Ромен Роллан - Очарованная душа
Марк пустился наутек; он задыхался от стыда.
Рюш отбросила работу, догнала Марка и схватила его за руку:
– Мой милый мальчуган... За это я тебя еще больше люблю...
Марк все еще отворачивался. Рюш взяла его за подбородок:
– Дурень!.. Ведь мы же с тобой товарищи, товарищи по несчастью...
– Товарищи по свинству, – сказал Марк, ворча и смеясь. Но он был тронут.
– Что может быть лучше? Он помог ей собрать белье. День угасал. Пришлось зажечь свет.
– На сегодня довольно! – сказала Рюш, – Тут еще на день работы хватит. Я приду завтра.
– Как? Ты уходишь? – спросил он.
– Конечно. Ухожу домой.
Она заметила, что он огорчен.
– Да, друг мой! Сегодня ночью было чудесное приключение, но повторять его было бы рискованно.
У него был растерянный вид. Она рассмеялась.
– Ты не находишь? Если один раз каким-то чудом все сошло благополучно, то повторять – значило бы искушать дьявола.
– Да ведь дьявол только и мечтает, чтобы его искушали!
– Еще бы!.. И дьяволица тоже!
– Значит?..
– Значит, нет.
– Ты права. То, что было, – слишком хорошо.
Она смотрелась в зеркало, висевшее на окне, и пальцем заправляла волосы под шляпку. Позади себя она увидела Марка.
– Все-таки ты добрый малый.
– Да и ты не злая!
– Для моих любовников – больше, чем достаточно, злая, уверяю тебя.
Она задорно обернулась.
– Ну, а мы? – спросил Марк.
– А мы? Вот именно!.. Как хорошо, что мы не любовники!.. И, пожалуйста, без вежливых гримас!
– При чем тут вежливость?
– Конечно, лгунишка ты этакий!.. Повторяй за мной: «Как хорошо...»
Он протянул ей обе руки. Она взяла их.
– Как хорошо, что ты – это ты, а я – я и что мы держимся за руки!
И – лукаво:
– За ноги мы уже держали друг друга.
– Ты прошла по мне, я прошел по тебе. Если мы не друзья и не любовники, Рюш, то что же мы друг для друга?
– Мы друг для друга твердая почва. Нас засасывала трясина, но мы вытащили ноги и снова на твердой земле. Теперь можно идти дальше. Перед уходом – один раз не в счет – можно и поцеловаться.
И они по-детски чмокнули друг друга.
– Но ты еще придешь? – спросил Марк.
– А как же! Оборванец, у меня ведь все твое тряпье!.. И потом сегодня мы ни о чем не успели поговорить. Завтра потолкуем.
Но завтра потолковать не пришлось. Марк задержался на работе. Когда он пришел домой, Рюш уже не было. Он нашел аккуратно сложенное белье, а на столе лежала пара носков с двумя выставленными напоказ дырами, в которые можно было просунуть по крайней мере шесть пальцев. Это была наглая визитная карточка; она говорила: «Увидимся завтра».
Они увиделись. Была суббота. Вся вторая половина дня была в их распоряжении для разговоров. Она сидела на кровати. Он – верхом на стуле. Они обжигали себе пальцы сигаретами, забывая курить. Интимная обстановка создалась сама собой. Рюш освобождалась от своих тайн. Все эти ее любовники – пустая болтовня! У нее никого не было, кроме одного, которого она подстерегала в ту ночь. Она смеялась над собой и с напускным цинизмом признавалась, что хоть и вела себя в Париже очень вольно и не раз по своей вине попадала в рискованные положения, но все же не могла сделать решительный шаг; нечто похожее на физическое отвращение удерживало ее в последнюю минуту.
– Между тем, – говорила она, – я – натура цельная и здоровая, у меня есть потребности, и я не боюсь удовлетворять их: в этом я убедилась с тем идиотом!.. Но почему же надо было, чтобы это случилось именно с ним, с этим скотом, с этим жеребцом (как бы я хотела обломать хлыст об его спину!..), а не с кем-нибудь, кто мне по душе... Например, с тобой?..
Марк не прерывал ее. Потом он сказал:
– В сущности, ты честная француженка, а заставляешь себя играть роль, для которой ты не приспособлена. И все из упрямства, назло своим старикам. А твое место скорее возле них, в провинции. (Она запротестовала.).
Не для того ты создана, чтобы с револьвером в руке подстерегать по ночам любовников. Тебе надо иметь мужа – хорошего, одного на всю жизнь, и добросовестно делать с ним детей, целую ораву... Я даже представляю себе, как ты кормишь их грудью.
– А у меня нет груди. Потрогай!
– Ничего, маленькие коровы дают лучшее молоко!
– Я даже не корова! Просто худая коза носится по полю. И ты воображаешь, что она даст привязать себя к забору на всю жизнь?
– Если тебе захочется, ты мысленно сможешь оставаться все той же козой и будешь прыгать, кусаться и щипать траву у чужого забора. Мысленно ты десять раз обманешь мужа... Бог ты мой, я даже не вижу беды в том, чтобы ты действительно разок-другой наставила ему рога. Разок-другой за всю жизнь – это пустяки!..
– Хотела бы я на тебя посмотреть в роли такого мужа, разбойник!
– Нет, нет, не обо мне речь!
– Но скажи мне, Марк, скажи мне откровенно: с тех пор, как мы знаем друг друга, ты никогда не думал об этом?
– О чем?
– О том, чтобы я тебе наставила рога?
– Нет, право же, нет! А ты думаешь?
– Вот как раз сейчас пытаюсь... И не могу.
– Не созданы мы, чтобы ходить в одной упряжке.
– Однако мы так хорошо понимаем друг друга! Ты единственный человек, который видит меня насквозь, а я – тебя... В этом-то все и дело! Соединяются только такие, которые ничего друг о друге не знают.
– Нужна ночь, чтобы отдаться друг другу.
– У тебя она будет, ты сам себе создашь ночь. Я уверена, что ты попадешься в сети к такой женщине, которая сможет тебе навредить больше, чем кто бы то ни было. Ты не захочешь женщины цельной, спокойной, в которой можно быть уверенным. Для тебя это было слишком ясно!
– Пожалуй, ты права.
– Каждый из нас лучше знает судьбу другого, знает, что именно другой должен сделать для своего блага. А этот другой, конечно, ничего не сделает!
– Значит, согласись, я не так уж плохо понял, чем ты должна была бы быть и чем ты стала?
– Чем я не стала! Да, это ты верно сказал: жизнь, которую я веду в Париже, убивает меня. Я – Рюш, я – улей, мне нужно серое небо над моей Луарой. А эти огромные муравейники, их ядовитые грибы, их отравленные мысли – все это наполняет меня отвращением и ужасом. Я бы хотела все это поджечь. Пустить бы газы – и все было бы кончено с этой мерзостью!
– Ну так уезжай! Уезжай! Вернись в свои поля!
– Не могу.
– Почему?
– Из-за старика. Теперь это вопрос самолюбия.
– Ты думаешь, ему мало того урока, который он получил от тебя? Ты думаешь, он не поумнел?
– Я, я уже его не боюсь! Он болен. Он бы себя вел смирно. Он бы только одного боялся – как бы я не уехала!
– Тогда за чем же дело стало?
– Он должен сделать первый шаг.
– Чтобы он у тебя попросил прощения?
– Чтобы он протянул два пальца!
– А если он этого не сделает, то и ты ни с места?
– Нет, конечно, нет!
– Ослиная голова!
– Козлиная голова!..
Он снова стал ее увещевать. Она молча слушала и находила теперь, что он прав. Но она твердо решила не признавать своей ошибки.
Чтобы перевести разговор на другую тему (хотя ока все еще пыталась уловить ход его мысли), она заговорила о Бэт. Ее беременность едва не кончилась трагически. Обезумевшая мещаночка тщетно пыталась все отрицать. Беременность была заметна, как нос на лице, а она так и не сумела ни примириться с нею, ни избавиться от нее. Но тут помогло несчастье: она свалилась с лестницы, и это ее освободило. Но она едва не поплатилась жизнью.
– А кто этот молодец? – спросил Марк.
– Да она и сама не знает. Она добрая, слабая, простая и глупенькая, – они помыкали ею, как хотели.
– Кто?
– Все: Верон, Симон, Шевалье, вся компания. Кроме тебя.
– Бедная ты моя Рюш! Я понимаю твою ненависть.
– Нет, ненавидеть – это ошибка. Надо знать, что в джунглях царит только один закон: быть сильнее других. Горе тому, кто даст себя провести!
– Нельзя же всегда защищаться!
– В таком случае нападай! Иного выбора нет!
– А как же мы с тобой, Рюш? Она опустилась перед ним на колени и прижалась щекой к его руке:
– Мир божий.
Он ласково погладил ее по голове:
– Что же, надо им воспользоваться. Беги, Рюш! Беги из джунглей! Не то ты сложишь здесь свои кости, свои белые косточки. А жаль! Ты стоишь гораздо больше, чем думаешь. Ты все стараешься разубедить меня. Но я тебе не верю...
Рюш поцеловала его ладони:
– Но что это делается со всеми нами? Мы точно с ума посходили...
– Все смешалось. Война, войны – дикость нашего времени! Они разорили все старые гнезда. Вот почему муравьи сошли с ума. Но ты можешь заново построить себе гнездо! Это самое правильное. Я уверен, что ты в нем не усидишь. Но гнездо тебе нужно. Чтобы строить наново, нужно начинать сначала. Построй свою ячейку, свои соты, а затем и свой улей.
Рюш встала, вздохнула, поправила волосы, свистнула, потянулась и сказала:
– Отец Марк! Тебе бы следовало быть проповедником...
Она рассмеялась, потянула его за нос и ушла...
Она так ничего и не построила, только даром время потеряла. Однажды она появилась снова. На ней были черные перчатки.
