Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или
— Не хотите ли вы признаться в том, что вас это заботит?
— Ты услышишь признания и похуже, если они тебе нужны. До того как я с тобой познакомился, я недоумевал, как ты можешь пускать на ветер такое большое состояние. Теперь стало хуже, потому что я не могу презирать тебя, как прежде, а вопрос стоит пострашнее: как ты можешь тратить впустую свой мозг?
— Не думаю, что прямо сейчас я трачу его впустую.
— Не знаю, что в жизни ты хоть немного ценишь, но хочу сказать тебе то, что не говорил никому. Помнишь, когда я с тобой познакомился, ты заявил, что хочешь отплатить мне добром?
В глазах Франсиско не осталось и следа веселья, Риарден еще никогда не видел у него такого серьезного и почтительного взгляда.
— Да, мистер Риарден, — тихо произнес он.
— Я ответил, что не нуждаюсь в этом, и оскорбил тебя своим ответом. Хорошо, ты победил. Твоя сегодняшняя речь ведь предназначалась мне, не так ли?
— Да, мистер Риарден.
— Это больше чем благодарность, и она была мне нужна. Это больше чем признательность, в которой я тоже нуждался. Это было больше, чем любые слова, мне понадобятся дни, дабы обдумать все, что ты мне дал, но одно я знаю уже сейчас: мне это нужно. Я никогда не делал подобных признаний, потому что никогда никого не просил о помощи. Если это тебя развлечет, знай, я был рад тебя видеть. Если хочешь, можешь над этим посмеяться.
— На это может уйти несколько лет, но я докажу вам, что есть вещи, над которыми я не смеюсь.
— Докажи это прямо сейчас, ответь на вопрос: почему ты сам не следуешь тому, что проповедуешь?
— Вы в этом уверены?
— Если то, что ты говорил, правда, если ты настолько велик, что понимаешь это, ты уже должен был бы стать ведущим промышленником мира.
Франсиско ответил мрачно, теми же словами, что сказал дородному мужчине, но со странной бережной ноткой в голосе:
— Советую вам подумать дважды, мистер Риарден.
— Я думал о тебе больше, чем могу признаться. И не нашел ответа.
— Попробую намекнуть: если все, что я говорил, правда, кто в этом зале самый большой преступник?
— Полагаю, Джеймс Таггерт?
— Нет, мистер Риарден, не Джеймс Таггерт. Но вы сами можете определить преступление и вычислить преступника.
— Несколько лет назад я сказал бы, что это ты. Я и сейчас думаю, что должен так ответить. Но я почти согласен с той глупой женщиной, заметившей тебе: все во мне говорит о том, что ты преступник, и все же я не могу в это поверить.
— Вы совершаете ту же ошибку, что и глупая женщина, мистер Риарден, только в более благородной форме.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду не только ваше мнение обо мне. Та женщина и все ей подобные избегают мыслей о добре. Вы же отгоняете от себя мысли, которые считаете злом. Они так поступают потому, что хотят избежать усилий. Вы — потому что не позволяете себе принимать одолжения. Они любой ценой потакают всем своим эмоциям. Вы приносите их в жертву при первой возможности. Они ничего не хотят терпеть. Вы готовы вытерпеть все. Они уходят от ответственности. Вы принимаете ее на себя. Но разве вы не видите, по сути, ошибка одна и та же? Каждый ваш отказ признать реальность приведет к ужасным последствиям. Нет плохих мыслей, кроме одной: отказа от мыслей. Не пренебрегайте своими желаниями, мистер Риарден. Не приносите их в жертву. Изучайте их причины. Существует предел тому, что вы в состоянии вынести.
— Как ты узнал это обо мне?
— Однажды я совершал те же ошибки. Но это продолжалось недолго.
— Я пожелал бы себе того же. — начал Риарден, но тут же оборвал себя.
Франсиско улыбнулся.
— Боитесь пожелать, мистер Риарден?
— Я желал бы позволить себе любить тебя так сильно, как только могу.
— Я… — Франсиско умолк, Риарден заметил в его взгляде чувство, которое не мог объяснить, но не сомневался в том, что это боль. Он впервые видел, чтобы Франсиско колебался. — Мистер Риарден, вы владеете акциями «Д’Анкония Коппер»?
— Нет, — растерянно ответил Риарден.
— Придет день, и вы узнаете, какую измену я совершаю прямо сейчас, но… Не покупайте акции «Д’Анкония Коппер». Не имейте никаких дел с «Д’Анкония Коппер».
— Почему?
— Когда вы узнаете все, вы поймете, есть ли на свете что-то или кто-то, имеющие для меня значение, и… и как много оно… он… или она для меня значит.
Риарден нахмурился, он что-то припоминал.
— Я не стану работать с твоей компанией. Разве ты не назвал их людьми двойных стандартов? Разве не вы — те грабители, которые разбогатели прямо сейчас, благодаря директивам?
Необъяснимым образом его слова не оскорбили Франсиско, на его лицо вернулось выражение уверенности.
— Вы думаете, что это я выторговал эти директивы у плановиков-грабителей?
— Если не ты, то кто это сделал?
— Мои попутчики.
— Без твоего согласия?
— Без моего ведома.
— Мне стыдно признаться, как сильно я хочу тебе верить, но сейчас это невозможно доказать.
— Разве? Я докажу вам это в ближайшие пятнадцать минут.
— Каким образом? Факт остается фактом, благодаря директивам ты получил прибыли больше всех.
— Это верно. Я получил прибыли больше, чем мистер Моуч и его банда могли вообразить. После стольких лет работы они дали мне тот шанс, который был мне необходим.
— Ты похваляешься?
— Вот именно! — Риарден не верил своим глазам, но взгляд Франсиско блистал, это был не взгляд праздного гуляки, а взгляд человека действия. — Мистер Риарден, вы знаете, где большинство этих новых аристократов хранят свои тайные деньги? Вы знаете, куда эти стервятники «равной доли» инвестировали большую часть своих прибылей от твоего металла?
— Нет, но.
— В акции «Д’Анкония Коппер». Безопасно, за пределами страны. «Д’Анкония Коппер» — старая, непоколебимая компания, настолько богатая, что выдержит еще три столетия мародерства. Ею управляет плейбой-декадент, которому на все наплевать, который позволяет использовать свою собственность любым понравившимся им способом и продолжает делать для них деньги — автоматически, как делали его предки. Что может быть лучше для мародеров, мистер Риарден? Вот только одну-единственную мелочь они упустили.
Риарден пристально смотрел на него.
— К чему вы ведете?
Франсиско неожиданно расхохотался:
— Бедные спекулянты риарден-металлом! Вы же не хотели, чтобы они потеряли деньги, которые вы для них сделали, мистер Риарден? Но бывают несчастные случаи, знаете, как говорят: человек — всего лишь игрушка в руках природы. Например, случится пожар в рудных доках Вальпараисо завтра утром, пожар, который разрушит их до основания вместе с половиной портовых построек. Который теперь час, мистер Риарден? Ох, кажется, я перепутал время. Завтра, после полудня, случится подвижка породы в шахтах «Д’Анкония Коппер» в Орано — жертв нет, потерь нет, за исключением самих шахт. Обнаружится, что шахты были обречены, так как месяцами эксплуатировались неправильно, да и чего еще ожидать от руководителя-плейбоя? Огромные запасы меди будут похоронены под многотонными завалами горных пород, откуда «Д’Анкония Коппер» не сможет их достать в ближайшие года три. А народное государство вообще никогда их не достанет. Когда держатели акций станут разбираться в произошедшем, они обнаружат, что копи в Кампосе, в Сан-Феликсе, в Лас-Харасе эксплуатировались по точно такой же схеме и придут в негодность всего через год, просто плейбой подделал бухгалтерские книги и скрыл это от газетчиков.
Сказать вам, что они обнаружат в литейном производстве «Д’Анкония Коппер»? Или узнают о флотилии, перевозившей металл? Но все эти открытия не принесут держателям акций добра, потому что акции «Д’Анкония Коппер» рухнут завтра утром, взорвутся, как электрическая лампочка, брошенная в бетонную стену, рухнут, как скоростной лифт, разбрызгав ошметки попутчиков по всем сточным канавам!
Победные ноты в голосе Франсиско заглушил настоящий грохот: Риарден расхохотался.
Риарден не помнил, как долго это продолжалось: он будто перенесся в другую реальность, а второй приступ вернул его обратно. Когда он опомнился, словно придя в себя от действия наркотика, у него осталось единственное чувство — чувство полной свободы, никогда не испытанное им прежде. «Совсем как во время пожара на нефтяных приисках Уайэтта, — подумал он.
Оказывается, он отшатнулся от Франсиско, который пристально смотрел на него, и уже довольно давно.
— Нет плохих мыслей, мистер Риарден, кроме отказа от мыслей.
— Нет, — Риарден почти шептал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать, — если это — ключ к тебе, не жди, что я буду аплодировать… у тебя не хватило сил, чтобы бороться с ними… ты выбрал самый легкий и самый порочный путь… предумышленное разрушение… разрушение того, что ты не создавал, и с чем не можешь состязаться.
