Луиза Мэй Олкотт - Хорошие жены
— Если твоим чувствам, Тедди, нужен выход, возьми и посвяти себя одной из «хороших, скромных девушек», которых уважаешь, и не теряй времени на глупых.
— Ты в самом деле мне это советуешь? — И Лори взглянул на нее со странным выражением смешанной тревоги и радости.
— Да, но лучше подожди, пока кончишь университет, а тем временем готовься к тому, чтобы посвятить себя ей. Сейчас ты еще и вполовину не так хорош, как нужно для… ну, кто бы та скромная девушка ни была. — На лице Джо тоже появилось странное выражение, так как имя чуть не сорвалось у нее с языка.
— Я знаю! — согласился Лори с выражением покорности, совершенно непривычной для него, и опустил глаза, рассеянно накручивая тесемку передника Джо себе на палец.
«Боже мой, так ничего никогда не выйдет!» — подумала Джо, добавив вслух:
— Пойди, сыграй и спой для меня. Мне до смерти хочется музыки, а твоей особенно.
— Спасибо, но я предпочел бы остаться здесь.
— Нет, это невозможно, здесь нет места. Иди и постарайся быть полезным, раз ты слишком велик, чтобы служить украшением. Мне казалось, что ты терпеть не можешь «быть привязанным к женской юбке», — сказала Джо, цитируя слова, сказанные им однажды в мятежном порыве.
— О, все зависит от того, чья это юбка! — И Лори дерзко дернул тесемку.
— Так ты идешь? — грозно спросила Джо, ныряя под диван за валиком.
Он сразу умчался, и, немного выждав, Джо потихоньку ушла, чтобы не вернуться, пока юный джентльмен не удалился, обиженный до глубины души.
В ту ночь Джо лежала без сна и едва начала засыпать, когда звуки приглушенных рыданий заставили ее броситься к постели Бесс с встревоженным:
— Что случилось, дорогая?
— Я думала, ты спишь, — всхлипнула Бесс.
— Это прежняя боль, драгоценная моя?
— Нет, другая, новая, но я могу выносить ее. — И Бесс постаралась удержать слезы.
— Расскажи мне, что тебя мучает, и дай мне исцелить тебя.
— Ты не можешь, нет исцеления. — Голос Бесс дрогнул, и, прильнув к сестре, она заплакала так отчаянно, что Джо испугалась.
— Где у тебя болит? Позвать маму?
Бесс не ответила на первый вопрос, но в темноте одна рука невольно поднялась к сердцу, словно боль была там, а другая еще крепче сжала руку Джо.
— Нет, нет, не зови ее, не говори ей, — горячо зашептала Бесс. — Мне скоро станет легче. Полежи со мной и «пожалей» мою бедную голову. Я успокоюсь и засну, правда, засну.
Джо повиновалась, но, пока ее рука нежно скользила по горячему лбу и мокрым щекам Бесс, ее сердце перепол-няли чувства и ей очень хотелось заговорить. Но как ни была Джо молода, она уже знала, что сердце, как цветы, — их нельзя открыть силой, они должны раскрыться сами; так что хотя Джо и полагала, что знает причину страданий Бесс, она только лишь спросила самым нежным тоном:
— Что-то беспокоит тебя, дорогая? После долгой паузы прозвучал ответ:
— Да, Джо.
— Разве тебе не станет легче, если ты скажешь мне, что тебя беспокоит?
— Сейчас — нет, пока — нет.
— Тогда я не буду задавать вопросов, но помни, что мама и я всегда рады выслушать тебя и помочь, если можем.
— Я знаю. Я скажу вам — потом.
— Боль отпустила?
— О да, мне гораздо легче; с тобой так хорошо, Джо!
— Усни, дорогая. Я останусь с тобой.
Так, щека к щеке, они уснули, а утром Бесс, казалось, была такой, как обычно, ибо в восемнадцать лет ни голова, ни сердце не болят долго, а ласковое слово может помочь преодолеть большинство невзгод.
Но Джо уже приняла решение и, за несколько дней обдумав план действий, поделилась им с матерью.
— На днях ты спрашивала меня о моих желаниях, мама. Я скажу тебе об одном, — начала она, когда они сидели вдвоем. — Я хотела бы, для разнообразия, уехать куда-нибудь на зиму.
— Почему, Джо? — И мать быстро подняла глаза, словно это был не только вопрос, но и возражение.
Не отрывая взгляда от шитья, Джо ответила серьезно:
— Я хочу чего-то нового. Я испытываю беспокойство и стремление видеть, делать и узнавать больше, чем сейчас. Я слишком много раздумываю о своих собственных маленьних делах, мне нужно взбодриться. Так что если в эту зиму можно обойтись без меня, я хотела бы вылететь из гнезда и полетать где-нибудь недалеко, попробовать крылышки.
— Куда же ты хочешь полететь?
— В Нью-Йорк. Вчера мне пришла в голову отличная идея. Вот она. Помнишь, миссис Кирк писала тебе о том, что ищет какую-нибудь заслуживающую доверия молодую особу, которая помогла бы ей приглядывать за детьми и шить? Довольно сложно найти именно такую, какую нужно, но я думаю, что сгожусь, если постараюсь.
— Дорогая моя, уехать, чтобы служить в этом огромном пансионе миссис Кирк! — Миссис Марч взглянула на нее удивленно, но без неудовольствия.
— Это не совсем то, как если бы я поступила в услужение, ведь миссис Кирк — твой друг. Нет на свете души добрее, она постарается сделать мою жизнь там приятной, я знаю. Ее семья живет отдельно от самого пансиона, и никто меня там не знает. Да если и знают, мне все равно. Это честный труд, и я его не стыжусь.
— Я тоже. Но как же твое писательство?
— Перемена лишь пойдет мне на пользу. Я увижу и услышу много нового, наберусь новых идей, пусть даже там у меня и не будет времени, чтобы писать. Домой я вернусь с богатым материалом для моей новой чепухи.
— В этом я не сомневаюсь, но скажи, это единственная причина для такой неожиданной фантазии?
— Нет.
— Могу ли я узнать о других?
Джо подняла глаза, Джо их опустила, затем сказала медленно, вдруг залившись румянцем:
— Может быть, тщеславно и нехорошо говорить это, но… боюсь… Лори становится слишком нежен ко мне.
— Значит, ты не отвечаешь ему той же любовью, какую он, по-видимому, начинает испытывать к тебе?
— Что ты! Конечно, нет! Разумеется, я люблю дорогого мальчика так, как всегда любила, и очень горжусь им, но насчет большего… Об этом не может быть и речи.
— Я рада этому, Джо.
— Но почему?
— Потому, дорогая, что, на мой взгляд, вы не подходите друг другу. Как друзья вы очень счастливы, а ваши частые ссоры быстро проходят и забываются, но боюсь, вы оба скоро взбунтовались бы, если бы были связаны друг с другом на всю жизнь. Вы слишком похожи и слишком любите свободу, не говоря уже о том, что оба обладаете горячим темпераментом и сильной волей, что помешало бы вам быть счастливыми вместе, так как супружеские отношения требуют бесконечного терпения и снисходительности друг к другу, а не только любви.
— Именно это я и чувствую, хотя не могла выразить словами. Я рада, что, на твой взгляд, его привязанность только начинает зарождаться. Мне было бы очень грустно, если бы он стал несчастным из-за меня. Но не могу же я влюбиться в славного старину Лори просто из благодарности, правда?
— Ты уверена в его чувствах к тебе?
Джо ответила, покраснев еще сильнее, с выражением, в котором слились радость, гордость и боль и с которым юные девушки всегда говорят о своих первых поклонниках:
— Боюсь, это так, мама. Он еще не сказал ничего, но смотрит так выразительно. Я думаю, мне лучше уехать, пока это еще ни к чему не привело.
— Я согласна с тобой, и, если есть возможность уехать, ты должна это сделать.
Джо, казалось, была обрадована и, помолчав, сказала с улыбкой:
— Как удивилась бы миссис Моффат, что ты так на это смотришь, и как она обрадуется, что у Энни еще есть шанс.
— Ах, Джо, матери смотрят на это по-разному, но надежда одна у всех — видеть своих детей счастливыми. Мег счастлива, и я довольна ее положением. Тебя я оставляю наслаждаться свободой, пока не надоест, так как только тогда ты поймешь, что есть в жизни и нечто более приятное. Главная моя забота сейчас — Эми, но ей поможет ее благоразумие. Относительно Бесс я не питаю никаких надежд, кроме той, что она будет здорова. Кстати, она кажется веселее в последние дни. Ты говорила с ней?
— Да, и она призналась, что ее что-то мучает, и обещала I со временем рассказать мне об этом. Я не стала больше ни о чем спрашивать ее, так как, кажется, знаю причину. — И Джо изложила свою версию.
Миссис Марч покачала головой и не согласилась разделить столь романтическую точку зрения, но выглядела огорченной и повторила свое мнение о том, что ради Лори Джо должна на время уехать.
— Мы ничего не скажем ему заранее, а когда все будет готово, я исчезну, прежде чем он опомнится и начнет делать из этого трагедию. Пусть Бесс думает, что я еду ради собственного удовольствия, — так оно, впрочем, и есть. Я не могу поговорить с ней о Лори, но она сможет приласкать и утешить его, когда я уеду, и так вылечит его от романтических идей. Он столько раз прошел через подобного рода мелкие испытания, что привык к ним, и скоро избавится от своей безнадежной любви.
Джо говорила с надеждой, но не могла отделаться от недоброго предчувствия, что это «мелкое испытание» окажется тяжелее других и что Лори не так скоро избавится от «безнадежной любви», как избавлялся до сих пор.
