Джон Стейнбек - Короткое правление Пипина IV
— Раз я уже промок, — сказал Пипин, — может, мне поискать вазу с Ледой и мальчика с раковиной?
— Нет-нет. Вазу я вчера достал. Пойдемте ко мне, обсохнете, согреетесь. У меня есть полбутылки коньяку.
Пипин выкарабкался на берег. Король с ног до головы, как бюст Пана, был покрыт зеленой тиной, один глаз у него заплыл, с разбитых губ сочилась кровь.
В маленькой хижине, примостившейся на опушке леса, старик разжег очаг, согрел ведро воды, дал королю губку, помог ему раздеться и вымыться и вытер его чистой ветошью.
— Вы будто в мясорубку попали, — сказал старик. — Глотните-ка коньячку. Завернитесь в одеяло. Я развешу вашу одежду над плитой.
Пипин вытащил из кармана мокрой куртки бутылку вина:
— Я привез вам подарок.
Старик бережно взял бутылку и, держа ее на вытянутой руке, щурясь, стал рассматривать этикетку.
— Ничего себе… это же вино для крестин… свадебное вино. Да его и открывать-то жалко!
— Бросьте, — сказал Пипин. — Открывайте. Я выпью вместе с вами.
— Да ведь еще и девяти нет!
— Открывайте! — сказал король, поплотнее заворачиваясь в одеяло.
Старик осторожно вытащил пробку.
— И в честь чего это вы привезли такое вино мне?
— В честь всех тех, кто вытаскивает ценности из грязи.
— Вы имеете в виду те статуи?
— И меня тоже. Пейте! Пейте смелее!
Старик попробовал и прочмокнул:
— Вот это вино!
Он промокнул губы рукавом, словно боясь упустить хоть каплю драгоценной жидкости.
— Вчера ночью я решил спросить вас: что вы думаете о короле?
— Каком короле?
— Нашем, французском, Божьей милостью Пипине Четвертом.
— А! Про него, — сказал старик и посмотрел на Пипина с подозрением. — К чему это вы клоните? Вино вином, а неприятностей я не хочу. С чего это вам ночью взбрело думать об этом?
— Мне просто стало интересно. Какие от простого вопроса неприятности?
— Всяко может быть.
— Ну так наполните свой бокал и скажите: что вы думаете?
— Я сижу в своем Гамбе, и мне дела нет до политики. Я про короля ничего и не знаю. Король как король. Бывают времена, когда есть короли, бывают, когда нету. Одно скажу…
— Что?
— Правильно, что королей больше нету. Они как те чертовы громадные ящерицы. Те, которые исчезли. Выморо…
— Вымерли?
— Ну да, вымерли. Похоже, места для них не осталось.
— Но ведь во Франции есть король.
— А, сказка для детей. Как Санта-Клаус. Он вроде как есть, и подарки есть, но, когда вырастешь, в него больше не веришь. Он — вроде как сон.
— А что, по-вашему, короли еще будут?
— Откуда мне знать? Чего вы все цепляетесь? Можно подумать, он ваш родственник. — Старик посмотрел на развешанную над плитой одежду. — Нет, вы ему точно не родственник.
— А если бы король вдруг стал настоящий, вы б догадались об этом?
— Думаю, да.
— А как?
— Он по полям начал бы скакать со свитой, урожай травить. А начни бунтовать, приказал бы повесить уйму народу. А еще король мог бы сказать: «Столько дурного кругом, и я все это исправлю». Голос старика стал тише. — Хотя нет. Многие богатеи могут делать такое, но они же не короли. Сдается мне, есть только один способ узнать, настоящий король или нет.
— Это как же?
— Когда его повезут на гильотину. Вот тогда точно узнаешь — это был король. А иначе с чего бы ему рубить голову?
Пипин встал и начал снимать с веревок над плитой свою влажную, исходящую паром одежду.
— Она еще не высохла!
— Знаю, но мне нужно ехать.
— Собираетесь донести на меня? За что?
— Да нет, — ответил король. — Вовсе нет. Вы ответили на мой вопрос. И — видит Бог — я свой долг исполню. Нельзя терпеть, когда тебя считают вымершим. Пусть у меня ничего не выйдет, но я попробую.
— О чем это вы? Вроде и вина выпили немного.
Пипин натянул мокрую одежду.
— Я пришлю еще вина. Я вам обязан.
— Как это?
— Вы мне открыли глаза. Гильотину тоже нужно заслужить. Чтобы заслужить гильотину — или распятие, — нужно быть либо разбойником, либо… Спасибо вам, человек, который вытаскивает из грязи.
Король вышел из хижины и быстро пошел через лес к дороге, где в кустах на обочине спрятал свой мотороллер.
В королевском кабинете королева натирала лимонным маслом полированную поверхность стола.
— Сколько раз мне повторять вам, месье, — сказала она вошедшему супругу, — нельзя ставить стакан прямо на стол, нужно обязательно что-нибудь подкладывать.
Король обнял ее, притянул к себе.
— Что ты делаешь, Пипин, ты же мокрый! Да посмотри на свое лицо — что с твоим глазом? Что с тобой случилось?
— Налетел на изгородь и бухнулся в пруд с карпами, — ответил король усмехнувшись.
— Ты никогда так и не научишься смотреть, куда идешь… Пипин — сюда могут войти. Месье, не надо, прошу вас, они же входят без стука!
Министры, делегаты, придворные и академики — все сошлись на том, что открытие конвента нужно обставить по-королевски. Слишком многие из тех, кто претендовал на особые почести, еще не имели возможности продемонстрировать публике свои мантии и перья, шляпы, медали, кружева и галуны. Короля попросили присутствовать на открытии в подобающих его сану одеждах и произнести краткую, выдержанную в хорошем стиле приветственную речь. Образцы речей, тщательно скомпилированные из обращений британских монархов, были присланы королю в качестве руководства.
Королю Франции следовало с благодарностью принять любовь и преданность своих подданных, сказать о своей любви к ним и Франции, обрисовать славное прошлое и не менее славное будущее. Затем он должен был удалиться, предоставив делегатам работать над конституцией, или, вернее, «Пипиновым кодексом».
Король на все это согласился и следующие два часа провел, споря о костюмах. Делегация была многочисленной, и никто из ее членов упорно не желал садиться, несмотря на уговоры монарха. Более того, два престарелых аристократа, обливаясь потом, продолжали стоять в шляпах — их предкам еще Франциск Первый даровал привилегию не снимать шляпу в присутствии высочайших особ.
— Мне казалось, глубокоуважаемые господа, — желчно заметил Пипин Четвертый, — что цель намеченного мероприятия — выработка конституции, свода законов, регулирующих повседневную жизнь обычных людей. Разве обязательно превращать конвент в бал-маскарад наподобие тех, какие встраивают южноамериканские миллионеры в Венеции? Почему бы нам всем не появиться в обычной современной одежде?
За право ответить королю сцепились социалист и аристократ. Выиграл социалист — не кто иной, как Жак-простак Воваж, ныне граф де Катр Ша, под одобрительные делегатские кивки ответивший за всех.
— Ваше Величество, — сказал месье граф, — закон — вещь не простая. Напротив, закон в сознании большинства — явление мистическое, стоящее рядом с религией. Как отправителям религиозных таинств необходима подобающая одежда, так она необходима и отправителям закона. Заметьте, сир, наши судьи заседают в мантиях и специальных головных уборах. А судьи Британии обязаны носить не только тяжелые мантии и парики, но и букетик цветов, когда-то предназначенный для того, чтобы перебить людские запахи, но не забытый и ныне, в период более развитой гигиены. А в Америке, сир, где так болезненно воспринимают всякое отступление от демократии, где пышность и изысканность костюма членов правительства недопустимы, а от главы государства требуется, чтобы он был одет хуже всех, — даже там, как мне говорили, обычные люди, чувствуя себя обделенными, объединяются в тайные общества, на заседаниях которых носят короны и венцы, одеваются в пурпур и горностаевые мантии, возрождают древние ритуалы, пусть не понимая их сути, но все равно находя в них утешение и ободрение… Нет, Ваше Величество, обычных людей как раз привлекает все необычное. Пожалуйста, вспомните Луи-Филиппа, прозванного Королем Буржуа. Он осмелился гулять по улицам в сюртуке и даже носить зонтик. Разъяренный народ вышвырнул его из Франции. К тому же, сир, на открытие конвента соберется цвет Франции. Прекраснейшие дамы королевства будут наблюдать за происходящим с галерей и из лож. Все они ради этого приобрели новые платья и диадемы. Невозможно отказать дамам в праве их надеть. Может показаться, что это мелочь, но на самом деле вовсе не мелочь, это очень важно. А если перед подобным собранием король предстанет в сереньком костюме и банальном галстуке, да с портфелем под мышкой, мне и подумать страшно о возможных последствиях. Да такого короля засмеют насмерть — несмотря на корону и трон.
Делегаты энергично закивали, а когда Жак-простак закончил, так же энергично зааплодировали.
За Жаком-простаком выступил почтенный, академик, чья репутация и мудрость давно стали притчей во языцех.
— Я присоединяюсь к словам месье графа, — сказал седовласый мудрец, — и хочу добавить кое-что от себя. Ваше Величество может делать что угодно, за исключением одного: король не может позволить себе выглядеть смешным. Это уничтожит его. В юности мне посчастливилось учиться у одного очень образованного, мудрого человека, который до тонкостей постиг человеческую натуру. Так вот, однажды он сказал мне: если бы наиумнейший, наигениальнейший человек выступал, и пятьдесят величайших умов планеты слушали его речь на тему: быть или не быть жизни на земле, и если бы этот величайший гений предстал перед аудиторией с незастегнутой ширинкой, собравшиеся не только пропустили бы его слова мимо ушей, но и не смогли бы сдержать смешков.
