Кальман Миксат - Странный брак
Граф Бутлер тоже сделал себе топор! Теперь-то она знает, кто та добрая фея, что вместо нее срубала березки в лесу. Теперь ей все, все известно! И она вдруг стала очень умной и очень предусмотрительной, — потому что разгадала эту первую большую тайну, — и к тому же сильной: теперь ей ничего не стоило срубить березку в Бернеше. Топорик ее так громко стучал, что старый Хорват услышал его еще издали.
Подойдя к дочери, он с участием спросил, не устала ли его малютка? Девушка весело отвечала:
— Я целый лес могла бы вырубить!
— Ну, слава богу! Теперь ты можешь понять, какая сила заключена в труде!
— А ты, папочка, подстрелил что-нибудь?
— Одного зайца да одного цыгана, — с улыбкой ответил старик.
— Неужели насмерть? — испуганно спросила девушка.
— Зайца — да, а цыгана только слегка. Он, бедняга, грибы собирал, а я гляжу, что-то чернеется, шевелится в кустах, — взял да и выпалил.
— Сильно мучился, бедняжка?
— Сперва стонал, но я догадался отдать ему зайца.
— И он был доволен?
— Сначала, видно, решил, что мало, да я его утешил, сказав: "Послушай-ка, милый человек, ведь было бы куда хуже, если б я убил тебя, а зайца ранил. К тому же заяц не получил бы убитого цыгана, как ты сейчас получаешь подстреленного зайца". И он со мною согласился.
И старый барин добродушно рассмеялся над своим охотничьим приключением.
В общем, это был добрый человек, его умные серые глаза всегда светились весельем и озорством. Только одевался он действительно странно. Говорят, он стремился подражать в одежде графам Андраши, а это было очень смешно, потому что все Андраши были высокие, сухие, с походкой, полной достоинства, а Хорват — маленький человек с брюшком, с толстой шеей и короткими ногами. Носил он сюртук а-ля Гете, шею до самых ушей обматывал черным шелковым платком, штаны шил из модного тогда грацкого сукна: по серому фону были вытканы маленькие альпийские стрелки с ружьями и собаками. Настоящая картинная галерея! Множество одинаковых людей и собак на штанах спереди и сзади — зрелище весьма любопытное! Не удивительно, что сельским ребятишкам доставляло немалую радость видеть барина шагающим в этих штанах по улице. Даже деревенские собаки, животные весьма завистливые, не могли спокойно взирать на своих намалеванных собратьев.
Фрида нашла красивую дикую розу и воткнула ее старому Хорвату в петлицу, заметив при этом: "Вот такой будет наша Пирошка через шестьдесят дней!"
Внимание гувернантки приятно удивпло старика, он наклонился и поцеловал руку мадемуазель Фрйды.
Надо сказать, что и он и многие другие весьма уважали дочь бывшей возлюбленной Гете, потому что как раз в то время в Европе повсеместно свирепствовал культ Гете. Эта повальная болезнь особенно поразила гувернанток: на всем континенте не было ни одной, которая не состояла бы по восходящей линии в какой-либо связи с бессмертным поэтом. Видно, его сиятельство был порядочным повесой — у него было не менее двадцати известных всему свету романтических связей, не считая тысячи других, которые ему приписывала молва.
— Словом, шестьдесят дней! — радостно отозвался старый барин. — Хорошо, что напомнили. Сосчитаем-ка наши березки.
Опять оказалось на три дерева больше, чем Пирошка могла срубить после последнего подсчета. Тут уж Хорват вспылил.
— Это безобразие! Хозяйничать в моем лесу! Смотрите, снова кто-то срубил три дерева и положил в общую кучу. Кто здесь орудует и что ему нужно?
Старик схватил висевший у него на шее на зеленом шнуре охотничий рог и принялся изо всех сил трубить. Резкий звук разнесся по всему лесу. На минуту умолкли птицы, словно стараясь догадаться, что бы это могло означать. А лес так угрюм, даже страшен, когда в нем не слышно птичьих голосов. Немного погодя прозвучал ответный сигнал рожка — это лесник давал знать, что услышал зов барина и спешит сюда.
Четверть часа спустя на поляне появился человек огромного роста, с усами, свисавшими до подбородка, в шубе, с ружьем и полосатой сумкой на боку.
— Ишток, в чем дело? — набросился на него барин. — Кто-то рубит здесь без нас молодые деревья и сваливает их вон туда, в кучу.
Ишток покачал головой.
— Этого не может быть. Я бы услыхал.
— Выходит — может быть, Ишток! Не станешь же ты отрицать того, что мне наверняка известно.
Ишток перекрестился.
— Тогда, ваша милость, только черт мог сделать такое, — отвечал он с суеверным страхом, — каким-нибудь адским, бесшумным орудием.
— Черт? Что за чепуху ты городишь, Ишток? Зачем черту деревья?
— Прошу прощения, а почему бы нет? Надо ж ему чем-то топить котлы в аду?
— Дурак ты, Ишток, — засмеялся Хорват. — Не нужны ему дрова. У него под землей каменный уголь есть.
— Это верно, но все же тут замешано какое-то колдовство, — пролепетал Ишток, несколько успокоившись. — Если б какой крестьянин срубил дерево, он потащил бы его домой. Крестьянин и мне и вам, ваша милость, известен. А злых духов ни я, ни вы не видывали, — откуда ж нам знать их повадки?
Простой народ в начале этого столетья полностью находился под влиянием попов, и душа его была оплетена паутиной суеверия, как барашек Авраама путами. В прошлом году на страстную пятницу случилось, что два парня убили на дороге в Ка-пош какого-то бродячего часовщика (в то время часовые мастера чинили часы всей округе, кочуя из деревни в деревню). Убили они его из-за пяти форинтов, что у него имелись. В сумке часовщика, среди инструментов, грабители нашли кусок свиного сала. Один из парней тут же было начал закусывать, но другой испуганно остановил его: "Бога ради, что ты делаешь? Ведь сегодня пятница!" Услышав эти слова, убийца своей окровавленной рукой тут же в страхе забросил скоромную пищу в кусты.
— Кто бы ни рубил деревья, — продолжал помещик, — приказываю тебе, Ишток: брось все свои дела, сядь-ка вот тут в засаду и, как только кого поймаешь, вяжи и волоки ко мне. И смотри: если теперь без твоего ведома хоть одно дерево повалится, несдобровать тебе. Понял?
— Так точно, ваша милость, понял.
Старый Хорват хотел припугнуть Иштока, но от этой угрозы побледнела Пирошка. Ишток же только почесал затылок да попросил у барина пороху и пулю, ибо, что греха таить, до сих пор ружье он носил больше для украшения: против земных существ достаточно было и его могучих рук. Сейчас кто знает, с кем придется иметь дело, с какими чудовищами или страшилищами? А пуля — все-таки пуля!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пирошка была охвачена смятением. Большая радость неожиданно омрачилась глубокой тревогой: "Боже мой! Бедного Бутлера могут схватить, а то, не дай бог, еще и застрелит его этот ужасный человек со страшными усами, этот Ишток. Дева Мария, пресвятая богородица, помоги ты мне, придумай за меня что-нибудь!" Пирошка чувствовала, что должна спасти Бутлера. Но как? Кому она может довериться? Она лучше умрет, чем откроет кому бы то ни было свою тайну. Может быть, написать ему? Но кто доставит письмо? Если б кто и взялся за это, так сразу же обо всем догадался, поведал отцу, раструбил бы на весь свет.
Пирошка еле дождалась возвращения домой и тотчас же помчалась в сад посоветоваться со своими цветами, что росли повсюду вдоль дорожек, а главное, с тем, который был спрятан у нее на груди. Она достала цветок и долго любовалась им, потом перевела взгляд на ручей: вот кого нужно благодарить, это он принес на своих волнах белый кораблик с искоркой.
Ах, если б кораблик мог поплыть обратно!.. Что скажешь ты на это серебристый ручеек?
Ручей журчал и отвечал что-то, но разве поймешь — что? А ведь он, наверное, давал хороший совет! Пирошка сорвала гвоздику и бросила в воду. Маленькие бурунчики кругами заходили вокруг цветка, потом подняли его и — что тут будешь делать! — понесли старым путем, вниз, прочь от сада, на простор полей.
Вскоре пришел садовник с граблями и большими ножницами. Это был честный немец из Кашши, которого, как рассказывают, абауйский губернатор прогнал за то, что он посадил рассаду каких-то южных растений на крыше погреба. Сам же губернатор уверял, что садовник будто бы посылал своим возлюбленным букеты из самых редкостных хозяйских цветов. Впрочем, это уж не такая большая провинность, и Хорват взял его к себе, считая, что с годами этот человек излечится от своего единственного порока.
Пирошка окликнула садовника:
— Дядя Мюллер, вы ведь очень умный, не правда ли? (Тот кивком головы подтвердил, что она не ошибается.) Могли бы вы сделать так, чтоб этот ручеек потек в обратном направлении?
Садовник подумал немного.
— Конечно, могу. Если пересечь поток запрудой, то вода потечет вспять.
— Ну так сделайте это!
— Зачем?
