Гюстав Флобер - Иродиада
Между колонн с бронзовыми капителями показалась Иродиада. Она выступала словно императрица, величественно, в окружении женщин и евнухов, которые несли на золоченых подносах курящиеся благовония.
Проконсул сделал три шага ей навстречу. Слегка наклонив голову в знак приветствия, она воскликнула:
— Какое счастье, что отныне Агриппа, враг Тиберия, лишен возможности ему вредить!
Вителлий не знал об этом событии; Иродиада показалась ему опасной. Но Антипа клятвенно уверял в своей готовности все сделать для императора, и проконсул добавил: «Хотя бы в ущерб другим?»
Когда-то он добился от парфянского царя заложников; но император не помнил за ним этой заслуги, так как присутствовавший во время переговоров Антипа, желая отличиться, первый послал о том весть. Вот почему Вителлий глубоко ненавидел тетрарха и не спешил оказать ему помощь.
Тетрарх что-то пробормотал. Но тут Авл сказал со смехом:
— Не тревожься, я беру тебя под свою защиту!
Проконсул притворился, будто он этого не слышит. Счастье отца зависело от бесчестия сына, и его сын, цветок, возросший на грязи Капреи, доставлял столь значительные выгоды, что он оказывал ему всяческое внимание, хотя и не доверял, ибо цветок был ядовит.
У ворот поднялся шум. Одного за другим вели белых мулов, на которых сидели верхом люди в священнических одеяниях. Это были саддукеи[25] и фарисеи. Всех толкало в Махэруз честолюбивое стремление, но саддукеи добивались для себя права жертвоприношений, а фарисеи хотели его сохранить. Лица их были угрюмы, особенно у фарисеев, врагов Рима и тетрарха. Полы хламид мешали их движению в толпе, и тиары их качались над пергаментными перевязками, на которых начертаны были священные тексты.
Почти одновременно прибыли воины римского авангарда. Они спрятали свои щиты в чехлы, предохраняя их от пыли. А за ними следовал Маркел, наместник проконсула, в сопровождении мытарей[26], державших под мышкой деревянные дощечки для записи.
Антипа поименно назвал проконсулу главных своих приближенных: Толмаи, Кантера, Сехона, Аммония из Александрии, который закупал для него смолу, Наамана — начальника его легкой пехоты, Иасима Вавилонца.
Вителлий еще раньше обратил внимание на Маннэи. — А это кто?
Тетрарх жестом дал понять, что это палач. Затем представил проконсулу саддукеев.
— Ионатан, небольшого роста, развязный, говоривший по-гречески, начал умолять господина почтить их своим посещением в Иерусалиме. Он, вероятно, отправится туда.
Элеазар, человек с крючковатым носом и длинной бородой, потребовал от имени фарисеев облачение первосвященника, удержанное гражданскими властями в Антониевой башне.
Затем галилеяне сделали донос на Понтия Пилата. Под предлогом, что какой-то безумец разыскивал в пещере близ Самарии золотые сосуды Давидовы, он произвел избиение жителей. И все говорили разом, Маннэи громче других. Вителлий заверил их, что виновные понесут наказание.
У одного из портиков, где воины повесили свои щиты, послышались гневные крики. На умбоне щитов, с которых сняли чехлы, виднелось изображение цезаря. Иудеи усмотрели в этом идолопоклонство. Антипа обратился к ним с речью, дабы усовестить их, а Вителлий, расположившись на высоком сиденье позади колонн, изумлялся их ярости. Прав был Тиберий, что сослал четыреста иудеев в Сардинию. Но у себя они сильны. И он приказал унести щиты.
Тут народ окружил проконсула, взывая о справедливости, добиваясь кто привилегий, а кто просто подаяния. Люди давили друг друга, рвали на себе одежду, и рабы, расчищая место, били их палками направо и налево. Те, что были ближе к воротам, спускались на дорогу, другие поднимались по ней, оттесняя их обратно. Образовалось два встречных людских потока, и вся эта масса колыхалась, сдавленная оградою стен.
Вителлий спросил, что означает такое множество народа, Антипа объяснил причину: он празднует день своего рождения — и указал проконсулу на слуг. Свесившись с бойниц, они поднимали на веревках огромные корзины с мясом, плодами и овощами; тут были антилопы и аисты, большие рыбы, отливавшие лазурью, виноград, арбузы, пирамиды гранатов. Авл не вытерпел и бросился в кухни, увлеченный обжорством, которое должно было удивить весь мир.
Проходя мимо погреба, он увидел котлы, напоминавшие латы. Вителлий подошел взглянуть на них и потребовал, чтобы ему открыли подземелья крепости.
Подвалы эти были высечены в скале, и высокие своды их подпирались столбами. В первом находилось старое, вышедшее из употребления оружие, а второй вмещал целый лес пик, острия которых торчали из пучков перьев. Третий казался точно обитым циновками — так густо были утыканы стены его тонкими стрелами. На стенах четвертого вплотную висели кривые сабли. Посредине пятого — ряды шлемов с гребнями были похожи на легионы красных змей. В шестом видны были одни лишь колчаны; в седьмом — одни кнемиды[27]; в восьмом — поручни для лат; в остальных — вилы, крюки, лестницы, канаты, даже шесты для катапульт и бубенчики нагрудных ремней для верблюдов. А так как гора расширялась к основанию, вся пробуравленная внутри, точно улей, то под этими подвалами находились еще другие, более многочисленные и глубокие.
Вителлий, его толмач Финеес и старшина мытарей Сизенна осматривали подземелья при свете факелов, которые держали трое евнухов.
В полутьме можно было разглядеть отвратительные орудия, придуманные варварами: палицы с набитыми гвоздями, отравленные дротики, заражающие раны, клещи, похожие на челюсти крокодила, — словом, у тетрарха в Махэрузе были запасы военного снаряжения на сорок тысяч человек.
Он собрал их в предвидении союза своих врагов. Но проконсул мог подумать или сказать, что тетрарх намеревается бороться против римлян, и Антипа старался найти объяснения: не ему принадлежит вооружение; многое служит защитой от разбойников; к тому же оружие необходимо для борьбы с аравитянами; да и все это получено им от отца. И вместо того чтобы следовать за проконсулом, тетрарх быстрыми шагами шел впереди. Вдруг он отступил к стене и, расставив локти, закрыл ее своей тогой. Но над головой его виднелась верхняя часть двери. Вителлий заметил ее и пожелал узнать, что находилось за нею.
Открыть ее мог только Вавилонец.
— Позвать Вавилонца!
Подождали, пока тот пришел.
Отец его прибыл с берегов Евфрата с пятьюстами всадниками. Он предложил Ироду Великому защищать его восточные границы. После раздела царства Иасим остался у Филиппа и теперь служил Антипе.
Он явился с луком на плече, с бичом в руках. Пестрая тесьма туго обтягивала его кривые ноги; туника без рукавов оставляла обнаженными толстые руки; меховая шапка бросала тень на лицо; борода завита была колечками.
Сначала он сделал вид, будто не понимает толмача. Но Вителлий бросил взгляд на Антипу, и тот поспешил повторить его приказание. Тогда Иасим приложил к двери обе руки, и она скользнула в стену.
Из мрака повеяло струей теплого воздуха. Вниз спускался извилистый коридор. Они направились по этому коридору и остановились у входа в пещеру, более просторную, чем другие подземелья.
В глубине зияло отверстие арки над самой кручей, защищавшей крепость по эту сторону. Дикая жимолость вилась по сводам, в ярком свете выступали гроздья ее цветов. У самой земли журчала тонкая струйка ключевой воды.
Здесь стояли белые кони; их было около сотни; они ели ячмень с доски, укрепленной вровень с их мордами. Гривы у них были выкрашены в синий цвет, копыта обернуты плетенками, челки на лбу подстрижены хохолком в виде паричков. Длинными хвостами они мягко похлопывали себя по ногам.
Проконсул замер от удивления.
То были чудесные животные, гибкие, как змеи, легкие, как птицы. Они неслись, не отставая от стрелы всадника, сбивали с ног людей, кусая их в живот; мигом пробирались среди нагроможденных скал, перескакивали через пропасти и день-деньской без устали мчались бешеным галопом по равнинам; по первому слову они останавливали свой бег.
Едва Иасим вошел, они побежали к нему, точно овцы, завидевшие своего пастуха, и, вытянув шеи, тревожно смотрели на него своими невинными глазами. По обыкновению, он крикнул хриплым гортанным голосом, и от этого зова они сразу повеселели. Они поднимались на дыбы, томимые жаждой простора, тоскуя о скачке.
Антипа из опасения, как бы Вителлий не отнял лошадей, велел запереть их сюда — в особое помещение для животных на случай осады.
— Плохая у тебя конюшня,-сказал проконсул. — Ты рискуешь погубить коней… Внеси их в инвентарь, Сизенна!
Мытарь вынул из-за пояса дощечку, сосчитал лошадей и записал.
Сборщики податных товариществ подкупали правителей, чтобы грабить провинции. И этот Сизенна, с пронырливой мордочкой и моргающими веками, всюду совал свой нос.
Наконец все возвратились во двор крепости.
