Цзэн Пу - Цветы в море зла
В этот день Цзинь Вэньцин одиноко сидел в своем кабинете и скучал, как вдруг пришел Се Цзефу. Цзинь поспешно поднялся ему навстречу. Пока они беседовали, один за другим показались Бэй Юцзэн и Пань Цзэнци.
— Сегодня за городскими воротами необыкновенное оживление, — сказал Бэй Юцзэн. — Почему бы тебе не сходить туда и не рассеяться?
— Я с детства насмотрелся на все это, даже вспоминать не хочется! — ответил Цзинь Вэньцин.
— Ты ведь больше десяти лет не видел подобных зрелищ, — возразил Пань Цзэнци, — а за это время пруд стал еще чудеснее, да и люди стараются украсить пейзаж. У некоторых лодки с разноцветными фонарями, убранные просто на удивление. Фейерверки замечательные…
— Тем более что на сегодня я нанял лодку у старого Чэня, — вставил Се Цзефу, не дожидаясь, пока его друг закончит. — Хочу пригласить тебя, Вэньцин, покататься с нами. Ну как, согласишься почтить меня своим присутствием?
— Но ведь я в трауре, — промолвил Цзинь Вэньцин. — Вроде бы неудобно…
Тут Бэй Юцзэн подмигнул Се Цзефу.
— Девушек не будем звать, — начал Се Цзефу. — Со старым Чэнем мы договорились только потому, что его лодка удобнее других и на ней лучше кормят. Разве зазорно повеселиться в праздник?
Все снова принялись уговаривать Цзинь Вэньцина. «В конце концов, это ведь обыкновенная прогулка», — подумал Цзинь и согласился.
Поднявшись на борт, они увидели, что лодка со всех сторон украшена разноцветными шариками и свежими цветами. В каюте сидело прелестное существо с лютней в руках.
— Брат Вэньцин, а ведь мы затащили тебя в самый омут! — захохотал Бэй Юцзэн.
Цзинь Вэньцин собрался что-то ответить, но Се Цзефу опередил его:
— Не слушай глупых шуток! Это хозяйка судна. Разве можно возжигать куренья в монастыре, выгнав оттуда монаха? Одна она ничего не изменит!
— Без девушек все настроение испортится, — возразил Пань Цзэнци. — Пусть Вэньцин не зовет их, раз хочет до конца выполнить свой долг перед матерью, а мы здесь ни при чем!
Цзинь Вэньцину было трудно идти против общего желания. «Я ведь тоже не особенный моралист, — подумал он. — Стоит ли ради соблюдения внешних приличий лишать людей удовольствия?» И он не стал больше возражать. Все обрадовались, и каждый вызвал себе по девушке.
Когда лодка уже собиралась отчаливать, на борту появился еще один гость, который заглянул в каюту и поздоровался с Цзинь Вэньцином.
Это был Куан Чаофэн, сослуживец Цзиня, недавно ездивший в отпуск домой. Увидев, что вся каюта заполнена изумительными созданиями в бирюзе и жемчугах, он обратился к присутствующим:
— У всех есть спутницы. Почему же мой старший коллега обречен на одиночество? — Не дожидаясь ответа, Куан кивнул: — А! Понимаю, понимаю. Он первым выдержал экзамен, поэтому его способна удовлетворить только первая красавица! Сейчас мы что-нибудь придумаем! — Куан Чаофэн запрокинул голову, закрыл глаза и неожиданно всплеснул руками:
— Есть! Есть такая!
— Кто? — заинтересовались все.
— Очаровательное существо с красотой женщины и умом мужчины, словно созданное самим небом для господина Цзиня! И вы еще не можете догадаться?!
Гости окончательно были сбиты с толку, Цзинь Вэньцин оторопел, даже девушки не понимали, кого имеет в виду новый гость. Вдруг Куан Чаофэн показал жестом на берег:
— Вон, видите паланкин? В нем сидит Фу Цайюнь из квартала Даланцяо, только что увенчанная лаврами первой красавицы.
Цзинь Вэньцин невольно повернул голову и… Если бы он не сделал этого, быть может, не произошло бы многих событий, описанных в книге! Но он обернулся и увидел, что в паланкине сидит девушка лет четырнадцати — пятнадцати, не слишком высокая и не слишком низкая, не полная, но и не худая, с овальным лицом, похожим на дынное семечко, и кожей, напоминающей цветок персика. Ее тонкие брови были чуть нахмурены, красивые глаза полузакрыты.
Цзинь Вэньцину показалось, что они уже где-то встречались. Фигура девушки была полна невыразимого очарования, а лицо неудержимо притягивало к себе. Сердце Цзиня прыгало, словно олененок. Странно, но девушка, завидев Цзинь Вэньцина, тоже прильнула к стеклу паланкина и смотрела на него не отрываясь. Наконец паланкин скрылся из глаз, и оба потеряли друг друга из вида.
Все улыбнулись, глядя на растерянное, словно завороженное лицо Цзинь Вэньцина. Куан Чаофэн хлопнул своего сослуживца по плечу:
— Ну, какова красотка?!
Цзинь испуганно вздрогнул.
— А вблизи она еще лучше! — с лукавой усмешкой прибавил Се Цзефу.
Взяв лист дорогой почтовой бумаги, он тут же написал на нем приглашение и приказал лодочнику подождать с отплытием, пока не явится Цайюнь.
Цзинь Вэньцин был настолько потрясен, что предоставил друзьям возможность действовать и не произносил ни слова.
Через некоторое время в каюту вбежал Куан Чаофэн.
— Выходите скорее смотреть на новую лауреатку!
Цзинь поднял голову и увидел девушку, которая величественно и грациозно сошла с паланкина, опираясь на плечо красивой служанки. Она медленно поднялась на лодку.
Итак:
Есть в мире девушка одна,
Таланты чьи непревзойденны,
На всех пяти материках
Соперниц нет у ней достойных.
Когда в канун весенних дней
Она плыла на корабле,
Влекомы к юной красоте,
Плескались лебедями волны.
Если хотите знать, действительно ли это была Цайюнь, прочтите следующую главу.
Глава восьмая
СТРЕМЯСЬ ИЗБЕЖАТЬ ПЕРЕСУДОВ, ЛАУРЕАТ ТАЙНО СОЕДИНЯЕТСЯ С КОРОЛЕВОЙ КРАСОТЫ. БЛАГОДАРЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ УКАЗУ НАЛОЖНИЦА ВРЕМЕННО ЗАНИМАЕТ МЕСТО ЖЕНЫ
Пока Цайюнь в сопровождении служанки поднималась на лодку, Куан Чаофэн сделал всем знак молчать.
Служанка Цайюнь хотела спросить у сидящих в лодке, кто пригласил ее госпожу, но та оборвала ее на полуслове, с улыбкой подошла к Цзинь Вэньцину и села на изогнутый стул, стоявший подле него. Все зашумели.
— Странно! — воскликнул Се Цзефу. — Они словно заранее сговорились!
— Да, — подтвердил со смехом Пань Цзэнци, — не иначе как они сделали это еще в предыдущей жизни!
Куан Чаофэн, улыбаясь, продекламировал:
Увы, нет фениксовых крыльев
на теле у нее,
Но в сердце есть единорога
волшебное чутье!
Цзинь Вэньцин понимал толк во встречах под луной[124]. В шутливых разговорах о любви он никому обычно не уступал, но на этот раз, при виде Цайюнь, сердце его запрыгало, точно десять тысяч коней и тысяча обезьян. Он был и встревожен и обрадован. Слова Пань Цзэнци о том, что они условились о встрече еще в предыдущей жизни, отвечали самым сокровенным его мыслям. Цайюнь тоже, сама не зная почему, едва ступив на лодку, не стала ни о чем спрашивать и направилась прямо к Цзинь Вэньцину. Теперь, когда гости стали подшучивать над ними, она смутилась и, опустив голову, молча теребила платочек.
— Нам, наверное, пора ехать? — наконец выдавил из себя Цзинь Вэньцин.
Се Цзефу приказал отчалить и приготовить угощение. Поскольку в каюте нужно было устанавливать столы и стулья, гости поднялись и отправились на нос. Некоторые, усевшись на перила, разглядывали проплывающие мимо лодки, другие нашептывали на ухо девушкам разные нежные слова. Цзинь Вэньцин тоже хотел выйти, как вдруг Цайюнь тихонько потянула его за полу одежды, прошла в соседнюю каюту и села на край постели. Цзинь Вэньцин послушно следовал за ней. Они сидели рядом, плотно прижавшись, и им казалось, что они должны высказать друг другу много задушевного. Однако он смотрел на нее, она на него, и оба лишь улыбались как завороженные.
После долгого молчания Цзинь Вэньцин неожиданно спросил:
— Ты знаешь, кто я?
Цайюнь вздрогнула:
— Ваше лицо мне очень знакомо, только я не могу вспомнить фамилии и имени!
Цзинь Вэньцин подробно рассказал ей о себе. Цайюнь задумалась.
— Моя содержательница знает вас.
— Сколько тебе лет? — спросил Цзинь.
— Пятнадцать.
На лице Цзинь Вэньцина отразилось напряжение. Он взял Цайюнь за руки, внимательно вгляделся в нее, и вдруг жгучие слезы брызнули у него из глаз.
Тогда считал я пустяком
свои деянья,
А после охватило вдруг
меня раскаянье! —
продекламировал он.
Цайюнь испуганно взглянула на Цзиня и своим платочком начала утирать ему слезы.
— Почему вы плачете? — спросила она, но сердце ей вдруг кольнуло что-то вроде неясного воспоминания, и она чуть сама не разрыдалась.
Снова окинув Цайюнь взглядом, Цзинь Вэньцин тихо произнес:
Тосковали мы, и с нами вместе
и земля и небеса тужили,
А теперь друг друга не узнали,
повстречались как совсем чужие!
— Ты не представляешь, Цайюнь, как мне тебя жаль!
