Джейн Остен - Гордость и предубеждение
– Итак, Элизабет, перед тобой открывается горькая альтернатива: для одного из родителей с этого самого дня ты должна умереть. Твоя мать перестанет тебя замечать, если ты не станешь женой мистера Коллинза, а я откажусь от тебя, если станешь.
Элизабет не могла не улыбнуться такому финалу, начавшемуся со столь обещающей трагичностью; но миссис Беннет, уверовавшая в то, что муж ее все понимает как надо, оказалась чудовищно разочарованной.
– Что вы хотите этим сказать, мистер Беннет? Вы же обещали мне заставить ее выйти замуж!
– Дорогая моя, у меня есть две маленькие просьбы к вам. Первая: позвольте мне иметь собственное суждение о данном предмете; вторая – оставьте мою комнату. Мне хотелось бы иметь библиотеку в собственном распоряжении, и чем раньше, тем лучше.
Однако, несмотря на собственное жестокое разочарование, миссис Беннет надежды не оставляла. Она преследовала Элизабет по пятам, уговаривала и угрожала – в зависимости от того, что сама чувствовала в тот момент: злобу или реальную угрозу. Она пыталась найти поддержку и у Джейн, но та со свойственной ей мягкостью отказалась занять чью-либо сторону. Элизабет отражала атаки то со всею серьезностью, то с игривым лукавством. Несмотря на изменчивость манер, в решении своем она оставалась непреклонна.
Тем временем мистер Коллинз в одиночестве размышлял о случившемся. Мнение его о собственной персоне было столь высоко, что ему и в голову не приходило, отчего кузине взбрела блажь ответить категорическим отказом. Гордость его оказалась уязвленной, но сказать, чтобы молодой человек страдал, было бы слишком. Воображение помогало ему справиться с невзгодами; а уверенность в том, что мисс Элиза не посмеет ослушаться мать, не пускало в душу и тени тревоги.
Пока все семейство переживало нежданно грянувший конфуз, мисс Шарлотта Лукас зашла к ним в гости, намереваясь остаться у Беннетов на весь день. В прихожей она столкнулась с Лидией, которая с горящими глазами вцепилась в жертву и жарким полушепотом сообщила:
– Как здорово, что ты пришла! Здесь такое веселье! Угадай, что случилось сегодня утром? Мистер Коллинз сделал Элизабет предложение, а она ему отказала!
Не успела Шарлотта и рта раскрыть, как к девушкам подскочила Китти, принесшая с собой все ту же новость; и, как только пестрая стайка барышень раскрыла двери в столовую, где в горьких думах притаилась миссис Беннет, на Шарлотту в третий раз выплеснули то, что перестало уже быть новостью с прихода Китти. Убитая горем мать взывала к состраданию мисс Лукас и умоляла ту убедить вздорную девчонку последовать совету всей семьи.
– Заклинаю тебя, – меланхолично повторяла она. – Все против меня, все словно сговорились! Никто меня не жалеет. Все только и мечтают, как бы побольнее ударить по моим бедным нервам.
Сочувствие Шарлотты совпало с появлением Лиззи и Джейн.
– А, вот и она, – голосом утомленной фурии заметила миссис Беннет. – Только полюбуйтесь: невинна и беспечна, словно ангел. Она обращает на нас не больше внимания, чем если бы мы все сейчас были в Йорке. Но послушайте, что я вам скажу, мисс Элизабет Беннет: если вы намерены подобным образом отвергать всякую протянутую вам руку, вы никогда не выйдете замуж. Ума не приложу, кто станет о вас заботиться, когда мистер Беннет умрет. Элизабет, я буду не в состоянии обеспечивать тебя, предупреждаю заранее. Ты для меня вообще отныне не существуешь. Я еще в библиотеке сказала, что перестану с тобой разговаривать, а моему-то слову можно верить! Мне не доставляет никакого удовольствия вести беседы с детьми, которые ни во что не ставят собственную мать. Я не знаю ни одного человека, как я, который снедаем нервным недугом и в то же время склонен к пустой болтовне. Я не жалуюсь, нет! Мир несправедлив, и тот, кто страдает молча, никогда не удостаивается сочувствия.
Ее дочери угрюмо выслушивали эти бурные излияния, понимая, что любая попытка воззвать мать к разуму вызовет новый шквал раздражения. Пользуясь тем, что никто ее не перебивает, она говорила и говорила до тех пор, пока на пороге не появился мистер Коллинз с видом более решительным, чем прежде; и, заметив которого, мать сообщила девочкам:
– Я желаю, чтобы вы все сейчас же прикусили свои языки и позволили мне переговорить с нашим гостем.
Элизабет тихо вышла из комнаты. За ней последовали Джейн и Китти, но Лидия уперлась всеми ногами, вознамерившись услышать каждое сказанное слово. Шарлотта, чувствуя себя обязанной мистеру Коллинзу за то внимание, которое он недавно проявил лично к ней и всему ее семейству, а также снедаемая любопытством, предприняла более хитрый маневр, пройдя к окну и притворившись, будто совершенно ничего не слышит, а если что-то и слышит, то ей это абсолютно не интересно.
Итак, скорбным тоном миссис Беннет начала свою речь:
– Ах, мистер Коллинз!..
– Любезная мадам, – прервал ее пастор, – давайте забудем о случившемся и впредь не станем возвращаться к этой теме. Более она мне ничуть не интересна, – бесцветным и одновременно едким голосом сообщил ей родственник. – Я не намерен вновь искать разумных толкований поведения вашей дочери. Оградить себя от зла – долг всякого христианина, и в особенности такого человека, как я. Я уступаю и отказываюсь от всяких надежд, и я вполне доволен. Не думаю, что я оставался бы в столь же счастливом расположении духа, согласись моя очаровательная кузина принять предложенную ей руку. В некоторых случаях своевременный отказ становится благом по сравнению с непреклонным упорством, особенно если результат многих трудов весьма сомнителен. Надеюсь, слова мои не будут восприняты вами как знак неуважения к вашему славному семейству, мадам. Дабы не возникло превратного толкования, я еще раз повторяю: я полностью и окончательно отказываюсь от всяких претензий на руку вашей дочери, мисс Элизы, а посему прошу вас и почтенного мистера Беннета не злоупотреблять своей родительской властью в угоду мне. Надеюсь, мотивы моего поведения вполне ясны: мне достаточно отказа, полученного от вашей дочери, и поэтому я не желаю услышать его повторно уже из ваших уст. Все мы грешны. Предлагая свою руку мисс Элизе, я руководствовался исключительно благими побуждениями. Целью моего поступка было найти себе достойную спутницу к собственному и вашему удовольствию; и, если по недомыслию поступок мой стал предосудительным, прошу вашего прощения и спешу удалиться.
Глава 21
Разговор с мистером Коллинзом почти подошел к концу, и Элизабет страдала лишь от неудобства да сварливого тона матери. Что касается самого джентльмена, то его чувства были полностью оглашены; и теперь он, хотя и с видимым спокойствием, все же избегал встречаться взглядом с Лиззи и уж тем более с ней разговаривать. Теперь со свойственным ему усердием он полностью переключил свое внимание на мисс Лукас, которая вежливо выслушивала обильные его речи, став невольным спасителем для всех Беннетов, и особенно для своей подруги.
Следующее утро не внесло изменений ни в пошатнувшееся здоровье, ни в печальное настроение миссис Беннет. Мистер Коллинз тоже не изменился и по-прежнему при виде Элизабет надувал щеки с видом мрачным и гордым. Девушка почти было поверила в то, что упорством своим добьется скорого отъезда кузена, но недавние события оказались не в силах нарушить ранее утвержденных планов. Он принял решение покинуть Лонгбурн в субботу и именно до субботы и намеревался оставаться.
После завтрака девушки отправились в Меритон, чтобы навести справки о мистере Уикеме, возвращение которого ожидалось еще накануне. Кроме того, каждой не терпелось вслух оплакать его отсутствие на балу в Незерфилде. С молодым человеком барышни столкнулись у самого подхода к городу, и тот с радостью проводил их до дома тетки, успев по дороге выразить свое сожаление, волнение и озабоченность. Специально для Элизабет он заметил, что отсутствие его на балу было совершенно необходимым.
– Чем более приближался бал, тем чаще я думал о том, что моя встреча с мистером Дарси крайне нежелательна. Находиться в одном зале на одном с ним балу несколько часов кряду могло оказаться невыносимым. Кроме того, мне не хотелось становиться невольным мучителем и других, особенно тех, кто мне сострадает.
Элизабет полностью одобрила его решение; и за ее похвалой последовало множество любезностей как с одной, так и с другой стороны. Повстречав по дороге знакомого офицера, мистер Уикем пригласил того проводить барышень обратно в Лонгбурн, на что тот с радостью согласился. Всю обратную дорогу Лиззи болтала с мистером Уикемом, чем последний, судя по всему, остался весьма доволен. Сама Элизабет также не скрывала превосходного настроения, потому что, во-первых, ей льстило внимание красавца-военного, и во-вторых, это была прекрасная возможность представить мистера Уикема родителям.
Вскоре после их возвращения в поместье принесли письмо для Джейн. Оно пришло из Незерфилда, а потому было вскрыто немедленно. В конверте оказался маленький изящный листок, покрытый элегантным легким почерком леди. Элизабет принялась наблюдать за тем, как сестра ее вчитывается в строки, возвращаясь к некоторым еще раз, и как при этом меняется выражение ее лица. Дойдя до конца, Джейн тряхнула головой и отложила послание в сторону, изо всех сил стараясь вернуть свой обычный беззаботный и приветливый вид; однако Элизабет не могла не чувствовать ее волнения, тут же перешедшего и к ней; причем оно оказалось столь велико, что даже отвлекло ее внимание от мистера Уикема. Тем не менее барышням пришлось подождать, пока джентльмены попрощаются; и только после того, как те удалились, Элизабет взглядом пригласила сестру отправиться с ней наверх. Закрыв за собой дверь спальни, Джейн достала письмо.
