Дзюнъитиро Танидзаки - ЛЮБОВЬ ГЛУПЦА
— Как, и вещи взяла?
— Корзину, узел и чемодан, большую часть вещей. Правду сказать, вчера мы немного повздорили.
— Она сказала, что поедет сюда?
— Она?… Нет, это сказал я: «Как только вернешься в Асакусу, сразу же пришли за вещами». Я думал посоветоваться, когда кто-нибудь из вас придет.
— А-а, понятно… Но она к нам не приходила. Быть может, еще вернется…
— Но если она ушла вчера вечером… и с тех пор неизвестно, где… — входя в комнату, сказал брат Наоми. — Поищите ее где-нибудь поблизости. Раз ее до сих пор здесь нет, вряд ли она сюда придет.
— И потом, Наоми-тян давно уже не появлялась. Пожалуй, я уже месяца два ее не видала.
— Тогда вот что… Пожалуйста, если Наоми придет сюда, немедленно дайте мне знать.
— Да, конечно, мы не собираемся снова брать ее в дом, если она вернется, мы сразу же вам сообщим.
Некоторое время я в растерянности сидел у порога, прихлебывал поданный мне чай. Незачем было рассказывать о своих переживаниях сестре и брату, не выказавшим особого беспокойства, узнав о бегстве младшей сестры. Поэтому я попросил, если Наоми появится днем, тотчас же позвонить мне по телефону на службу. Если меня не застанут там (в последнее время я часто пропускал службу), я просил послать телеграмму в Омори, и я сразу за ней приеду, а до тех пор просил не выпускать ее из дому. Чувствуя, что на этих безалаберных людей нельзя положиться, я еще раз на всякий случай оставил им номер своего служебного телефона, свой подробный адрес в Омори и вышел.
Что делать? Куда пойти?
Я готов был заплакать — впрочем, возможно, и в самом деле плакал; выйдя на улицу, я бесцельно побрел в парк. Убедившись, что Наоми не вернулась к родным, я понял, что положение серьезнее, чем я ожидал.
«Она, конечно, у Кумагая. Убежала к нему», — решил я. Я вспомнил, что вчера, уходя, Наоми заявила, что ей сразу же понадобятся кое-какие вещи. Да, конечно, она там. Решила отправиться к Кумагаю и поэтому взяла так много вещей. А может быть, они уже заранее договорились. В таком случае положение осложняется еще больше. Он скверный мальчишка, но родители, кажется, люди порядочные и не допустят, чтобы сын поступил так неприлично. Но, может быть, он тоже ушел из дома и скрывается где-нибудь вместе с Наоми? Украл у родителей деньги и развлекается с ней…
Во-первых, я не знаю, где живет Кумагай. Ну, да это можно узнать, но вряд ли он будет держать Наоми в родительском доме. Я переговорю с родителями Кумагая и потребую их вмешательства. Конечно, он может не послушать родителей, но как только все деньги выйдут, им не на что станет жить… В конце концов, ему придется возвратиться домой, а Наоми вернется ко мне. Кончится дело этим, но тем временем что будет со мной? Когда наступит конец моим мукам — через месяц, через два, через три или, может быть, через полгода? Нет, это ужасно! Возвращение затянется, а за это время она, чего доброго, может встретить еще какого-нибудь мужчину… Медлить нельзя… Если мы будем жить врозь, связь между нами ослабеет. С каждой секундой Наоми все больше отдаляется от меня. Черт возьми! Нет, я не позволю ей убежать! Я верну ее во что бы то ни стало!
Если бы я мог сейчас помолиться! Я не верил в богов, но в тот момент я вспомнил о них и взмолился, обращаясь к богине Каннон. «Сделай так, чтоб я скорей узнал, где Наоми, сделай так, чтоб она завтра же вернулась ко мне», — искренно молил я. Не помню, где я бродил потом. Обойдя несколько баров и безобразно напившись, я вернулся в Омори за полночь. Но, как ни пьян я был, мысль о Наоми не покидала меня. Я старался заснуть, но это не удавалось. Протрезвев, я снова стал тосковать все о том же. Как узнать, где Наоми? Действительно ли она убежала к Кумагаю? Остается только нанять сыщика, иначе ничего не узнаешь. Но тут я неожиданно вспомнил о Хамаде. Да, да, ведь существует же Хамада, я совсем позабыл о нем! Он будет на моей стороне. Когда мы расстались в ресторане «Мацуаса», я взял его адрес. Завтра же ему напишу. Письмо идет слишком долго, дам телеграмму… Нет, это уж чересчур! Может быть, у него есть телефон, позвоню ему и попрошу прийти. Нет, не нужно звать его к себе, лучше попросить, чтобы он, когда у него будет свободное время, сходил на разведку к Кумагаю, — сейчас важнее всего узнать, что собирается предпринять Кумагай. Хамада связан с ним, он сумеет разузнать все. В данное время только он способен понять мои страдания, помочь мне. Но, может быть, и эта моя надежда похожа на «молитву в час беды»…
На следующее утро я вскочил в семь часов и побежал к соседнему автомату. Взяв телефонную книжку, я, к счастью, нашел там телефон Хамады.
— Вам молодого барина? Они еще почивают… — ответила служанка.
— Простите, но у меня спешное дело, пожалуйста, передайте ему, — попросил я.
Через некоторое время я услышал голос Хамады:
— Кавай-сан? Из Омори? — спросил он сонным голосом.
— Да, Кавай. Из Омори. Простите, пожалуйста, за беспокойство. Конечно, очень невежливо звонить в такое время, но, понимаете, дело в том, что… Наоми сбежала.
Слово «сбежала» я невольно произнес, чуть не плача. Было холодное зимнее утро, я вышел, накинув только короткое ватное кимоно поверх ночного, и, сжимая телефонную трубку, не мог остановить дрожь.
— Ах, вот что?… Я этого ожидал…
Я не думал, что Хамада отнесется к этому так спокойно.
— Вы уже знаете?
— Я видел ее вчера вечером.
— Наоми?… Вчера вечером мы встречались с Наоми? Теперь я не только дрожал всем телом, но у меня зуб на зуб не попадал.
— Вчера я ходил на танцы в Эльдорадо, и Наоми была там. Я особенно не расспрашивал, но она была какая-то совсем другая, и я подумал, что, наверное, что-то произошло.
— С кем она была? С Кумагаем?
— Не только с Кумагаем, с ней было еще несколько человек, в том числе один европеец.
— Европеец?…
— Да… И на ней было роскошное европейское платье.
— Когда она уходила из дому, она не взяла европейских платьев.
— Тем не менее на ней было европейское платье, роскошный вечерний туалет.
Ошеломленный, я так и застыл на месте, как человек, которого морочит лиса, и не знал, о чем еще спрашивать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
— Алло, алло, Кавай-сан, что с вами?… Я слушаю.
Я долго молчал у телефона.
— Алло, алло… — повторял Хамада.
— А-а, да…
— Это вы, Кавай-сан?
— Да… да…
— Что с вами?
— Я… Я не знаю что делать…
— Нельзя же размышлять у телефона! Так вы ничего не придумаете.
— Я понимаю… Хамада-кун, я не знаю как быть… Я совсем потерял голову. С тех пор как она ушла, я страдаю, не могу уснуть. — Чтобы вызвать сочувствие Хамады, я продолжал как можно более жалобным тоном: — Хамада-кун, сейчас у меня нет никого, к кому обратиться. Простите, что беспокою вас, но я… я хочу как-нибудь узнать, где Наоми. У Кумагая она или у кого-то другого? Вот и осмелился просить вас об этом: не можете ли вы узнать? Я думал, что поскольку вы связаны с ним, то разузнаете обо всем лучше, чем я. Поэтому…
— Хорошо, это я сразу узнаю, — без запинки ответил Хамада. — А у вас есть какое-нибудь предположение, где она может находиться?
— Я думаю, Наоми, конечно, у Кумагая. Вам я могу сказать. У меня есть доказательства, что Наоми по-прежнему тайно встречалась с ним. Это открылось, и поэтому мы поссорились. Я выгнал ее из дому.
— Гм…
— Вы сказали, что видели ее с европейцем и с другими мужчинами… В европейском платье?… Это совсем сбивает меня с толку. Но если вы встретитесь с Кумагаем, то сможете узнать, как обстоит дело.
— Да, конечно, конечно, — перебил мои жалобы Хамада, — постараюсь во что бы то ни стало узнать.
— И прошу вас — поскорее! Если бы вы уже сегодня сообщили мне, я был бы вам так обязан…
— Хорошо, может быть, я узнаю сегодня же. Куда вам сообщить? Вы по-прежнему в конторе на улице Ои?
— Нет, с тех пор как это случилось, я не в силах ходить на службу. Мне все время кажется — вдруг Наоми вернется, а дома никого нет… И вот еще что: хоть это дерзко с моей стороны, но, видите ли, разговаривать по телефону несколько неудобно, хорошо бы нам встретиться… Если вы что-нибудь узнаете, не сможете ли вы приехать в Омори?
— Мне все равно. Я свободен.
— Вот спасибо! Я буду вам очень благодарен. — И мысленно представив себе, с каким нетерпением я буду его ждать, я торопливо добавил: — Когда приблизительно вы придете? Часам к двум, к трем, вы, вероятно, уже узнаете?
— Думаю, что узнаю, но наверное не могу сказать. Приложу все усилия, но, может быть, пройдут два-три дня…
— Ничего не поделаешь! Я буду ждать вас дома и завтра, и послезавтра.
— Хорошо. При встрече поговорим обо всем подробно. До свидания!
— Алло, алло… — Автомат было выключился, но я снова поспешно вызвал Хамаду. — Алло, алло… Э-э… Вот еще что… Это, конечно, зависит от обстоятельств, но если вы сами увидите Наоми и будете говорить с ней, пожалуйста, скажите ей, что… Я не обвиняю ее ни в чем, я понял, что тоже виноват в ее падении. Я был неправ и поэтому прошу у нее прощения. Я согласен на все условия, готов забыть все и прошу ее вернуться ко мне, Если она не согласится, то прошу хотя бы встретиться со мной один раз…
