Уильям Моэм - Рассказы (Авторский сборник изд-ва «Республика»)
Дарья вздрогнула.
— Не дай Бог еще раз заблудиться в джунглях.
— А что бы случилось, если бы вас не нашли?
— Это легко представить. Я мог бы лишиться рассудка. Даже если бы меня не укусила змея и не напал носорог, шел бы вслепую, не разбирая дороги, пока не выбился бы из сил. Мог умереть от голода или от жажды. Дикие звери обглодали бы мой труп, а муравьи очистили бы кости добела.
Наступило молчание.
Так они прожили почти месяц на горе Хитам, когда Нила, несмотря на хинин, который Манро заставлял его регулярно принимать, свалила лихорадка. Приступ был не из самых сильных, но Нил очень огорчался, что приходится лежать в постели. Дарья ухаживала за ним. Ему было совестно доставлять ей столько хлопот, но она ничего не хотела слушать. Сиделкой она была превосходной, и Нилу пришлось уступить, хотя вполне можно было обойтись услугами боя-китайца. Нила трогало внимание Дарьи, ее участливая забота о нем. Когда начинались приступы, она протирала влажной губкой все его тело, и, хотя это приносило невыразимое облегчение, Нил ужасно стеснялся. Но Дарья стояла на своем и повторяла эту процедуру утром и вечером.
— Не зря же я работала в британском госпитале в Иокогаме, по крайней мере научилась ходить за больными, — говорила она, улыбаясь.
Закончив процедуру, она каждый раз целовала его в губы. С ее стороны это был жест дружеского участия, не более того. Нилу это даже нравилось, но он не придавал этим поцелуям особого значения. И однажды осмелел настолько, что даже пошутил, а это случалось с ним крайне редко:
— Больных в госпитале вы тоже целовали? — спросил он.
— Вам не нравится, что я вас целую? — улыбнулась Дарья.
— Мне это не вредит.
— А может быть, поможет исцелиться, — сказала она насмешливо.
Однажды ночью ему приснилась Дарья. Нил очнулся в поту, его била дрожь. Во всем теле ощущалась блаженная легкость, температура явно упала, кризис миновал. Но не это взволновало Нила. Его жег стыд. Если ему может такое присниться, значит, он просто грязное чудовище. Светало, и Нил услышал, как в соседней комнате встает Манро. Дарья поднималась поздно, и Ангус старался не потревожить ее. Когда он проходил через комнату Нила, тот тихонько окликнул его.
— Вы не спите?
— Да, кризис миновал, и теперь я здоров.
— Вот и прекрасно. Сегодня вам лучше полежать, а завтра и думать забудете о болезни.
— Пришлите мне Ах Тана после завтрака, хорошо?
— Непременно.
Нил слышал, как Манро уходил в джунгли. Как и обещал, он прислал ему боя-китайца. Через час проснулась Дарья и пришла сказать ему доброе утро. Нил не мог смотреть ей в глаза.
— Я позавтракаю, а потом вымою вас.
— Не стоит беспокоиться. Ах Тан уже все сделал.
— Почему?
— Не хотелось затруднять вас.
— Но мне это совсем не трудно. Напротив, доставляет удовольствие.
Дарья подошла к постели и наклонилась, чтобы поцеловать его, но Нил отвернулся.
— Не надо.
— Почему?
— Глупо как-то.
Дарья взглянула на него с удивлением и, пожав плечами, вышла. Немного погодя она заглянула снова, чтобы узнать, не нужно ли ему чего-нибудь. Нил притворился, что спит. Дарья нежно погладила его по щеке.
— Ради Бога, не делайте этого, — воскликнул он.
— Я думала, вы спите. Что с вами сегодня?
— Ничего.
— Почему же вы так грубы со мной? Я чем-то обидела вас?
— Нет.
— Тогда объясните, что случилось.
Дарья присела на край кровати и взяла его за руку. Нил отвернулся лицом к стене. Стыд жег его и почти лишал дара речи.
— Вы как будто забываете, что я мужчина. Обращаетесь со мной как с мальчишкой.
— Неужели?
Нил залился краской. Он ругал себя и досадовал на Дарью, — ей следовало вести себя с большим тактом. Нил нервно комкал простыню.
— Я знаю, для вас это не имеет никакого значения, и не должно волновать меня. Так оно и есть, когда я здоров и обхожусь без посторонней помощи. Но мы не властны над своими снами, а они говорят о том, что кроется у нас в подсознании.
— Я вам приснилась? По-моему, в этом нет ничего дурного.
Нил посмотрел на Дарью угрюмым, виноватым взглядом. Ее глаза оживленно блестели.
— Вы не знаете мужчин, — произнес Нил.
Дарья рассмеялась. Она наклонилась и обняла его за шею. На ней ничего не было, кроме саронга и рубашки.
— Дорогой мой, — воскликнула она. — Расскажи мне твой сон.
Нил страшно испугался и оттолкнул ее.
— Что вы делаете? Вы не в своем уме.
Нил чуть не упал с кровати.
— Разве ты не видишь, что я люблю тебя? — сказала Дарья.
— О чем вы?
Нил сел. Он просто обомлел от неожиданности. Дарья хихикнула.
— Как ты думаешь, почему я оказалась в этом кошмарном месте? Чтобы быть рядом с тобой, чудо мое. Ведь ты же знаешь, я до смерти боюсь джунглей. И здесь просто умираю от страха, когда думаю обо всех этих змеях, скорпионах и прочих мерзостях. Но я обожаю тебя.
— Вы не смеете говорить мне подобные вещи, — оборвал он ее сурово.
— Не будь таким ханжой, — улыбнулась Дарья.
— Пойдемте отсюда.
Нил вышел на веранду, Дарья последовала за ним. Он рухнул на стул, она опустилась рядом на колени и попыталась взять его ладони в свои. Нил отдернул руки.
— По-моему, вы сошли с ума. Вы не понимаете, что говорите.
— Ничего подобного, я могу повторить каждое свое слово, — улыбнулась Дарья.
Нила бесило, что она, казалось, не отдавала себе отчета, сколь чудовищны ее признания.
— Вы забыли о своем муже.
— При чем тут он?
— Дарья!
— Мне сейчас нет никакого дела до Ангуса.
— Значит, вы низкая женщина, — медленно проговорил Нил, нахмурив гладкий лоб.
Она захихикала.
— Это потому что я в тебя влюблена. Радость моя, тебе не следовало быть таким возмутительно красивым.
— Ради Бога, не смейтесь.
— Я ничего не могу с собой поделать, ты действительно смешон, но все равно прекрасен. Я люблю твою кожу и эти блестящие вьющиеся волосы. Люблю за то, что ты такой ханжа, такой шотландец до мозга костей, за то, что у тебя совсем нет чувства юмора. Я люблю твою силу. Люблю твою молодость.
Ее глаза сверкали, она часто дышала. Внезапно наклонившись, Дарья поцеловала его обнаженные ноги. Протестующе вскрикнув, Нил резко отдернул их, и шаткий стул едва не опрокинулся.
— Женщина, ты сошла с ума. Где твой стыд?
— У меня его нет.
— Что вам нужно от меня?
— Любви.
— За кого вы меня принимаете?
— За мужчину, — спокойно ответила она.
— И вы думаете, после всего, что Ангус Манро сделал для меня, я, как последняя скотина, заведу шашни с его женой? Да я преклоняюсь перед ним! Он замечательный человек и стоит дюжины таких, как мы с вами. Я скорее убью себя, чем его предам. Как вам могло прийти в голову, что я способен на такую низость?
— Радость моя, перестань болтать чушь. Какой ему от этого вред? Не надо так трагически смотреть на вещи. В конце концов, жизнь коротка, и глупо отказываться от удовольствий, если она их нам дарит.
— Говорите что угодно, но зло останется злом.
— Не берусь судить, но полагаю, данное утверждение весьма спорно.
Нил взглянул на нее с удивлением. Дарья, невозмутимая и спокойная, сидела у его ног, и, похоже, происходившее доставляло ей удовольствие. Она словно бы не понимала всей серьезности ситуации.
— Я ударил в клубе человека, который говорил о вас гадости.
— Кого же?
— Бишопа.
— Мерзкая тварь. Что он сказал?
— Сказал, что у вас было много любовников.
— Не понимаю, какой интерес совать нос в чужие дела. Но в конце концов, пусть болтают, что хотят. Я люблю тебя. Я еще никого так не любила. Я просто больна этой любовью.
— Успокойтесь, прошу вас.
— Послушай, когда Ангус заснет, я приду к тебе. Он спит очень крепко. Мы ничем не рискуем.
— Вы не посмеете.
— Почему?
— Нет, нет, нет.
Нил похолодел от страха. Внезапно Дарья поднялась и ушла в дом.
Манро вернулся к ленчу, и день прошел, как обычно. Дарья помогала им разбираться с образцами и была в прекрасном настроении. Ее веселость бросалась в глаза, и Манро сказал, что, судя по всему, она почувствовала вкус к походной жизни.
— Действительно, в ней что-то есть, — согласилась Дарья. — Ну а сегодня я просто счастлива.
Она то и дело поддразнивала Нила, будто не замечая, что, он отмалчивался и избегал смотреть на нее.
— Нил очень тихий сегодня, — заметил Манро. — По-моему, вы еще слабы после болезни.
— Нет, просто хочется помолчать.
Нила снедала тревога. Он знал, что Дарья способна на все. Ему вспомнились истерики Настасьи Филипповны в «Идиоте», — так и Дарья при ее взбалмошности не остановится ни перед чем. Она могла совершенно потерять, контроль над собой. Нил несколько раз был свидетелем, как она вне себя кричала на слугу-китайца. Сопротивление лишь распаляло ее. Если Дарья сразу же не получала желаемого, то приходила в исступление. К счастью, она быстро забывала о своих капризах, и, если ее удавалось отвлечь, она уже не настаивала на своем. Выдержка Манро в таких ситуациях особенно восхищала Нила. Он нередко смеялся про себя, наблюдая, с какой иронией и в то же время с каким нежным лукавством Манро укрощал жену, когда с ней случились истерики. Подумав о Манро, Нил снова вскипел от негодования. Ведь этот человек чуть ли не святой, вызволил ее из нищеты и бесправия, избавил от унижения, сделал своей женой! Она всем обязана ему. Он защищает ее своим именем, обеспечивает ей положение в обществе. Элементарная благодарность должна была бы удержать ее от признаний, подобных тем, которые она обрушила на него сегодня утром. Ухаживать и добиваться любви — это привилегия мужчин, когда же подобным образом ведут себя женщины — это отвратительно. Скромность Нила была оскорблена. Его шокировала откровенная страсть, которой пылало лицо Дарьи, неделикатность ее поведения.
