Джордж Макдональд - Донал Грант
— А вы что, сомневаетесь в своих собственных воззрениях?
— Ничуть, — откликнулась она, поджав губы.
— Тогда я не вижу ни малейшего повода излагать вам мои убеждения.
— Но я настаиваю!
Донал улыбнулся:
— А зачем они вам, мэм? Зачем вам исповедание моей веры?
— Будучи другом семьи и дочерью священника этого прихода, я имею право знать ваши воззрения. Вам поручено невероятно важное дело — воспитание ребёнка, за чью душу вам придётся держать ответ!
— За это мне действительно придётся держать ответ, но, простите, не перед вами.
— Вы несёте ответственность перед лордом Морвеном за всё, чему обучаете его сына.
— Боюсь, что это не так.
— Что? Да он вас в одну минуту уволит, если вы осмелитесь такое ему сказать!
— И я готов буду уйти. Если бы я нёс ответственность за образование Дейви только перед лордом Морвеном, то, конечно, преподавал бы мальчику лишь то, что угодно его отцу. Но неужели вы полагаете, что я согласился бы работать на таких условиях?
— До ваших действий и принципов мне лично нет никакого дела. И, наверное, его светлости тоже.
— Тогда я не вижу никакой причины, чтобы вы могли далее меня задерживать… Леди Арктура, я не обещал давать библейские уроки в присутствии кого — либо другого кроме вас. Это был первый и последний раз. Если вы решите прийти, пожалуйста, приходите. Вы имеете право знать, чему я учу вашего двоюродного брата. Но если вы приведёте с собой кого — нибудь другого кроме самого лорда Морвена, я сразу же уведу Дейви к себе в комнату.
С этими словами Донал повернулся и зашагал прочь.
Леди Арктура не знала, что и думать. Она не могла не видеть, что её спутница вела себя далеко не лучшим образом, а Донал, напротив, держал себя с достоинством. Но ведь он заблуждается! То, что он рассказывал Дейви, было совсем не похоже на церковные проповеди или наставления её подруги. Жаль, что сегодня удалось услышать совсем немного. Мистер Грант, должно быть, рассказал бы что — нибудь ещё, если бы София сдержалась и промолчала. Может быть, он сказал бы что — нибудь хорошее, не вмешайся она так не вовремя! Не годится так бесповоротно осуждать его на основании всего нескольких фраз… Ведь он сказал, что верит каждому слову в Новом Завете — или что — то вроде этого!
— С меня достаточно, — провозгласила мисс Кармайкл. — Сегодня же поговорю с отцом.
На следующий день Донал получил записку следующего содержания:
Сэр, По велению совести, я изложила своему отцу содержание нашего вчерашнего разговора, и он очень просил бы вас навестить его в любое удобное для вас время. Обычно он бывает дома с трёх до пяти пополудни.
С уважением,
София Агнес Кармайкл.
На что Донал незамедлительно ответил:
Мадам,
Несмотря на рекомендательное письмо от моего священника, ваш отец отказался продолжать со мной знакомство и, встретившись со мною на улице, повёл себя так, как будто не знает меня. Исходя из этого, а также из того, какие выводы ваше вчерашнее поведение по отношению ко мне позволяет сделать относительно того, что вы ему сообщили, я вряд ли ошибаюсь в своих предположениях насчёт того, с какой целью он хочет меня видеть. Я не стану приходить для того, чтобы защищать свои убеждения. Воззрения же вашего отца я слышал почти каждое воскресенье с тех пор, как поселился в замке, и знаком с ними с самого детства.
Искренне ваш,
Донал Грант
Больше он не получил ни строчки ни от дочери, ни от отца. Когда они сталкивались в городе или в церкви, мисс Кармайкл, как и её отец, больше не обращала на Донала ни малейшего внимания.
Но Софии удалось уговорить свою подругу, что при невозможности добиться увольнения этого странного учителя ей следует по мере сил защищать своего маленького кузена от ужасных последствий столь ложного учения. Если она хотя бы будет сидеть на занятиях, он не станет говорить ничего такого, что непременно сказал бы, не будь её рядом. В её присутствии он явно будет вести себя сдержаннее! Может быть, со временем ей даже удастся оказать на него благое влияние, если она наберётся храбрости указать ему, в чём именно он ошибается. А может быть, ей всё — таки придётся настоять на том, чтобы лорд Морвен его уволил, — ведь замок принадлежит ей, и потому дядя просто не сможет полностью ей воспротивиться!
Мисс Кармайкл не понимала, что подобные соображения только свяжут деликатную Арктуру по рукам и ногам. Однако саму Арктуру не оставляло чувство, что она должна что — то предпринять, и она решила, что не может себе позволить не приходить на уроки Донала, как бы неприятно это ни было. Хотя бы этим она сможет помочь мальчику! Поэтому в следующий раз она появилась в классной комнате строго в назначенный час и, холодно поклонившись, села на предложенный ей стул.
— Ну что ж, Дейви, чем ты занимался со времени нашего прошлого урока?
Дейви удивлённо уставился на учителя.
— А вы мне ничего не задавали, мистер Грант!
— Действительно, не задавал. И всё же, зачем я преподал тебе тот урок? Что толку от подобных уроков, если от них тебе ни тепло, ни холодно? Ты помнишь, о чём я говорил?
Дейви, который за неделю ни разу об этом не вспомнил (потому что первый урок так неожиданно прервался и Донал не смог сказать всё, что хотел), подумал и сказал:
— Что Иисус Христос воскрес из мёртвых.
— Так. И какая тебе польза в том, что ты об этом знаешь?
Дейви молчал. Он не знал и вообще не мог себе представить, что от этого может быть какая — то польза. В катехизисе, который он выучил почти до половины, ничего об этом не говорилось.
— Что ж, Дейви, придётся тебе помочь. Скажи, Иисус сейчас жив или мёртв?
Дейви подумал.
— Жив, — ответил он.
— И чем Он занимается?
Дейви не знал.
— А для чего Он умер?
На это у Дейви нашёлся ответ, накрепко заученный заранее:
— Чтобы забрать наши грехи, — сказал он.
— Тогда для чего Он живёт сейчас?
Дейви снова замолчал.
— Скажи, если человек ради чего — нибудь умирает, сможет ли он об этом позабыть, как только воскреснет?
— Нет, сэр.
— Так, может быть, он будет продолжать делать то, чем занимался до смерти?
— Наверное да, сэр.
— Значит, если Иисус умер, чтобы спасти нас от грехов, то и сейчас Он живёт для того, чтобы избавлять нас от них?
— Да, сэр.
— А что такое грехи, Дейви?
— Всё плохое, сэр.
— Да, малыш. Плохие мысли, плохие чувства и плохие дела. А у тебя грехи есть?
— Да, сэр. Я нечестивый грешник.
— Да что ты? Неужели? А откуда ты это знаешь?
— Арки сказала.
— А что значит быть нечестивым грешником?
— Совершать нехорошие поступки.
— И какие же нехорошие поступки ты совершаешь?
— Не знаю, сэр.
— Тогда на самом деле ты не знаешь, что ты нечестивый грешник. Ты только знаешь, что тебе сказала об этом Арки!
Леди Арктура оскорблённо выпрямилась, но Донал слишком увлёкся, чтобы заметить свою бестактность.
— Хочешь, я скажу тебе, какой нехороший поступок ты совершил сегодня? — продолжал он.
Дейви покраснел.
— Стоит нам увидеть одно зло, которое мы совершили, как мы сразу начинаем видеть и другие дурные дела. Некоторые люди не желают узнавать свои грехи, но прячут их от себя и от Бога. Но нам лучше вывести их на свет, все до единого, чтобы Иисус мог их забрать. А ещё мы можем помочь Ему забрать эти грехи, если будем изо всех своих сил с ними бороться… Помнишь, сегодня утром ты таскал щенка за уши, пока тот не завизжал?
Дейви уныло опустил голову.
— Ты, правда, остановился, но потом опять начал дёргать беднягу за уши. Скажи, поступил бы так Иисус, когда был маленьким мальчиком?
— Нет, сэр.
— Почему?
— Потому что это плохо.
— А по — моему, скорее, потому, что Он смотрел бы на этого щенка с любовью. Ему не надо было думать о том, хорошо Он поступает или нет, потому что просто Он любил и любит всё живое. Он хочет забрать твои грехи, потому что любит тебя. Он не просто хочет, чтобы ты перестал мучить своего щенка, но желает убрать из твоего сердца то нехорошее, что отказывается его любить. Ему хочется, чтобы ты тоже любил каждое живое существо. Видишь, Дейви, Иисус воскрес из мёртвых для того, чтобы сделать нас хорошими.
По щекам мальчика катились слёзы.
— Урок закончен, малыш, — сказал Донал. Он поднялся и пошёл было к двери, чтобы оставить мальчика наедине с Арктурой, но у самого выхода, повиновавшись внезапному порыву, обернулся и сказал:
— Дейви, я люблю Иисуса Христа и Его Отца больше, чем могу сказать тебе об этом — больше, чем могу выразить словами, больше, чем могу помыслить. И если ты любишь меня, то будешь слушаться того, что говорит тебе Иисус.
— Какой вы, должно быть, хороший человек, мистер Грант! — всхлипывая проговорил Дейви. — Правда, Арки?
