Джон Пристли - Другое Место. Рассказы
Он постоял несколько минут после ухода дворецкого, не зная, как быть дальше. Теперь, правда, он совершенно точно понимал: тот вечер 1902 года, куда он таким необъяснимым образом попал, нырнув в воду, для него вот-вот завершится. Он перестал быть зримой частью окружавшей его реальности, которая должна с минуты на минуту исчезнуть, перестать действовать на его зрение и слух — так уже было, когда на несколько секунд он вдруг увидел Энн на фоне школьной библиотеки. Когда он увидел ее, на самом деле, в его собственное время, а не в то, иное время. Получается, она из его времени? Он уже догадывался об этом, едва она потребовала дать ей виски, да и вообще: она ведь разговаривала так, словно сама тоже совершила этот скачок во времени. И он подумал: а вдруг она сейчас тоже стала невидимкой для всех этих людей, живших полвека назад. И решил отправиться на ее поиски.
Он обнаружил ее в большой гостиной: она чопорно сидела чуть поодаль от группы стариков. Хотя она не принимала участия в общей беседе, Марк был уверен, что остальные видят ее, осознают, что она здесь и является одним из действующих лиц этой сцены. Он также был уверен и в том, что никто, даже Энн, не видит и не слышит его. Правда, в отличие от всех прочих, кто даже не взглянул в его сторону, когда он появился в комнате, Энн почувствовала: что-то случилось. Подойдя к ней ближе, он увидел легкое замешательство на ее лице. Однако он понимал, что на самом деле она его не видит.
Здесь, похоже, сошлись все старые, важные гости: был тут и политик, и какой-то генерал, и богатый промышленник, и бесцветный старый гном-банкир; а лорд Броксвуд, тучный, багроволикий, исполнял обязанности председателя собрания. Они все были лица важные, почтенные, и высказывались они на важные, серьезные темы — о текущем положении в стране, в Европе, в мире, а также о будущем страны, Европы, мира. Люди они все были опытные, эксперты в той или иной области, а посему судили авторитетно, безапелляционно, веря с собственную непогрешимость, без тени сомнения; они в сопровождении одобрительного гула и согласных кивков торжественно изрекали свои пророчества. Пока Энн не вскочила с места и не начала говорить: ее глаза горели, а голос звенел.
— Вам, понятное дело, мое выступление кажется чудовищно невежливым, и вы, разумеется, рассердитесь на меня, — громко заявила она, — однако я ничего не могу с собой поделать. Прошу вас, хотя бы один раз выслушайте все как есть — и перестаньте важничать, думая, будто знаете все на свете! Я же вас всех выслушала, правда? Все-все: и о том, что случится у нас в Англии, и что Франция сделает с Италией, а Россия с Германией, и прочее…
— Право, мисс… э-э-э… — начал лорд Броксвуд, и его лицо от раздражения приняло еще более глубокий оттенком пурпура. — По-моему, не…
Но Энн уже было не остановить.
— Знаю, знаю. Кто я такая, да? И так далее… Прошу вас, пожалуйста… выслушайте же меня один раз. Я не отниму у вас много времени. Но я обязана предупредить вас: вы все несете полную чушь. Она, конечно, на первый взгляд кажется очень серьезной, однако это всего лишь вздор, чепуха и сплошные нелепости. Я знаю примерно, что случится в следующие пятьдесят лет! Неважно, откуда я знаю, но — знаю! И могу вас заверить, что все будет совсем не так, как вы это себе представляете. Из того, о чем вы тут наговорили, не сбудется ровным счетом ничего. Честное слово… Вы все бьете мимо цели, причем очень далеко… Вы бы лучше перестали воображать, будто вам все на свете известно — потому что вы вообще никакого представления ни о чем не имеете. Никто из вас, ни один — да вы вообще ничего не понимаете… Это жалкое зрелище. И я ни за что больше не поверю таким, как вы… Ладно, ладно, так и быть, умолкаю.
Последние слова были адресованы лорду Бросквуду, который, несмотря на опасность заработать апоплексический удар, рванулся вперед, явно готовый применить силу, лишь бы заставить Энн замолчать. Но прежде чем он добрался до нее, Энн повернулась и, оказавшись перед открытой балконной дверью, выскочила наружу, во тьму ночи. Марк поспешил за ней через всю лужайку, но нагнал ее, лишь когда она спряталась в старой садовой беседке. Как раз когда она заплакала.
— Оставьте меня, — пробормотала она, услышав его шаги и не поднимая глаз. — Знаю, это было невежливо с моей стороны… Да только где вам понять!
— Я-то понимаю, — сказал Марк, — потому что именно я понимаю это, как никто другой.
В беседке было довольно темно, но что-то все же можно было разглядеть. Энн подняла глаза, хотя, наверное, еще раньше узнала его по голосу.
— А, это опять вы.
Она говорила совершенно спокойно. Более того, ему показалось, — или он просто хотел в это верить, — что она ему рада.
— Вы меня видите? — спросил он.
— Не слишком ясно, конечно, однако вижу, что это вы. Но как вы сюда попали?
— А вы меня разве в гостиной не видели?
— Как, вы и там были?
— Был. Только никто этого не понял.
— Мне показалось, что кто-то вошел, — нетерпеливо воскликнула она. — Но, по правде говоря, я вас там не видела. Значит, вы слышали все: как я там перед ними?..
— Вы произнесли вслух все, что я сам хотел бы им высказать, — с восторгом признался Марк. — Только, боюсь, сплоховал бы, не смог…
Она подошла ближе, долго вглядывалась в темноте в его лицо, потом протянула руку и положила ее на отворот его пиджака, будто хотела убедиться, что он — это и в самом деле он, а не бесплотный дух.
— Вы ведь не из этих, правда? — сказала она. — Я и раньше так подумала, когда вы принесли мне виски. Но тогда я считала, что двоих нас таких не может быть. Смотри-ка, у вас теперь и костюм другой.
— Отчего же… да нет… я… — начал было Марк, но тут же почувствовал вокруг шеи знакомый мягкий воротничок и поспешно ощупал свою одежду: на нем были его твидовый пиджак и вельветовые брюки.
— Я ведь тоже, слава богу, в другой одежде, — сказала она. — Смотрите! Вам не кажется, что свет из окна гостиной совсем другой?
Из главной залы, из комнаты отдыха, свет был теперь как всегда, как и каждый вечер, когда здесь собирались студенты. Он еще не знал, что ей ответить, а они уже пошли по лужайке к незанавешенной балконной двери. Смутный гул голосов и негромкую мелодию самбы, доносившуюся из проигрывателя, перекрывал стук пинг-понговых шариков.
— А вы тут и соревнования проводите? — непринужденно спросила Энн.
— Да, — ответил он. — Сегодня, наверное, как раз играют.
Вдруг он резко, с шумом втянул в себя воздух. Как это так — она стоит рядом с ним, разглядывая студентов в окне и задавая вопрос таким тоном, словно она уже спрашивала его о многом, пока он водил ее по колледжу. Будто она не была здесь лет пятьдесят назад. Будто они оба здесь не были…
— Что с вами, мистер Денбау? — невинным голосом спросила она. — Вы не простудились? Может, вернемся в библиотеку?
— Отчего бы и нет? Давайте.
Он услышал свои слова как будто со стороны, тогда как в голове его роились мириады совсем других вопросов.
Не желая беспокоить студентов, они прошли к библиотеке через боковую дверь и задний коридор. Он ничего не говорил, не зная, с чего начать, а сам все пытался понять, что же случилось на самом деле. Она шла чуть впереди, так что он мог разглядывать ее, не боясь показаться ей бесцеремонным и невоспитанным. На голове копна мягких черных волос; фигура, на этот раз подтянутая и элегантная, производила такое же впечатление, как и ее лицо — изящное, энергичное; да, красивая девушка, типичная для нашего времени. Но что сказать ей об ином времени? Разве она не знает, что побывала там?
В коридоре, кроме них, никого не было. В двух шагах от входа в библиотеку она остановилась и повернулась к нему.
— Мистер Денбау, мне понравилось, как вы тут все устроили, — начала она серьезно, — я даже не думала, что так хорошо получится. Вы очень к себе располагаете. Но, по-моему, вам не нравится, как я себя веду… А это, по-моему, ужасно несправедливо. Я же совсем другая, не такая, как бабушка!..
— Прошу простить меня, если я вел себя так, как если бы мне казалось, что вы на самом деле ваша бабушка, — сказал Марк, уже не понимая, что говорит. — К тому же я еще ни разу в жизни не сталкивался с тем, на кого ни в коем случае не хотел бы сердиться. Но давайте поговорим обо всем этом в библиотеке.
— Как, при бабушке? Ничего себе, прекрасная мысль!.. Да я ведь потому тут и остановилась…
— Как… ваша бабушка… она в библиотеке?! Правда? — Марк уставился на нее в полном недоумении.
— Да, мы же с вами ее там оставили, — нетерпеливо сказала Энн. Тут она как-то странно взглянула на него. — У вас что-то вид не очень… Может, происшествие на озере отразилось на вас куда сильнее, чем вы думали?..
— Постойте, — сказал Марк серьезно, подходя к ней вплотную и понижая голос. — Пожалуйста, скажите мне вот что. Я что, водил вас по дому?..
