Эрнест Хемингуэй - Фиеста
Матадору, который страстно любил бой быков, Монтойя прощал все. Он прощал нервные припадки, трусость, дурные, необъяснимые поступки, любые прегрешения. За страсть к бою быков он прощал все. Так, он сразу простил мне всех моих друзей. Он не подчеркивал этого, просто нам обоим было как-то неловко говорить о них, как неловко говорить об участи лошадей на арене боя быков.
Билл прямо поднялся наверх, как только мы вошли, и теперь мылся и переодевался в своей комнате.
— Ну что, — сказал он, — наговорился по-испански?
— Он сказал мне, что быков привезут сегодня вечером.
— Давай разыщем наших и пойдем туда.
— Ладно. Они, должно быть, сидят в кафе.
— Билеты взял?
— Взял. На все выгрузки.
— А это интересно? — Он перед зеркалом натягивал кожу на лице, проверяя, не осталось ли невыбритых мест под челюстью.
— Интересно, — сказал я. — Быков по одному выпускают из клетки в корраль, а волы поджидают их и не дают им бодаться, а быки кидаются на волов, и волы бегают вокруг, как старые девы, и стараются унять их.
— А они бодают волов?
— Бодают. Иногда бык прямо кидается на вола и убивает его.
— А волы ничего не могут поделать?
— Нет. Они стараются подружиться с быками.
— А на что они вообще, волы?
— Чтобы успокоить быков, не давать им ломать рога о каменные стены или бодать друг друга.
— Приятное, должно быть, занятие — быть волом.
Мы спустились вниз, вышли из отеля и зашагали через площадь к кафе Ирунья. На площади одиноко стояли две будки для продажи билетов. Окошечки с надписями «Sol, Sol y Sombra, Sombra»[10] были закрыты. Они откроются только накануне фиесты.
Белые плетеные столики и кресла кафе Ирунья стояли не только под колоннами, но занимали весь тротуар. Я поискал глазами Брет и Майкла. Они оказались здесь. Брет, Майкл и Роберт Кон. Брет была в берете, какие носят баски. Майкл тоже. Роберт Кон был без шляпы и в очках. Брет увидела нас и помахала рукой. Пока мы подходили к их столику, она, сощурившись, смотрела на нас.
— Хэлло, друзья! — крикнула она.
Брет сияла от радости. В рукопожатии Майкла чувствовалась дружеская теплота, Роберт Кон пожал нам руки потому, что мы только что приехали.
— Где вы пропадали? — спросил я.
— Я привез их сюда, — сказал Кон.
— Какая чушь, — сказала Брет. — Мы давно бы приехали, если бы не вы.
— Никогда бы вы не приехали.
— Какая чушь! А вы оба загорели. Посмотрите, какой Билл черный.
— Хорошая ловля была? — спросил Майкл. — Нам так хотелось приехать.
— Хорошая. Мы жалели, что вас нет.
— Мне хотелось приехать, — сказал Кон, — но я решил, что нужно их привезти.
— Привезти нас! Какая чушь!
— Правда, хорошая была ловля? — спросил Майкл. — Много наловили?
— Бывали дни, по десятку на брата. С нами был один англичанин.
— По фамилии Харрис, — сказал Билл. — Не знавали такого, Майкл? Он тоже был на войне.
— Вот счастливец! — сказал Майкл. — Веселое было времечко. О, кто вернет мне те лучезарные дни!
— Не ломайся.
— Вы были на войне, Майкл? — спросил Кон.
— Еще бы!
— Он доблестно сражался, — сказала Брет. — Расскажи им, как твоя лошадь понесла на Пикадилли.
— Не хочу. Я уже четыре раза рассказывал.
— А мне ни разу не рассказывали, — сказал Роберт Кон.
— Не хочу рассказывать. Это бросает тень на меня.
— Расскажи им про твои медали.
— Не хочу. Этот случай бросает черную тень на меня.
— А что это за история?
— Брет вам расскажет. Она рассказывает все случаи, которые бросают на меня тень.
— Ну, Брет, расскажите.
— Рассказать?
— Я сам расскажу.
— Какие вы получили медали, Майкл?
— Никаких медалей я не получал.
— Совсем никаких?
— Не знаю. Должно быть, я получил все медали, какие полагаются. Но я никогда не просил, чтобы мне их выдали. А потом устроили грандиозный банкет и ждали, что приедет принц Уэльский, и в билете было написано, чтобы быть при знаках отличия. Ну, ясное дело, у меня их не было, я заехал к своему портному, показал билет, он проникся уважением ко мне, я воспользовался этим и говорю ему: «Достаньте мне медали». Он говорит: «Какие, сэр?» А я говорю: «Все равно, какие-нибудь. Дайте мне несколько штук». А он говорит: «Какие вы получали медали, сэр?» А я говорю: «Почем я знаю? Неужели вы думаете, что я трачу время на чтение армейских бюллетеней? Дайте мне любые, только побольше. Выберите сами». Он и дал мне медали, знаете, маленькие такие, целую коробку, а я сунул коробку в карман и забыл про них. Ну, поехал я на банкет, а в тот вечер убили сына Вудро Вильсона, и принц не приехал, и король не приехал, и знаков отличия не полагалось, и все пыхтели, снимая их с себя, а мои лежали у меня в кармане.
Он сделал паузу и ждал, чтобы мы засмеялись.
— Это все?
— Все. Может быть, я плохо рассказал.
— Очень плохо, — сказала Брет. — Но это неважно.
Мы все засмеялись.
— Ах да, — сказал Майкл, — вспомнил. На банкете была тоска смертная, я не выдержал и ушел. Вечером, попозже, я нашел у себя в кармане коробку. Что это такое? — подумал я. — Медали? Дурацкие военные медали. Я взял и срезал их — знаете, их нашивают на такую колодку — и роздал. Каждой девчонке по медали. Так сказать, на память. Они были потрясены. Вот это вояка! Раздает медали в кабаке. Такому все нипочем.
— Расскажи до конца, — сказала Брет.
— По-вашему, это не смешно было? — спросил Майкл.
Мы все смеялись.
— Очень смешно было. Ей-богу. Так вот — портной пишет мне письмо с просьбой вернуть медали. Присылает человека за ними. Полгода письма пишет. Оказывается, кто-то принес ему медали, чтобы он их почистил. Какой-то военный. Страшно дорожил ими, чуть с ума не сошел. — Майкл помолчал. — Печально кончилось для портного, — сказал он.
— Да что вы говорите! — сказал Билл. — А я-то думал, что вы его просто осчастливили.
— Удивительный портной. Сейчас этому трудно поверить, глядя на меня, — сказал Майкл. — Я платил ему сто фунтов в год, чтобы не приставал. И он никогда не присылал счетов. Мое банкротство сразило его. Это случилось сейчас же после истории с медалями. Оттого и письма были такие сердитые.
— А как вы обанкротились? — спросил Билл.
— Двумя способами, — сказал Майкл. — Сначала постепенно, а потом сразу.
— А из-за чего?
— Из-за друзей, — сказал Майкл. — У меня была куча друзей. Вероломных друзей. А кроме того, у меня были кредиторы. Я думаю, ни у кого в Англии не было столько кредиторов, как у меня.
— Расскажи им про суд, — сказала Брет.
— Этого я не помню, — сказал Майкл. — Я был чуточку пьян.
— Чуточку! — воскликнула Брет. — Ты был пьян в стельку!
— Удивительный случай, — сказал Майкл. — На днях встретил своего бывшего компаньона. Предложил поднести мне стаканчик.
— Расскажи им про своего ученого адвоката, — сказала Брет.
— Не хочу, — сказал Майкл. — Ученый адвокат тоже был пьян. Вообще это мрачная тема. Мы идем смотреть, как выгружают быков, или нет?
— Пошли.
Мы подозвали официанта, расплатились и отправились на другой конец города. Я пошел было с Брет, но Роберт Кон нагнал нас и пошел возле Брет с другой стороны. Так мы и шли втроем — мимо ayuntamiento с развевающимися на балконе флагами, и дальше, мимо рынка, и по крутой улочке, ведущей к мосту через Арго. Много народу шло вместе с нами смотреть быков, экипажи спускались под гору и переезжали через мост, и над толпой пешеходов высились кнуты, лошади и кучера. Пройдя мост, мы свернули на дорогу, ведущую к корралю. Мы прошли мимо винной лавки, где в окне висело объявление: «Хорошее вино, 30 сентимо литр».
— Вот куда будем ходить, если останемся без денег, — сказала Брет.
Когда мы проходили мимо лавки, женщина, стоявшая в дверях, посмотрела на нас. Она крикнула что-то через плечо, и три девушки подошли к окну и уставились на нас. Они смотрели на Брет.
У ворот корраля два контролера отбирали билеты у входящих. Мы прошли в ворота. За оградой росли деревья и стояло низкое каменное здание. В конце двора виднелась каменная стена корраля с отверстиями, которые, словно бойницы, шли по фасаду каждого из двух загонов. К стене была прислонена лестница, и люди поднимались по ней и становились на широкие перегородки между загонами. Когда мы по траве под деревьями подходили к лестнице, мы прошли мимо больших, выкрашенных серой краской клеток, в которых стояли быки. В каждой клетке было по одному быку. Они приехали поездом из кастильской ганадерии, и их на вокзале выгрузили с товарных платформ и привезли сюда, чтобы выпустить из клеток в корраль. На каждой клетке была обозначена фамилия и клеймо владельца ганадерии.
Мы влезли на лестницу и примостились на стене, откуда виден был корраль. Каменные стены были выбелены, на земле постлана солома, и вдоль стен стояли деревянные кормушки и корыта для воды.
— Посмотрите туда, — сказал я.
