Леон Юрис - Исход
ГЛАВА 20
«Кеннету Брэдбери,
заведующему отделом АСН,
Лондон
Дорогой Брэд! Податель сего письма и прилагаемого репортажа с Кипра — Ф.Ф.Уитмен, летчик британских межконтинентальных авиалиний.
Срок начала операции «Гедеон» — через пять дней. Немедленно подтвердите телеграммой получение письма. Я ввязался в это дело на собственный страх и риск. Чувствую, что из этого может получиться нечто капитальное.
В день начала операции я отправлю вам телеграмму. Если она будет подписана «Марк», то это будет означать, что все идет по плану и можно печатать репортаж. Если же она будет подписана «Паркер», то задержите материал, так как это будет означать, что произошло что-то непредвиденное.
Я обещал Ф.Ф.Уитмену 500 долларов за доставку пакета. Рассчитайтесь с ним, пожалуйста.
Марк Паркер»
«Марку Паркеру,
гостиница «Купол»,
Кирения, Кипр
Тетя Дороти благополучно прибыла в Лондон, мы все очень рады ее видеть. С нетерпением ждем вестей.
Брэд»
Начав работать в Караолосе, Китти переехала из «Купола» в гостиницу «Король Георг» в Фамагусте. Марк остался в своем номере, чтобы быть на месте, когда «Исход» прибудет в Кирению.
Он дважды съездил в Фамагусту, желая повидаться с Китти, но оба раза ее не застал: она была в лагере, Мандрия подтвердил, что помощницей Китти работает девушка-беженка и они все время вместе. Марк начал беспокоиться. Неужели Китти так забылась, что пытается воскресить собственную дочь в этой девице? В этом было что-то нездоровое. Вдобавок она еще выносила из лагеря поддельные документы.
Остались считанные дни до решающего этапа операции «Гедеон». Беспокойство Марка нарастало, а странное поведение Китти тревожило его все сильнее. Он назначил ей встречу в «Короле Георге» и поехал в Фамагусту.
Пока все шло слишком гладко. Бен Канаан и его шайка запросто водили англичан за нос. Англичане, правда, чувствовали какой-то подвох, но им никак не удавалось за что-нибудь уцепиться. Марк изумлялся хитрости Бен Канаана и отваге пальмахников. Переделка судна, подготовка детей — все шло бех помех. Дело и впрямь обещало стать украшением его репортерской карьеры, но так как он не был в нем посторонним, то страшно волновался.
Добравшись до Фамагусты, Марк поставил машину у гостиницы «Король Георг». Она была очень похожа на «Купол» — также стояла на берегу залива и имела такие же нависающие над морем террасы. Китти сидела за столиком.
— Привет, Марк! — сказала она, улыбаясь и целуя его в щеку.
Марк заказал выпивку, они закурили. Китти сияла, она словно помолодела на десять лет.
— У тебя счастливый вид, — съязвила Китти, намекая на его кислое лицо. — Неужели ты так волнуешься?
— Конечно, волнуюсь. А как же иначе? — буркнул он.
Их глаза встретились.
— Ладно, мистер Паркер. Ты горишь весь, как светофор. Начинай уж, а то еще лопнешь, чего доброго.
— В чем дело? Ты на меня злишься? Мы что же — больше с тобой не друзья?
— Ради Бога, Марк! Не думала, что ты такой чувствительный. Мне пришлось очень много работать… Кроме того, мы ведь договорились встречаться не слишком часто, не так ли?
— Раньше мы вроде были друзьями и ничего не скрывали друг от друга.
— Не понимаю, куда ты гнешь.
— Карен… Карен Клемент-Хансен. Маленькая беженка из Германии через Данию.
— Не думаю, что это подходящая тема…
— А я думаю.
— Просто очень милая девочка, она мне нравится. Она мой друг, а я — ее.
— Ты никогда не умела лгать.
— Я не хочу об этом говорить!
— Ты сама напрашиваешься на беду. В прошлый раз ты оказалась в постели того моряка. На этот раз у тебя, боюсь, достанет силы воли покончить с собой.
Она отвела глаза от пронзительного взгляда Марка.
— Я была такой рассудительной всю жизнь… до недавнего времени.
— А теперь ты решила отыграться?
Китти положила руку на его ладонь.
— Это, конечно, глупо, но я словно родилась на свет. Она такая замечательная девушка, Марк.
— А что будет, когда ее посадят на «Исход» и увезут? Поедешь за ней в Палестину?
Китти раздавила в пепельнице сигарету и допила коктейль.
— Нет, ты ответь мне! — настаивал Марк.
— Ее не посадят на «Исход». Я поставила такое условие, прежде чем пойти работать к Ари Бен Канаану.
— Дура! Черт возьми, какая же ты дура, Китти!
— Перестань! Не представляй это чем-то непристойным! — попросила она. — Я могу дать Карен то понимание и дружбу, в которых она нуждается.
— Какая там дружба! Ты хочешь стать ей матерью.
— А если и так? В этом тоже нет ничего дурного.
— Послушай, Китти. Давай не будем орать друг на друга. Успокойся. Не знаю, как ты себе это представляешь, но ее отец, вероятно, жив. Если даже нет, то у нее есть семья в Дании. Наконец, эта девочка отравлена, как они все. Ей нужна Палестина.
Китти побледнела, в ее глазах появилось страдание, и Марк пожалел о своих словах.
— Я, пожалуй, поступаю дурно, что не даю ей уехать на «Исходе». Мне хотелось побыть с нею хоть несколько месяцев… Чтобы заслужить ее доверие, чтобы убедить ее поехать со мной в Америку. Если бы я провела с нею несколько месяцев, я обрела бы уверенность в себе…
— Китти, Китти, Китти! Она не Сандра. С тех пор как кончилась война, ты только одну Сандру и искала всюду. Ты искала ее в приюте в Салониках. Может быть, оттого ты и у Бен Канаана согласилась работать, что речь шла о детях и ты надеялась найти среди них Сандру.
— Пожалуйста, Марк, перестань!
— Хорошо. Чем я могу тебе помочь?
— Узнай, жив ли ее отец. Если он умер, я удочерю ее и увезу в Штаты.
— Постараюсь, — сказал Марк.
К их столу подошел Ари Бен Канаан в капитанской форме. Лицо палестинца как всегда ничего не выражало. Китти же буквально засветилась, едва увидела его.
— Со мной только что связался Давид из Караолоса. Произошло нечто требующее немедленного вмешательства. Думаю, что вам лучше пойти со мной, — сказал он Китти.
— Что случилось? — в один голос спросили Марк и Китти.
— Точно не знаю. Этот Ландау, мальчик, который подделывает бумаги… Сейчас он как раз работает над документами для вывоза детей. Он вдруг отказался продолжать, пока не поговорит со мной.
— Но я тут при чем? — спросила Китти.
— Ваша подруга, эта датская девушка Карен, чуть ли не единственный человек, которого он слушает.
Китти побледнела.
— Эти бумаги должны быть готовы в течение ближайших тридцати шести часов, — твердо сказал Ари. — Может быть, вам придется через Карен поговорить с парнем.
Китти поднялась и безвольно пошла за ним. Марк грустно покачал головой и долго смотрел на ее опустевшее место.
ГЛАВА 21
Карен стояла посреди классной комнаты, служившей штабом Пальмаха, и сердито смотрела на светловолосого мальчика с нежным лицом и светлыми волосами. Дов выглядел младше своих семнадцати лет, но мягкость его черт была обманчивой. Холодные голубые глаза прятали горе и ненависть. Карен подошла к нему и погрозила пальцем.
— Дов, что ты опять задумал?
Он скривил губы, пробормотал что-то невнятное.
— Перестань рычать на меня, как собака, — потребовала она. — Я хочу знать, что ты затеял.
Дов нервно заморгал. С Карен бесполезно спорить, когда она сердится.
— Я сказал им, что мне нужно поговорить с Бен Канааном.
— Зачем?
— Видишь эти бумаги? Это бланки английских нарядов. Ари дал мне список трехсот детей из нашей секции, подлежащих якобы переводу в новый лагерь в Ларнаке. Ни в какой лагерь их не переводят. У Моссада где-то припрятано судно. Они повезут их в Палестину.
— Ну и что из этого? Ты же знаешь — не нам требовать отчета от Моссада или Пальмаха.
— На этот раз я требую отчета. Наших с тобой имен в этом списке нет. Я не стану работать с этими бумагами, если не возьмут нас с тобой.
— Откуда ты взял, что речь идет о судне? Если даже такое судно существует и мы с тобой на него не попадем, то на то, наверное, есть причины. Мы нужны здесь, в Караолосе.
— Мне плевать на это. Они обещали переправить меня в Палестину, и я заставлю их это сделать.
— А не кажется ли тебе, что мы по уши в долгу перед этими ребятами из Пальмаха за все, что они сделали для нас? Неужели ты такой эгоист?
— Сделали для нас, сделали для нас! Неужели ты до сих пор не поняла, почему они так лезут из кожи, чтобы переправить как можно больше евреев в Палестину? Неужели ты воображаешь, будто все это делается только из любви к нам? Им нужны люди, чтобы воевать с арабами.
— А как же американцы и все прочие? У них-то какие дела с арабами? Отчего они нам помогают?
— Я тебе скажу. Их грызет совесть. У них комплекс вины, что мы, а не они попали в газовые камеры.
Карен, едва сдерживаясь, сжала кулаки и губы; даже глаза зажмурила.
