Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)
«Бабуся» убрала со стола пустую посуду и расставила тарелки с принесённой ею снедью: устрицами, икрой, маринованными огурцами, свиной, куриной и ливерной колбасами и опять-таки хлебом разных сортов. Появились новые бутылки с водкой, пивом и графинчики с подогретым сакэ,[27] которое здесь почему-то наливали не в чарки, а в пивные бокалы. «Бабуся» с Катериной пили только сакэ.
Как и предвидел Тэйноскэ, за столом всё не уместились. Катерина ела стоя, прислонясь к камину, которым, судя по всему, не пользовались. «Бабуся» без конца сновала из кухни в столовую и обратно и лишь иногда, как бы между делом, подходила к столу, и, протянув из-за чьей-нибудь спины руку, наполняла свою тарелку или бокал. Вилок и ножей на всех не хватило, поэтому Катерина брала закуски прямо рукой. Всякий раз, замечая на себе взгляд кого-нибудь из гостей, она слегка краснела, поэтому Тэйноскэ и его спутницы старались не смотреть в её сторону.
— Не ешь устриц, — шепнула Сатико мужу: их цвет показался ей несколько подозрительным.
Очевидно, устрицы были куплены не в каком-нибудь солидном магазине, а на рынке поблизости. Русские, однако, поглощали их не раздумывая.
Тэйноскэ, который весь вечер пил вперемешку пиво, водку и сакэ, порядком захмелел и говорил много громче обычного.
— Что это? — спросил он, указывая на фотографию рядом с портретом царя.
— Это дворец в Царском Селе, неподалёку от Петрограда, — объяснил Кириленко. В его семье не признавали названия Ленинград.
— О-о, знаменитое Царское Село…
— Наш дом стоял вблизи Царскосельского дворца, — вклинилась в разговор «бабуся». — Я чуть ли не каждый день видела, как государь в коляске выезжает из ворот. Я даже слышала его голос…
— Мамочка, — перебил её Кириленко и попросил повторить эту фразу по-русски, после чего пояснил гостям: — Мама хотела сказать, что коляска с государем проезжала, так близко, что ей казалось, будто она слышит его голос. Но, как бы то ни было, мы действительно жили рядом с Царскосельским дворцом. Впрочем, всё это я помню весьма смутно, в ту пору я был ещё ребёнком…
— А Катерина-сан?
— Я и подавно ничего не помню, я даже ещё не ходила в школу.
— В соседней комнате у вас висят портреты японского императора и императрицы. Позвольте полюбопытствовать почему?
— Вполне понятно, — с неожиданной торжественностью проговорила «бабуся». — Потому что мы, русские белоэмигранты, пользуемся здесь их покровительством.
— Это чувство разделяют всё белоэмигранты, они надеются, что Япония до конца останется верна идеалам борьбы с коммунизмом, — произнёс Кириленко.
— Кстати, как вы полагаете, что будет с Китаем? Похоже, что там в скором времени одержат победу коммунисты?..
— Гм, видите ли, я плохо разбираюсь в политике, однако, мне думается, очень скверно, что отношения между Японией и Китаем испортились.
— А что вы скажете о Чан Кайши? — включился в беседу Вронский, до той поры молча вертевший в руках пустой стакан, — И о событиях в Сиани в декабре прошлого года? Чжан Сюэлян взял в плен Чан Кайши,[28] но сохранил ему жизнь. Почему?
— Гм, мне кажется, в газетах об этом писали далеко не всё…
Тэйноскэ внимательно следил за международными событиями и имел о них достаточно полное представление, разумеется, в той мере, в какой они освещались в печати.
Однако осторожность подсказывала ему, что по нынешним временам лучше не говорить лишнего, тем более в беседе с иностранцами, у которых неизвестно что на уме. Но если Тэйноскэ интересовался политикой как бы вчуже, то для людей, потерявших родину и обречённых жить на чужбине, всё эти вопросы были далеко не праздными.
Какое-то время русские говорили между собой. Вронский, как видно лучше других осведомлённый в международных делах, обстоятельно излагал свою точку зрения, остальные слушали. Разговор шёл по-японски, но временами, затрудняясь подобрать нужное слово, Вронский переходил на русский, и тогда Кириленко принимал на себя роль переводчика. «Бабуся» оказалась заядлой спорщицей и постоянно вступала в полемику с мужчинами. Она так увлеклась спором, что совершенно забывала связывать слова между собой, и понять её не могли ни японцы, ни русские.
— Мамочка, скажи это по-русски, — то и дело просил Кириленко.
Вдруг по какой-то не вполне ясной для гостей причине между «бабусей» и Катериной возникла размолвка. Началось с того, что «бабуся» неодобрительно отозвалась об англичанах, их политике и нравах. Катерина с запальчивостью принялась ей возражать.
— Да, я родилась в России, но росла на чужбине, в Шанхае, и кто же мне помогал? Англичане. Они дали мне образование, не взяв с меня ни гроша. Потом я работала сестрой милосердия в госпитале, и жалованье мне опять-таки платили англичане. За что же ты их коришь?
— Ты ещё слишком молода, чтобы это понять, — парировала «бабуся».
Они спорили так рьяно, что Кириленке и Вронскому пришлось вмешаться, покуда дело не дошло до настоящей ссоры.
— Право, не знаю, что с ними делать, — вздохнул Кириленко, — как заговорят об Англии, так стычка.
Он предложил перейти в другую комнату и сыграть в карты, после чего гостей снова пригласили к столу.
* * *— Осторожнее, не споткнись, — сказала Сатико мужу, когда они, уже в двенадцатом часу ночи, пробирались к станции по неосвещённой тропинке среди рисовых полей.
— До чего же тут хорошо на свежем воздухе!
— Знаешь, поначалу я совсем растерялась. В доме одна Катерина, на столе никакой еды, а у меня, честно сказать, подводит живот от голода…
— Да, а потом вдруг появились всё эти закуски. Я чуть не лопнул… И как только русские умудряются столько есть? По части хмельного я, пожалуй, не уступлю, что же до еды, то тут мне за ними никак не угнаться.
— «Бабуся» была в восторге, что мы пришли. Теснота такая, что повернуться негде, а они обожают принимать гостей.
— Видимо, они здесь чувствуют себя одиноко, вот и стремятся дружить с японцами.
— Я хотела рассказать вам о господине Вронском, — донёсся из темноты голос Таэко — она шла чуть позади.
— В молодости он пережил ужасную трагедию. Любил одну девушку, но во время революции потерял её. И вот через несколько лет Вронский узнал, что она в Австралии. Он отправился туда, разыскал её, но вскоре она заболела и умерла. Он не смог её забыть. Так и остался холостяком.
— Вот оно что. Впрочем, я так и подумал, что жизнь у него была нелёгкая.
— В Австралии он ужасно бедствовал, одно время даже работал простым шахтёром. Потом завёл какое-то дело и разбогател. Говорят, сейчас у него капитал в пятьсот тысяч иен. Я слышала, что в своё время он ссудил Катерининому брату довольно крупную сумму.
— Какой чудесный аромат! — воскликнула Сатико.
— Где-то поблизости цветёт гвоздичное дерево.
Теперь они уже шли по дороге мимо выглядывавших из-за живой изгороди особнячков.
— Значит, через месяц распустится сакура. Скорее бы!
— Мне тоже хочется, чтобы это было скорее, — откликнулся Тэйноскэ, стараясь подражать манере «бабуси».
18
В двадцатых числах марта почтальон вручил Сатико письмо от её школьной подруги, по мужу г-жи Дзимба. В конверте была фотография мужчины, приклеенная к листку плотной бумаги, на оборотной стороне которого она прочитала следующее:
Минокити Номура,
родился 9 августа 1893 г.
Постоянный адрес: префектура Хёго,
город Химэдзи, Татэмати, дом № 20.
Нынешнее местопребывание:
город Кобэ, район Нада, Аодани,
четвёртый квартал, дом № 559.
Образование: в 1916 г. Окончил
сельскохозяйственный факультет
Токийского имперского университета.
Род занятий: специалист в области
морского промысла, Управление
земледелия и лесоводства, префектура Хёго.
Семейное положение и ближайшие родственники:
в 1922, г. женился на Норико Танака,
от этого брака имел сына и дочь.
Дочь умерла в возрасте трёх лет.
Жена умерла в 1935 г. от инфлюэнцы.
Сын умер в 1936 г. в возрасте тринадцати лет.
Родители умерли много лет назад. Есть сестра,
её фамилия по мужу — Ота. Проживает в Токио.
В ноябре прошлого года Сатико случайно встретила г-жу Дзимба у моста. Сакурабаси в Осаке. Речь зашла о Юкико. «Ваша сестра всё ещё не замужем!..» — удивилась г-жа Дзимба, и Сатико попросила свою давнюю приятельницу дать ей знать, если та услышит о какой-нибудь подходящей партии. На том они и расстались. Тогда Сатико была почти уверена, что Юкико станет женой Сэгоси, и сказала это просто так, к слову, по г-жа Дзимба, как оказалось, приняла, её просьбу всерьёз.
