Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.1.Из сборника «Сказки Нинон». Исповедь Клода. Завет умершей. Тереза Ракен
Погонщик быков подошел к Гильому и сказал:
— Хозяин, куда мне поставить упряжку? Пахать сейчас нечего, но будьте спокойны: поля ваши засеяны, и урожай будет хорош.
Тем временем возчики подошли к Гильометте.
— Любезная госпожа, — сказали они, — вот ваше хозяйство и запасы съестного на зиму. Скорее пока жите нам, куда разгружать повозки. Здесь столько всего, что целого дня не хватит на разгрузку.
Старики стояли, разинув рот, не зная, что ответить. Робко разглядывали они добро, которое видели в первый раз; они вспоминали о монетах, так жестоко подшутивших над ними этой ночью. Спрятавшись в уголок, Сестра Бедных смеялась, ее потешали их озадаченные лица; ей вовсе не хотелось мстить за суровость, проявленную дядей и теткой в тяжелые, дни. Девочка еще ни разу в жизни так не смеялась. Уверяю тебя, и ты расхохоталась бы, если бы увидала Гильометту в штанах и Гильома в юбке, которые стояли с растерянным видом, не зная, смеяться им или плакать.
Увидев, что они готовы вернуться в хижину и захлопнуть двери и окна, Сестра Бедных вышла вперед.
— Друзья мои, — сказала она возчикам и батраку. — Все это надо внести в хижину. Не бойтесь завалить каморку до крыши. Я не подумала о тесноте и накупила столько всего, что теперь нам понадобится целый замок. Вот эти деньги мы отдадим каменщикам.
Она говорила это для того, чтобы родственники услышали ее, — пора им было успокоиться и понять, что она и есть та добрая фея, которая принесла эти щедрые дары. Между тем Гильом и Гильометта еще с вечера решили отколотить ее за то, что она убежала от них на целый день. Но когда они услышали ее слова, когда увидели, как разгружают возы и возле их дверей вырастают горы мебели и съестных припасов, оба разрыдались, сами не зная почему. Казалось, невидимая рука сдавила им горло. Они стояли, задыхаясь от непонятного волнения, в полной растерянности. И внезапно дядя и тетка осознали, что всегда любили Сестру Бедных. Смеясь и плача, они кинулись обнимать ее, — и им стало легче.
VIIЧерез год Гильом и Гильометта стали самыми богатыми землевладельцами в этих краях, Им принадлежала большая новенькая ферма, поля их простирались во все стороны за пределы черты горизонта. Что бедняк становится богачом, не такое уж редкое явление: в наше время этим никого не удивишь. Но многие не хотели верить, что Гильом и Гильометта из злых стали добрыми. Однако это была сущая правда. Перестав страдать от холода и голода, родные Сестры Бедных вновь обрели добрые чувства. В свое время немало пролив слез, они чувствовали себя теперь родными братьями бедняков и великодушно им помогали. Известно, что слезы — хорошие советчицы. Но дело было не только в этом. Мне думается, волшебные су обладали неким удивительным свойством, благодаря которому свершилось чудо. Гильометта перестала сходить с ума по тряпкам, а Гильом бросил пить и начал усердно трудиться. Ведь это не были обыкновенные деньги, которые можно дурно истратить; нет, они не давались злым людям и пробуждали милосердие в сердце своего владельца, направляя его руку на благодеяния. О, эти славные, крупные су, у них не было ничего общего с нашими уродливыми золотыми и серебряными деньгами!
Гильом и Гильометта готовы были целовать Сестру Бедных с утра до вечера. Первое время они оберегали ее от малейшего утомления и сердились, когда она заговаривала о работе. Ясно было, что они хотят сделать из нее красивую барышню с белыми ручками, годными лишь на то, чтобы завязывать банты.
— Живи как знатная госпожа, — говорили они ей каждое утро, — и не заботься ни о чем.
Однако девочка не соглашалась с ними; она умерла бы от тоски, если бы сидела целыми днями, сложа руки и глядя, как в небе плывут облака, — вместо того чтобы любоваться на свое добро, она натирала воском дубовую мебель или старательно разглаживала простыни из тонкого полотна. Она сама находила себе занятия и отвечала родным:
— Оставьте меня, я тепло одета, и кружева мне не нужны; мне веселее хлопотать по хозяйству, чем заниматься тряпками.
Она рассуждала так умно, что Гильом и Гильометта поняли, что она права. Они не стали ей перечить. То-то была для нее радость! Она начала вставать, как бывало, в пять часов утра и заниматься хозяйством. Разумеется, она не мела комнаты и не стирала белье, как в годы нужды; у нее не хватило бы сил самой держать в порядке новое, просторное жилье. Зато она присматривала за служанками и без ложного стыда помогала им в работах по скотному и птичьему двору. Она была самой богатой и самой работящей девушкой во всей округе. Все удивлялись, что она ничуть не изменилась, став богатой фермершей, — только щечки у нее порозовели и за работу она бралась веселее прежнего.
— Добрая нищета, — нередко восклицала она, — ты научила меня быть богатой!
Для своего возраста она много размышляла, и порой ей случалось взгрустнуть. Не знаю уж как, но она заметила, что волшебные су становятся ей не нужны. Поля давали ей хлеб, вино, масло, овощи и фрукты; стада снабжали шерстью для одежды и мясом к обеду; все было к ее услугам, и продуктов, добываемых на ферме, с избытком хватало на ее нужды и на нужды ее близких, Да и на долю бедняков оставалось немало; Сестра Бедных больше не подавала милостыни деньгами; она давала мясо, муку, дрова, штуки полотна или сукна; подавала умно, именно то, что было необходимо, не вводя бедняков в соблазн дурно истратить дар милосердия.
А среди всего этого изобилия кучи монет мирно спали на чердаке; Сестра Бедных огорчалась, что они занимают место, где вполне можно было бы уложить двадцать — тридцать вязанок соломы. Она ценила куда больше солому, добытую честным трудом, чем эти деньги, доставшиеся ей даром. Мало-помалу она проникалась презрением к этому виду богатства, к монетам, которые скупцы любят хранить в сундуках, которые стираются в руках городских торгашей.
Ей до того надоели эти сокровища, что однажды утром она решила от них избавиться. Она сохранила мешочек, который так проворно заглатывал новенькие су; и на этот раз он сделал свое дело и добросовестно очистил чердак. Сестра Бедных схитрила — она не положила на дно мешочка волшебное су, подаренное нищенкой, благодаря этому деньги мигом исчезли, как будто их и в помине не было.
Сестра Бедных не хотела быть слишком богатой, сознавая, какую опасность для души таит в себе богатство. Мало-помалу она раздарила часть своих земель, которые были чересчур обширны для одной семьи. Она стала соразмерять доходы со своими потребностями. На ферме хватало рабочих рук, и нередко деньги помимо ее воли скапливались на чердаке; тогда она потихоньку поднималась туда с мешочком в руках и радовалась, видя, что становится беднее. С этой целью она всю жизнь хранила волшебный мешочек, который щедро давал деньги в дни нужды и быстро уничтожал их в дни богатства.
Была у Сестры Бедных еще и другая забота. Подарок нищенки начал тяготить ее. Ее пугала связанное с ним могущество. Можно быть вполне уверенным в себе, но на сердце всегда веселее, когда чувствуешь себя простым смертным, а не могущественным лицом. Охотнее всего она бросила бы мешочек в реку, но злой человек мог бы найти его на отмели и воспользоваться им во вред другим. Если бы он истратил на злые дела хотя бы половину тех денег, что она потратила на благодеяния, — он, несомненно, разорил бы страну. Теперь только она догадалась, что нищенка долго выбирала человека перед тем, как отдать свою милостыню: такой подарок мог стать и счастьем и проклятьем для всего народа, все зависело от рук, в какие он попадет.
Сестра Бедных решила сохранить волшебное су. Она продела в дырку ленточку и повесила монету на шею, чтобы не потерять ее. Она чувствовала монету у себя на груди, и это огорчало ее; она отдала бы что угодно, лишь бы разыскать нищенку. Девушка упросила бы ее взять обратно свой дар, слишком тяжелый, чтобы можно было носить его долгое время. Ей хотелось вести простой, скромный образ жизни, не творя никаких чудес, кроме чудес трудолюбия и милосердия.
Тщетно искала она нищенку и уже теряла надежду когда-нибудь повстречать ее.
Как-то вечером, проходя мимо церкви, она решила зайти на минутку помолиться. В самой глубине храма был маленький придел, который Сестра Бедных особенно любила, там всегда царили тишина и полумрак. Сквозь синие стекла окон еле проникал свет и, падая на каменные плиты пола, окрашивал их в голубоватые, лунные тона; низкие своды приглушали звуки. В этот вечер у придела был праздничный вид. Заблудившийся в храме солнечный луч падал на скромный алтарь, зажигая золотую оправу старинного образа.
Никогда раньше Сестра Бедных не видела ее. Она опустилась на колени на каменные плиты и на секунду отвлеклась, наблюдая за прекрасным закатным лучом, игравшим на оправе. Затем она склонила голову и начала молиться; она просила бога послать ей ангела, который освободил бы ее от волшебного су.
