Пэрл Бак - Сыновья
Однако, несмотря на это, крестьяне его ненавидели и неохотно отдавали ему, что он требовал. И все-таки, хотели они того или нет, а давать приходилось, потому что они были безоружны. В старое время они могли бы восстать, вооружившись вилами, косами, ножами и другими нехитрыми орудиями, а теперь, когда у бандитов были заграничные винтовки, все это уже не годилось: и храбрость и гнев были бессильны против такой скорой смерти.
Когда Ван Тигр спросил своих лазутчиков, сколько человек в шайке у Леопарда, то они отвечали ему по-разному: одни говорили, что у него пятьсот человек, другие — что две или три тысячи, третьи же слышали, что у него больше десяти тысяч. Он не мог разобрать, где правда, и понял только, что у Леопарда гораздо больше людей, чем в его отряде. Он много над этим раздумывал и решил, что нужно действовать хитростью и беречь патроны до последней жестокой схватки, а если возможно, то и совсем не вступать в бой. Так он сидел и раздумывал, слушая своих лазутчиков и, не останавливая их, позволял говорить все, что хотят, зная, что простой человек скорее проговорится невзначай, сам того не подозревая. Солдат, любивший пошутить, тот самый, который прозвал своего начальника Чернобровым Тигром, хвастливо говорил, изо всех сил напрягая свой слабый голос:
— А я не струсил и пробрался в самый большой город, главный во всей провинции, и подслушивал, что говорят. Там тоже боятся Леопарда. Этот Леопард каждый год на праздниках требует с них денег, и купцы дают ему целую кучу серебра, чтобы он не напал на самый город. Мне это говорил продавец шариков из свинины; лучше этих шариков мне не приходилось едать, — свиньи здесь редкие, начальник, а в кушанья кладут чеснок, хорошо бы нам остаться здесь, — а я его спросил: «Почему же начальник вашей области не пошлет своих солдат сражаться за народ против этого бандита?» А этот продавец оказал: «Он хороший парень» и в придачу дал мне еще один развалившийся шарик даром. «Наш начальник совсем ослаб от опиума и боится даже своей тени, а генерал, которого он держит при армии, никогда, не бывал на войне и даже не умеет держать в руках ружье, — это спесивый, бестолковый коротышка, и похлебка для него куда важнее, чем то, что с нами случится! А начальник области — посмотрел бы ты, сколько он держит при себе телохранителей, и платит им все больше и больше, чтобы они не восстали против него и чтоб их не подкупил кто-нибудь другой, и на это он выбрасывает деньги, не жалея, словно спитой чай из остывшего чайника. Он до того труслив, что весь дрожит и трясется, — стоит при нем заговорить о Леопарде; хочет от него избавиться, а сам боится пальцем двинуть и с каждым годом платит Леопарду все больше, чтобы его не трогали». Так сказал мне продавец, а когда я съел свинину и увидел, что он больше не даст, даже за плату, я пошел дальше и заговорил с нищим, который сидел на солнце у стены и искал у себя в одежде вшей. Это был умный старик и всю свою жизнь только и делал, что просил милостыню на городских улицах. Таких ловких стариков я в жизни не видывал: поймает вошь и откусит ей голову, так что даже на зубах хрустит. И столько на нем было вшей, что, должно быть, он наедался досыта! Мы с ним обо многом поговорили, и он сказал, что начальник области, пожалуй, что-нибудь и сделает в этом году, — до высших властей дошло, что он допустил бандита править областью, а на место начальника многие зарятся и донесли на него властям, так что если он слетит, из-за его места поднимется свара: область эта богатая и доходная. А народ жалеет его и говорит: «Как же, мы откормили старого волка, и он не так жаден, как прежде, а новый будет прожорлив, и нам опять придется откармливать его».
Так Ван Тигр позволял своим людям говорить все, что им вздумается, и как все простые люди они рассказывали все, что слышали, с прибаутками и громким смехом, потому что многого ждали впереди и верили в своего начальника, а кроме того, все они были сыты, и всем им нравились новые земли и деревни, которыми они проходили. Хотя населению приходилось кормить этих двоих, Леопарда и начальника области, у них все же оставалось вдоволь для того, чтобы прокормиться и самим; земля была плодородна, и у них оставалось немало. И Ван Тигр позволял своим людям говорить, и если не все их речи стоило слушать, то нередко они роняли слово о том, что нужно было знать Вану Тигру, и он легко мог отсеять пшеницу от мякины, будучи гораздо умнее их.
Визгливый голос солдата умолк. Ван Тигр обратил внимание на его последние слова о том, что начальник области боится потерять свое место, и глубоко над ними задумался. Ему казалось — в них суть всего дела и что этот слабый старик поможет ему захватить власть над всей областью. Чем больше он слушал своих людей, тем больше убеждался в том, что Леопард не так силен, как ему прежде казалось, и, недолго подумав, решил послать лазутчиков в самое гнездо бандитов и узнать, что там за люди и каковы силы у Леопарда.
В тот вечер он долго приглядывался к своим людям, которые ужинали на корточках, держа в руках маленькие хлебцы и миски с жидкой кашей, и долго не мог решить, кого послать лазутчиком: все они казались ему недостаточно ловкими и недостаточно умными. Потом взгляд его упал на племянника, которого он держал при себе, — тот с жадностью ел, и так набил рот, что щеки у него отдувались. Ван Тигр повернулся и ушел в свою комнату, и мальчик встал и сейчас же последовал за ним, — такова была его обязанность. И Ван Тигр велел ему закрыть двери и выслушать, что он скажет:
— Хватит ли у тебя храбрости сделать то, что я прикажу?
И мальчик ответил твердо, все еще прожевывая хлеб:
— Испытай меня, и ты узнаешь!
Тогда Ван Тигр сказал:
— Я испытаю тебя. Возьми небольшую рогатку, из каких мальчишки бьют птиц, и ступай вон на ту двуглавую гору, притворись, что ты заблудился и боишься диких зверей, и с плачем подойди к воротам. Когда тебя впустят, скажи, что ты крестьянский сын из долины, по ту сторону горы, и пришел на гору пострелять птиц, что ты не заметил, как наступила ночь, — и сбился с дороги и просишь приютить тебя на ночь в храме. Если тебя не оставят переночевать, проси дать тебе хотя бы проводника к ущелью, да смотри хорошенько по сторонам и все примечай: сколько там людей, сколько у них ружей, каков из себя Леопард; потом вернись и расскажи мне все. Хватит ли у тебя на это храбрости?
Ван Тигр не сводил с юноши своих черных глаз и видел, что его румяное лицо побледнело и рябины выступили на коже, словно шрамы, но он отвечал довольно твердо, хотя дыхание у него прерывалось:
— Хватит.
— Я тебе еще ничего не поручал, — продолжал Ван Тигр строго, — может быть, твое шутовство теперь пригодится. Если ты собьешься с дороги и не сумеешь ее снова найти, если ты выдашь себя, вина будет твоя. Однако, хоть лицо у тебя веселое и глупое, я знаю, что ты куда умнее, чем кажешься, потому-то я и выбрал тебя. Прикидывайся дураком, и бояться тебе будет нечего. А если тебя поймают, хватит ли у тебя храбрости умереть, не проболтавшись?
Тогда густая краска снова прилила к лицу юноши, и, выпрямившись, крепкий и стройный в своей грубой одежде из синей дабы, он отвечал:
— Испытай меня, начальник!
Ван Тигр был им доволен и оказал:
— Молодец! Это и есть испытание, и если ты его выдержишь, то будешь достоин повышения.
И он слегка улыбнулся, глядя на юношу, и сердце его, которое редко волновало что-либо, кроме вспышек гнева, теперь слегка смягчилось. Но причиной этому не была любовь к мальчику, — он его не любил, — а какая-то смутная тоска, и ему снова захотелось иметь сына, не такого, как этот мальчик, а своего собственного сына, сильного, верного и смелого.
Он велел мальчику надеть платье, какое носят крестьянские дети, опоясаться полотенцем и надеть на босые ноги старые и рваные башмаки, потому что перед ним была длинная дорога и нужно было карабкаться по острым скалам. Потом Рябой сделал из раздвоенного сучка небольшую рогатку, какая есть у каждого мальчишки, и, когда она была готова, легко сбежал вниз по склону горы и скрылся в лесу.
За те два дня, что Рябой пробыл в отсутствии, Ван Тигр наводил порядки в своем отряде, как задумал, и каждому назначил работу, чтобы никто не оставался праздным. Верных людей он разослал по деревням закупать съестное. Послал их не вместе, а одного за другим, и они закупали мясо и хлеб понемногу, чтобы никто не догадался, что они делают закупки на сто человек.
Когда наступил вечер второго дня, Ван Тигр вышел из храма и стал смотреть с каменной лестницы вниз, не возвращается ли племянник. В глубине души он боялся за мальчика, и при мысли, что он, может быть, умер мучительной смертью, чувствовал непривычную жалость и раскаяние, и когда совсем стемнело и взошел молодой месяц, он взглянул на гору Двуглавого Дракона и подумал:
«Следовало бы послать человека, без которого я мог бы обойтись, а не сына моего родного брата. Если он умрет жестокой смертью, как я взгляну брату в глаза? И все-таки я могу доверять только родному по крови».
