Эрнест Хемингуэй - Острова в океане
– Тебе не видно, Эдди? – спросил Роджер, не отпуская спинки кресла.
– Нет еще. Води ее, Дэви, води.
Дэвид продолжал поднимать и опускать удилище; леска виток за витком продолжала наматываться на разбухшую катушку.
Вдруг рыба остановилась, удилище перегнулось вершинкой к воде, и леска опять стала разматываться.
– Нет! Не может быть! – сказал Дэвид.
– Может, – сказал Эдди. – От нее всего жди.
Дэвид медленно приподнял удилище, преодолевая его тяжесть, и вслед за этим медленным подъемом леска снова стала легко и равномерно наматываться на катушку.
– Она только на минутку задержалась, – сказал Эдди. Сдвинув на затылок свою старую фетровую шляпу, он всматривался в чистую, темно-лиловую воду. – Вот она, – сказал он.
Томас Хадсон отскочил от штурвала и глянул за борт. Рыба показалась в глубине за кормой, маленькая, укороченная в ракурсе, и тут же на глазах у Томаса Хадсона стала расти – не с такой стремительностью, как вырастает летящий на тебя самолет, но так же неуклонно и грозно.
Томас Хадсон тронул Дэвида за плечо и вернулся к штурвалу. И тут он услышал голос Эндрю:
– Ой! Смотрите! – И увидел ее, не отходя от штурвала. Она плыла под водой прямо за катером – бурая, раздавшаяся в ширину и в длину.
– Так держать, – сказал Роджер не оглядываясь.
И Томас Хадсон ответил:
– Есть так держать.
– О господи! Смотрите! – сказал Том-младший.
Теперь она выросла до огромных размеров – Томас Хадсон впервые видел такую меч-рыбу. Уже не бурая, а иссиня-лиловая по всей своей длине, рыба медленно, плавно двигалась в том же направлении, куда шел катер. Она двигалась за самой кормой и справа от Дэвида.
– Пусть так и идет, Дэви, – сказал Роджер. – Она хорошо идет, хорошо.
– Дай чуть вперед, – сказал Роджер, не сводя глаз с рыбы.
– Есть чуть вперед, – ответил Томас Хадсон.
– Мотай леску, – сказал Дэвиду Эдди.
Томас Хадсон увидел вертлюжок поводка, показавшийся над водой.
– Еще немного вперед, – сказал Роджер.
– Есть еще немного вперед, – повторил Томас Хадсон.
Он следил за рыбой и поворачивал катер в том направлении, куда она плыла. Теперь рыба была видна ему вся – лиловая длина ее тела, широкий, торчащий вперед меч, вспарывающий воду плавник на широкой спине и огромный хвост, который, почти не двигаясь, посылал ее вперед.
– Дай еще немного, – сказал Роджер.
– Есть дать еще немного.
Дэвид вывел поводок лески наружу.
– Ты готов, Эдди? – спросил Роджер.
– Готов, – сказал Эдди.
– Следи за ней, Том, – сказал Роджер и, наклонившись над кормой, ухватил поводок. – Ослабь тормоз, – сказал он Дэвиду и, поднимая, придерживая тяжелый поводок, стал медленно выводить рыбу ближе к багру.
Рыба шла наверх – широкая, длинная, как затонувшее бревно. Дэвид следил за ней, в то же время поглядывая на вершинку удилища и стараясь, чтобы его не захлестнуло леской. Впервые за шесть часов спина, руки и ноги у него не чувствовали напряжения, и Томас Хадсон видел, как подрагивают, дергаются у мальчика мускулы на ногах. Эдди с багром нагнулся над кормой, а Роджер медленно, равномерно вел поводок кверху.
– Больше тысячи фунтов потянет, – сказал Эдди. Потом очень тихо: – Роджер, крючок держится на ниточке.
– Сможешь дотянуться до нее? – спросил Роджер.
– Пока нет, – сказал Эдди. – Легче, легче, не спешите.
Роджер продолжал подтягивать поводок, и огромная рыба постепенно приближалась к катеру.
– Сейчас оборвется, – сказал Эдди. – На честном слове держится.
– А теперь достанешь? – спросил Роджер. Голос у него не изменился.
– Нет еще, – так же тихо сказал Эдди.
Роджер поднимал рыбу мягко, со всей осторожностью, на какую только был способен. И вдруг напряжение исчезло из его тела, и он выпрямился, держа в обеих руках провисший поводок.
– Нет. Нет. Нет. Боже мой, нет! – сказал Том-младший.
И в ту же минуту Эдди с багром кинулся в воду, пытаясь дотянуться до рыбы и забагрить ее.
Но все было напрасно. Огромная рыбина, похожая на большую темно-лиловую птицу, постояла в глубине, потом медленно пошла вниз. Они смотрели, как она опускалась, становясь все меньше и меньше, и наконец исчезла из виду.
Шляпа Эдди плавала по спокойной воде, а сам он держался за багор. Веревка от багра тянулась к пиллерсу на корме. Роджер обнял Дэвида, и Томас Хадсон увидел, что плечи у мальчика трясутся. Но он предоставил его Роджеру.
– Спусти трап, помоги Эдди влезть, – сказал он Тому-младшему. – Энди, возьми удилище. Вынь его из гнезда.
Роджер поднял Дэвида, донес его до койки у правого борта и положил там. Он продолжал обнимать мальчика, а тот лежал на койке ничком.
Эдди, весь мокрый, влез на катер и стал переодеваться. Эндрю выловил багром его шляпу, а Томас Хадсон успел сходить в каюту за рубашкой и брюками для Эдди и за рубашкой и шортами для Дэвида. Он с удивлением отметил, что ничего не чувствует, кроме жалости и любви к Дэвиду. Эта схватка с рыбой иссушила в нем все другие чувства.
Когда он вернулся, Дэвид, голый, по-прежнему лежал на койке лицом вниз, а Роджер растирал его спиртом.
– Плечи больно и копчик, – сказал Дэвид. – Там, пожалуйста, потише, мистер Дэвис.
– Это где натерло, – сказал ему Эдди. – Сейчас отец смажет тебе руки и ноги меркурохромом. Это не больно.
– Надень рубашку, Дэви, – сказал Томас Хадсон. – А то простудишься. Том, принеси ему одеяло какое полегче.
Томас Хадсон смазал меркурохромом те места, где лямки натерли мальчику спину, и помог ему надеть рубашку.
– Я уже ничего, – тусклым голосом проговорил Дэвид. – Я хочу кока-колы. Можно, папа?
– Пожалуйста, – сказал Томас Хадсон. – А потом Эдди разогреет тебе суп.
– Я не голоден, – сказал Дэвид. – Я сейчас не смогу есть.
– Ну, подождем немного, – сказал Томас Хадсон.
– Я понимаю, каково тебе, Дэви, – сказал Эндрю, подавая ему бутылку кока-колы.
– Никому этого не понять, – сказал Дэвид.
Томас Хадсон объяснил старшему сыну, каким курсом идти к острову.
– Смотри, чтобы моторы работали синхронно, на триста оборотов, Томми, – сказал он. – Когда стемнеет, будет виден маяк, а потом я произведу корректировку.
– Ты меня почаще проверяй, папа. Скажи, тебе так же тошно, как мне?
– Тут ничего не поделаешь.
– А Эдди попытался что-то сделать, – сказал Том-младший. – Не каждый прыгнул бы в океан за какой-то рыбой.
– Эдди был на волоске, – сказал ему отец. – Ты представляешь себе, что могло бы случиться, если бы он забагрил ее не с катера, а в воде?
– Эдди бы справился, – сказал Том-младший. – Ну как, синхронно они работают?
– К моторам надо прислушиваться, – сказал ему отец, – а не только на тахометры поглядывать.
Томас Хадсон подошел к койке и сел рядом с Дэвидом. Мальчик был закутан в легкое одеяло, и Эдди возился с его руками, а Роджер смазывал ему меркурохромом ноги.
– А-а, папа, – сказал он и посмотрел на Томаса Хадсона, а потом отвел глаза в сторону.
– Жаль, Дэви, очень жаль, – сказал ему отец. – Ты так с ней сражался. Лучше Роджера, лучше всех, кого я знаю.
– Большое спасибо, папа. Только не надо об этом говорить.
– Дать тебе чего-нибудь, Дэви?
– Если можно, еще кока-колы, – сказал Дэвид.
Томас Хадсон вынул из ящика для наживки бутылку охлажденной на льду кока-колы и откупорил ее. Он сел рядом с Дэвидом, и мальчик выпил всю бутылку, держа ее в руке, которую Эдди уже успел обработать.
– Суп скоро будет готов. Он уже закипает, – сказал Эдди. – Том, а соус не подогреть? К салату из крабов?
– Подогрей, – сказал Томас Хадсон. – Мы с утра ничего не ели. А Роджер так за весь день не выпил ни глотка.
– Только что – бутылку пива, – сказал Роджер.
– Эдди, – сказал Дэвид. – А сколько она весила, по правде?
– Больше тысячи фунтов, – сказал ему Эдди.
– Спасибо вам, что вы прыгнули за борт, – сказал Давид. – Большое спасибо, Эдди.
– Да ну, чего там! – сказал Эдди. – А что еще было делать?
– Папа, как по-твоему, в ней, правда, было тысяча фунтов? – спросил Дэвид.
– Безусловно, – сказал Томас Хадсон. – Мне такие громадины ни разу не попадались, ни марлины, ни меч-рыбы.
Солнце спряталось, и катер шел по спокойному морю, шел, урча моторами, быстро бороздя ту самую воду, по которой они так медленно продвигались все эти часы.
Эндрю тоже примостился на краю широкой койки.
– Ну, что, наездник? – сказал ему Дэвид.
– Если бы ты выловил эту рыбу, – сказал Эндрю, – ты стал бы самым знаменитым мальчиком на свете.
– А я не хочу быть знаменитым, – сказал Дэвид. – Предоставляю это тебе.
– А мы бы прославились как твои братья, – сказал Эндрю. – Серьезно.
– А я бы прославился как твой друг, – сказал Роджер.
