Луиза Мэй Олкотт - Хорошие жены
— Конечно, мама, я совершенно согласна, — сказала Мег, почтительно выслушав это маленькое наставление, ведь даже лучшая из женщин охотно рассуждает на увлекательную тему ведения домашнего хозяйства. — А вот эта комната моего кукольного домика нравится мне больше всех, — продолжила Мег минуту спустя, когда поднялась вместе с матерью на второй этаж и заглянула в свою маленькую бельевую.
Там стояла Бесс, которая раскладывала на полках высокие стопы снежно-белого белья и бурно радовалась такому его великому множеству. Все три женщины засмеялись словам Мег, поскольку этот бельевой шкаф уже давно служил в семье предметом шуток. Дело в том, что тетя Марч оказалась в весьма затруднительном положении, когда время успокоило ее гнев и заставило раскаяться в данной клятве: вы ведь помните, она заявила тогда, что если Мег выйдет замуж за «этого Брука», то не получит от нее, тети Марч, ни цента. Тетя Марч никогда не нарушала своих клятв, а потому ей пришлось изрядно поломать голову над тем, как обойти созданное ею самою препятствие, и наконец придумала вполне удовлетворивший ее план. Миссис Кэррол, мама Флоренс, получила деньги и указание купить, сшить и пометить огромное количество столового и постельного белья и отправить Марчам в качестве подарка невесте от самой миссис Кэррол. Распоряжение тети Марч было добросовестно исполнено, но секрет был раскрыт и очень позабавил всю семью, тем более что тетя Марч усердно старалась сохранять невинный вид и настойчиво повторяла, что не может подарить Мег ничего, кроме старомодных жемчугов, давно обещанных первой невесте.
— Это свидетельствует о том, что у тебя есть вкус к ведению домашнего хозяйства, и мне это очень приятно. В юности у меня была подруга, которая начала вести собственное хозяйство, имея в запасе лишь шесть простынь, но зато у нее были чаши для ополаскивания пальцев после десерта — и такое положение ее вполне устраивало, — сказала миссис Марч, поглаживая дамастовые скатерти и проявляя при этом подлинно женское умение по достоинству оценить их отличное качество.
— У меня нет ни одной чаши для ополаскивания пальцев, но этого белья, как говорит Ханна, мне хватит на всю жизнь. — Вид у Мег был очень довольный, что, впрочем, неудивительно.
— К нам идет мистер Тудль! — крикнула снизу Джо, и все поспешили навстречу Лори, чьи еженедельные визиты были заметными событиями в их тихой, спокойной жизни.
Высокий, широкоплечий молодой человек с коротко подстриженными волосами шагал к ним по дорожке большими шагами. На нем был развевающийся плащ, в руке — плоская, похожая на тазик, фетровая шляпа. Он не стал открывать калитку, чтобы не терять времени, а просто перешагнул через низкую каменную ограду и направился прямо к миссис Марч, протянув ей навстречу руки и горячо восклицая:
— Вот и я, мама! Ну конечно, все в порядке. — Последние слова были ответом на внимательный взгляд миссис Марч — добрый вопросительный взгляд, который его красивые глаза встретили так прямо и открыто, что маленькая церемония приветствия завершилась, как обычно, нежным материнским поцелуем.
— Для миссис Брук — с приветом от изготовителя. Благослови тебя Господь, Бесс! Ну и страшный же вид у тебя, Джо, в этом переднике. Эми, ты становишься чересчур красивой для незамужней особы.
И, говоря все это, Лори вручил Мег сверток в темной бумаге, дернул кончик ленты, которой были завязаны волосы Бесс, окинул взглядом передник Джо и на мгновение замер перед Эми в позе, выражающей притворное восхищение. Затем он пожал всем руки, и начался общий разговор.
— А где Джон? — спросила Мег встревожен но.
— Задержался, чтобы получить лицензию[2] для завтрашней церемонии, мэм.
— Кто выиграл последний матч? — спросила Джо, упорно продолжавшая, несмотря на свои девятнадцать лет, проявлять интерес ко всем мужским видам спорта.
— Мы, разумеется. Жаль, что тебя там не было, тебе было бы на что посмотреть.
— Как поживает прелестная мисс Рэндл? — спросила Эми с многозначительной улыбкой.
— Жестока, как никогда. Разве ты не видишь, что я весь исчах? — И Лори звонко хлопнул себя по широкой груди и издал мелодраматический вздох.
— А что это за очередная шутка? Развяжи сверток, Мег, и посмотрим, — сказала Бесс, с любопытством разглядывая странной формы сверток.
— Очень полезный предмет домашнего обихода на случай пожара или попытки ограбления, — заметил Лори, когда дружный смех девочек приветствовал появление из свертка большой трещотки сторожа. — Всякий раз, когда Джона нет дома, а вам, миссис Мег, случится чего-нибудь испугаться, откройте окно над парадным входом и покрутите эту вещицу над головой — и вы вмиг поднимете на ноги всех соседей. Славная вещица, а, каково? — И Лори продемонстрировал возможности трещотки, так что все заткнули уши.
— И это ваша благодарность? Кстати о благодарности, можете поблагодарить Ханну за спасение от гибели вашего свадебного пирога. Я увидел, как его вносят в ваш дом, когда проходил мимо, и, если бы она мужественно не выступила на его защиту, я непременно отхватил бы от него изрядный кусок, так как пирог был необыкновенно аппетитный на вид.
— Когда же ты наконец вырастешь, Лори? — сказала Мег тоном почтенной матери семейства.
— Стараюсь изо всех сил, мэм, но боюсь, что намного вырасти мне уже не удастся; шесть футов роста — это почти предел того, чего мужчины могут достичь в наш век вырождения и упадка, — ответил молодой человек, чья голова почти касалась висевшей под потолком маленькой люстры. — Я полагаю, было бы святотатством есть что-либо в этом абсолютно новеньком жилище, но я умираю от голода и потому предлагаю перейти в другое здание, — добавил он тут же.
— Мы с мамой собираемся подождать Джона. Здесь остались еще кое-какие дела, — сказала Мег, торопливо удаляясь.
— Мы с Бесс идем к Китти Брайант, чтобы взять еще цветов для завтрашнего дня, — отозвалась Эми, надевая живописную шляпку на свои живописные кудри и любуясь своим отражением в зеркале.
— Пойдем, Джо, не брось человека в беде. Я до того измотан, что мне не дойти до дома без посторонней помощи. Нет-нет, не снимай передник, он тебе очень к лицу, — сказал Лори, когда Джо, сняв с себя и свернув предмет его особого отвращения, сунула сверток во вместительный карман своего платья и предложила своему ослабевшему другу опереться о ее руку.
— Послушай, Тедди, я хочу серьезно поговорить с тобой относительно завтрашнего дня, — начала Джо, когда они зашагали вместе по дороге. — Ты должен пообещать вести себя хорошо и не выкидывать никаких номеров.
— Ни одного не выкину!
— И не говорить ничего смешного, когда все должны сохранять серьезность.
— Никогда не говорю ничего смешного в такие моменты. Это по твоей части.
— И умоляю, не смотри на меня во время венчания. А то я непременно начну хохотать.
— Тебе не будет видно меня. Ты будешь проливать такие обильные слезы, что все вокруг застелит густой туман.
— Я никогда не плачу… только иногда, когда у меня большое горе.
— Вот, например, когда приятель уезжает в университет, — вставил Лори, лукаво засмеявшись.
— Не будь спесивым павлином. Я так только, постонала немножко, чтобы составить девочкам компанию.
— Ну разумеется. Слушай, Джо, а как там дедушка на этой неделе? Не сердитый?
— Ничуть. Снова, значит, попал в историю и хочешь знать, как он к этому отнесется? — спросила Джо довольно резко.
— Джо, неужели ты думаешь, что я мог бы прямо посмотреть в лицо твоей маме и сказать: «Все в порядке», если бы это было не так? — И Лори остановился как вкопанный, глядя на нее с возмущенным видом.
— Нет, не думаю.
— Тогда откуда вдруг такие подозрения? Просто-напросто мне нужны деньги, — сказал Лори, снова шагая рядом с ней и умиротворенный ее дружеским тоном.
— Ты очень много тратишь, Тедди.
— Господь с тобой, дорогая, не я их трачу, они сами собой расходятся и кончаются прежде, чем я успеваю заметить, как это происходит.
— Ты такой щедрый и мягкосердечный, что всем даешь взаймы и не можешь никому сказать «нет». Мы слышали о твоем приятеле Хеншоу и обо всем, что ты сделал для него. Вот если бы ты всегда тратил свои деньги именно так, никто бы тебя за это не осуждал, — сказала Джо с теплотой в голосе.
— Глупости, он просто делает из мухи слона. Ты ведь тоже не согласилась бы позволить этому отличному парню измучить себя работой до смерти только из-за того, что некому оказать ему небольшую поддержку?
— Конечно, но я не понимаю, зачем тебе иметь семнадцать жилетов и бесчисленное количество галстуков да еще и покупать новую шляпу всякий раз, когда ты едешь домой. Я думала, период франтовства у тебя уже позади, но ты то и дело возвращаешься к нему, и каждый раз по-новому. Сейчас это мода делать из себя страшилище — голова как жесткая половая щетка, тесный жакет, оранжевые перчатки и ботинки с грубыми квадратными носами и на двойной подошве. Будь это уродство по крайней мере дешевым, я промолчала бы, но ведь все это стоит немалых денег, а твой вид не доставляет мне никакого удовлетворения.
