Томас Вульф - Обитатели старой Катобы
этой прослойки катобов восходит непосредственно к первым поселенцам — англичанам, немцам и шотландцам, особенно шотландцам Обращают на себя внимание два факта: широкое распространение в Катобе шотландских фамилий (Грэхэмы, Александерсы, Мас–Рэнсы, Рэмсэзы, Моррисонсы, Петтигрюзы, Пентлэндсы и т, п.), а также заметно выраженные шотландские черты в физическом обличье катоба— худая, угловатая, крупнокостная и размягченная в сочленениях фигура, длинный скачкообразный шаг, огромная жизнеспособность и выносливость, особенно среди горных жителей в западной части штата. И действительно, во время недавней войны ревизоры армии обнаружили, что Старая Катоба без особых трудностей поставляла для службы самых высоких солдат, средний рост которых на целых полтора дюйма превышал средний рост человека по стране. На основании этого не следует полагать., однако, как полагают некоторые педанты–филологи со свойственными этому роду людей жеманством и аккуратной неточностью, что Старая Катоба является сегодня якобы законченным географическим анахронизмом, краем, где обитают буйные головорезы елизаветинской эпохи, которые «распевают те же песни, что пели их предки в Англии четыре века назад, причем их манера исполнения осталась практически неизменной», или воинственные и безумноголовые кельты, которые мурлычут себе под нос те же баллады, что исполнялись их прапрапра- дедами при совершении набегов под стягом Брюсов на владения других народов.
Нет. Сегодняшний катоб не таков, и он не желал бы быть таким. Он не колонист, не поселенец, не пересаженный европеец; за три столетия, проведенных среди первозданной дикости, он сроднился с бескрайними и пустынными пространствами, которые теперь заселяет, за эти три столетия он приобрел силу и цвет этой земли, развил в себе характер, создал традиции и собственную историю. Эта история темна, она не известна миру, и ее не найти на страницах книг; но это прекрасная история, проникнутая героизмом, стойкостью и бессмертным молчанием земли. Она живет в сердце катоба, в его разуме, в его безвестных деяниях; и, сознавая это, он испытывает удовлетворение и вовсе не нуждается в балладах или армадах, чтобы с их помощью сорвать для себя ветку славы.
Он не испытывает потребности ораторствовать, потребности подтверждать или отрицать, афишировать свою мощь или достижения, ибо он одинок и скрытен в своем сердце, чрезвычайно мужествен по своему духу, ибо он живет один среди первозданной дикости, слушает молчание земли, знает то, что только он один знает, и он еще не сказал своего слова. Па миг он предстает перед нами, молчаливый и безвестный, в ослепительном озарении запечатленных событий: вот он в рядах вершителей Американской революции, а восемьдесят лет спустя мы видим его, овеянного еловой, но по–прежнему молчаливого, на полях сражений Гражданской войны. Впрочем, настоящая история катоба куда длиннее и оригинальнее, чем та, что прослеживается по вспышкам войн. Корни этой истории уходят на три столетия в глубь примитивной Америки, это странная и непостижимая история, на ней - печать чего‑то неизведанного и сверхъестественного, и нити ее тянутся — через нищету, тяжелые испытания, уединенность, одиночество, смерть и неописуемую храбрость — к первозданной дикости. Ибо именно первозданная дикость является матеью этого народа, именно посреди первозданной дикости эти странные и отрезанные от остального мира люди, которые еще не сказали своего слова, но которые заселяют огромные, необъятные пространства между Востоком и Западом, впервые познали самих себя до конца, именно посреди этой живой дикости они сталкивались друг с другом и на расстоянии десяти шагов убивали друг друга, и именно посреди первозданной дикости они все еще продолжают жить.
Настоящая история Катобы — это не история войн и мятежей, не история политики или продажных должностных лиц; Э70 не история демократии, плутократии или какой‑то иной формы правления; это не история дельцов, пуритан, мошенников, простофиль, святых или героев; это не история культуры или варварства. Настоящая история Старой Катобы — это история уединенности, первозданной дикости и вечной земли, это история миллионов людей, живущих и умирающих в одиночестве посреди первозданной дикости, это история миллиардов незапечатленных и забытых поступков и мгновений из их жизни; это история солнца, луны и земли, история моря, расстилающего вечный веер брызг вдоль пустынных берегов, история дрревьев — великанов, с грохотом устремляющихся к земле посреди одиночества и безлюдья первозданной дикости.
История Старой Катобы — это история миллионов людей, живущих в одиночестве посреди первозданной дикости, это история миллионов людей, которые прожили свою короткую жизнь в тишине на бессмертной земле, которые слушали землю и познавали миллионы ее языков; это история миллионов людей, чьи жизни были отданы земле, чьи кости и плоть воссоединились с землей — огромной, необъятной, молчащей.
