовалъ въ покушеніи на убійство, о которомъ сестра не могла дать никакого отчета, и я спросилъ ее, за что она не долюбливаетъ Орлика.
— О! возразила она, оглядываясь черезъ плечо въ то время, какъ онъ ковылялъ вслѣдъ за нами: — потому-что я подозрѣваю, что онъ любитъ меня.
— Развѣ онъ когда-нибудь сказалъ, что онъ любитъ тебя? спросилъ я съ негодованіемъ.
— Нѣтъ, отвѣчала Бидди, снова оглядываясь черезъ плечо:- онъ никогда не говорилъ этого; но онъ пляшетъ отъ удовольствія всякій разъ, что поймаетъ мой взглядъ.
Какъ ни ново и ни странно было это доказательство привязанности, я не сомнѣвался въ справедливости ея толкованія. Я бѣсился при мысли, что старый Орликъ осмѣливается любить ее; такъ бѣсила, какъ-будто это было личное мнѣ оскорбленіе.
— Но, вѣдь, тебѣ до того дѣла нѣтъ, сказала Бидди спокойно.
— Нѣтъ, Бидди, конечно, до того мнѣ дѣла нѣтъ, только оно мнѣ ненравится.
— И мнѣ тоже, хотя ужь это тебѣ рѣшительно все-равно.
— Совершенно такъ, отвѣчалъ я. — Но я долженъ сказать тебѣ, что я имѣлъ бы дурное о тебѣ мнѣніе, еслибъ ты поощряла его выходки.
Съ того вечера я сталъ слѣдить за Орликомъ, и всякій разъ, когда ему представлялся благопріятный случай поплясать передъ Бидди, я всегда становился между ними, чтобъ заслонить эту демонстрацію. Онъ пустилъ корни въ мастерской Джо, по случаю внезапнаго расположенія къ нему моей сестры, а то я постарался бы выжить его. Онъ совершенно понималъ мое дружеское къ нему расположеніе и платилъ мнѣ взаимностью, какъ я имѣлъ случай узнать впослѣдствіи.
Будто и безъ того въ умѣ моемъ не было достаточной путаницы, я въ пятьдесятъ тысячъ разъ усугублялъ ее разными пустыми доводами, хотя и сознавалъ ясно, что Бидди неизмѣримо-лучше Эстеллы и что простая, честная, трудовая жизнь, для которой я рожденъ, не имѣла ничего постыднаго, но, напротивъ, представляла мнѣ достаточно средствъ достигнуть собственнаго уваженія и счастья. По-временамъ я рѣшительно приходилъ къ заключенію, что нерасположеніе мое къ доброму, старому Джо и къ кузницѣ прошло, и что я на прямой дорогѣ, чтобъ сдѣлаться товарищемъ Джо и жениться на Бидди, какъ вдругъ какое-нибудь проклятое воспоминаніе дней, проведенныхъ въ домѣ миссъ Гавишамъ, поражало меня подобно разрушительному снаряду и снова разсѣявало мои хорошія мысли. Разсѣянныя мысли не скоро собираются опять, и часто, прежде нежели мнѣ удавалось собрать ихъ, онѣ снова разсѣявались но всѣмъ направленіямъ, при одной мимолетной мысли, что, быть-можетъ, когда я выслужу свои годы, миссъ Гавишамъ выведетъ меня въ люди. Еслибъ даже и прошли годы моего ученія, то я и тогда все еще находился бы въ сомнѣніи. Но сроку моего ученія не суждено было истечь и мои сомнѣнія разрѣшились преждевременно.
XVIII
Какъ-то разъ, въ субботу, на четвертомъ году моего ученья у Джо, нѣсколько человѣкъ собралось передъ огнемъ въ трактирѣ «Лихихъ Бурлаковъ», я въ томъ числѣ. Мистеръ Уопсель читалъ газету, а остальные слушали его съ напряженнымъ вниманіемъ.
Недавно было совершено убійство, надѣлавшее много шуму, и мистеръ Уопсель былъ по уши въ крови. Онъ страшно таращилъ глаза при каждомъ выразительномъ прилагательномъ и одинъ-одинёшенекъ стоялъ за всѣхъ свидѣтелей. Едва-внятно простоналъ онъ: «пришелъ мой конецъ», олицетворяя въ себѣ несчастную жертву и, вслѣдъ затѣмъ, дико заревѣлъ за убійцу: «Ужь я тебя доканаю!» Показанія медика онъ произнесъ, подражая во всемъ нашему врачу. Голосѣ его такъ дрожалъ и прерывался, когда онъ разсказывалъ устами стараго сторожа о томъ, какъ слышалъ шумъ и удары, что дѣйствительно можно было усомниться въ умственной состоятельности этого свидѣтеля. Уголовный слѣдователь въ рукахъ Уопселя превратился въ Тимона аѳинскаго, а сторожъ — въ Коріолана. Уопсель былъ въ восторгѣ и мы всѣ были въ восторгѣ вполнѣ вкушая это изысканное удовольствіе. Въ такомъ прекрасномъ настроеніи духа, мы произнесли обвиненіе въ умышленномъ убійствѣ.
Тогда только замѣтилъ я присутствіе довольно-страннаго господина, который стоялъ облокотившись на спинку лавки напротивъ меня, и смотрѣлъ на насъ. Лицо его выражало презрѣніе и онъ какъ-то раздражительно грызъ ноготь на указательномъ пальцѣ, не спуская съ насъ глазъ.
— Ну, сказалъ незнакомецъ мистеру Уопселю, когда чтеніе прекратилось: — вы все порѣшили къ своему удовольствію — не такъ ли?
Всѣ вздрогнули и взглянули на него, какъ-будто; онъ былъ самъ убійца, а онъ, въ свою очередь, окинулъ всѣхъ холоднымъ, саркастическимъ взглядомъ.
— Конечно, виновенъ? сказалъ незнакомецъ. — Что тутъ и говорить — ну!
— Сэръ, возразилъ мистеръ Уопсель: — хотя я и не имѣю чести васъ знать, но я все же утверждаю, что онъ виновенъ.
Въ нашей группѣ пробѣжалъ одобрительный ропотъ.
— Я такъ и зналъ, сказалъ незнакомецъ: — я такъ и зналъ, такъ вамъ и сказалъ. Но теперь позвольте мнѣ задать вамъ одинъ вопросъ: знаете ли вы, что, по англійскимъ законамъ, всякій человѣкъ признается невиннымъ до-тѣхъ-поръ, пока его вина не доказана, или вы этого не знаете?
— Сэръ, началъ-было мистеръ Уопсель: — въ качествѣ англичанина, я самъ…
— Постойте, постойте! сказалъ незнакомецъ, кусая ноготь и не спуская съ него глазъ:- не уклоняйтесь отъ вопроса: или вы знаете, или не знаете — одно изъ двухъ?
И онъ отбросилъ голову на сторону съ какимъ-то вызывавшимъ и вопрошавшимъ выраженіемъ, ткнулъ пальцемъ на мистера Уопселя, какъ-бы указывая на него, а потомъ снова принялся грызть ноготь.
— Ну, что жь? продолжалъ онъ. — Знаете вы, или не знаете?
— Конечно, знаю, возразилъ мистеръ Уопсель.
— Конечно, знаете! Такъ зачѣмъ же вы не сказали этого сразу? Ну, теперь еще спрошу я у васъ, сказалъ онъ, какъ-бы по праву завладѣвъ мистеромъ Уопселемъ:- знаете ли вы, что никто изъ свидѣтелей не былъ на очной ставкѣ?
Мистеръ Уопсель успѣлъ пробормотать: «Я только могу сказать…» какъ незнакомецъ перебилъ его:
— Какъ! вы опять не хотите отвѣчать на мой вопросъ: да или нѣтъ? Такъ я начну снова.
И онъ снова ткнулъ на него пальцемъ, готовясь грызть ноготь.
— Слушайте меня. Извѣстно ли вамъ, или неизвѣстно, что никто изъ свидѣтелей не былъ на очной ставкѣ — ну, говорите же: да или нѣтъ?
Мистеръ Уопсель колебался и мы уже начинали составлять себѣ очень-жалкое о немъ понятіе.
— Да ну же! продолжалъ незнакомецъ. — Такъ и быть, я вамъ помогу, хоть вы этого и не стоите. Взгляните на то, что вы держите въ рукахъ. Что это-такое?
