Кен Кизи - Песня моряка
— В связи с чем, Слабоумный?
— В связи с тем, что нас так обосрали. Ни один из нас не получил приглашения на яхту. Ты не считаешь, что нам бросили перчатку? На кону наша честь, брат Грир, и судьба распорядилась так, что тебе отвечать на это. Так что мы будем делать?
Члены Ордена обступали все плотнее и плотнее шепчущуюся парочку.
— А делать мы будем вот что, — изрек Грир, надевая солнцезащитные очки и поворачиваясь к горизонту со всей возможной торжественностью, на которую он был способен, — дождемся, когда сядет солнце и проведем собрание. Как обычно.
Солнце опускалось все ниже, и толпа начала затихать. Даже собаки перестали скулить, за исключением нескольких выродков, да и тех распихали каждого в свой пикап и привязали там, отверженных и посрамленных, но так и не умолкнувших. Более мелких и цивилизованных загнали под крыльцо, где они и сгрудились в гробовой тишине, лишь поглядывая из-за решеток. Когда же солнце коснулось далекой воды, даже нытье в пикапах полностью прекратилось. Последний красный отблеск померк, сменившись зеленоватым сиянием, и тут как по команде вся толпа разразилась завываниями и улюлюканьем. Сначала это выглядело смешной дешевкой, но по мере того как этот вой ширился и нарастал, в нем начали проступать страстная сила и звериный надрыв, так что ощущение комизма уступило место искреннему страданию, и все, что представлялось дешевым и плоским, приобрело объем и непреходящий смысл. Послушные и цивилизованные члены Ордена подхватили из-под крыльца этот вой нежными тенорами, а из пикапов донеслись душераздирающие баритоны непокорных. Голоса расходились, переплетались и ширились, сливаясь в один мощный хор — единый надрывный вой Дворняги-Неудачника. Этот вой парил над городом и, отражаясь от глетчера за заливом, возвращался обратно, накладываясь сам на себя и создавая многослойный органный аккорд. И лишь когда замер последний отзвук эха, люди, бросая в переполненные мусорные бачки бутылки и банки, потянулись в помещение клуба. Это было еще одним правилом, усвоенным с опытом.
В полной тишине были сложены и отставлены к стенам карточные столы. Точно так же молча люди вытащили из шкафов складные деревянные стулья и расставили их неровными рядами. Когда у каждого стула стояло по одному члену Ордена, Грир на негнущихся ногах вышел к возвышению, изготовленному в форме огромного гидранта. Он поднял отполированную бедренную кость медведя, которая использовалась как молоток для усмирения публики, и указал пальцем на пол.
— Садитесь, — скомандовал Грир. Все сели. Грир поднял руку вверх, повернув ее ладонью к аудитории, и снова распорядился уверенным голосом: — Встаньте. — Все встали. — Полнолунный вой летнего солнцестояния Законопослушного Ордена Бездомных Дворняг объявляется открытым, — провозгласил Грир. — Прошу всех вести себя соответственно. Наш верный секретарь Слабоумный, остались ли у нас с прошлого раза нерешенные вопросы?
Вейн Альтенхоффен, зардевшись, встал с черным гроссбухом в руках. Альтенхоффен, когда не занимался рыбной ловлей, замещал преподавателей в Квинакской школе, а кроме того, выпускал еженедельную, а иногда ежемесячную газетенку «Маяк Квинака». Длинноносый и многословный, он тем не менее был чрезвычайно полезным членом общества и Ордена. Его настолько переполняли всевозможные планы и проекты, направленные на усовершенствование жизни, что порой он начинал разговор со следующих слов: «Мой слабый ум просто разрывается от брезжащих перспектив».
— Предыдущее собрание Законопослушного Ордена закончилось на неожиданной и драматической ноте, — начал читать Альтенхоффен. — Орден получил судебный приказ, предписывающий прекратить практику проведения фейерверков. Когда наш президент Кальмар узнал о том, что Томас Тугиак Старший пригрозил лишить нас клуба, он произнес следующее — цитирую: «Имел я вашего Томми Тугиака и всех его алкашей-дикарей. Пусть попробуют сунуться к Дворнягам, и я им головы пообрываю. Мы будем пускать фейерверки в любое время, когда нам захочется». Конец цитаты. Это предложение было поддержано единогласным рычанием, за исключением Томми Тугиака Младшего, который возражал против поношения собственного отца, и Чарли Фишпула, который был не согласен с употреблением некоторых других слов. «Может, мы и алкаши, но не дикари. Мы — последователи дикарей „. Норман Вонг на это ответил — цитирую: „Вот и проследуй обратно на свое место, Чарли“. На что Чарли Фишпул возразил: „По крайней мере, Вонг, у меня есть хоть какие-то корни“. После чего Брат Норман Вонг ударил Чарли по шее свернутым номером «Народного журнала «, сбив вышеупомянутого Чарли с ног. Тогда Брат Клейтон Фишпул ударил Брата Нормана Вонга по шее свернутым номером «Ежемесячника Атлантики“, и тот упал на колени. После этого собрание было закрыто.
Альтенхоффен закрыл свой гроссбух и, сияя, посмотрел на Грира. Грир милостиво кивнул.
— Спасибо, секретарь Альтенхоффен. Стая согласна с тем, как изложены события?
— Вау-вау! — в унисон ответила аудитория, и Альтенхоффен сел.
Все было именно так до мельчайших подробностей. Какие-нибудь еще нерешенные проблемы? — Грир свирепо оглядел собравшихся. Чарли фишпул поднял свою толстую руку.
— Может, момент не самый подходящий, но я бы хотел получить извинения…
— Вау-вау! — возмутились собравшиеся, и Чарли опустил руку.
— Какие-нибудь доклады от комитетов? Аудитория ответила отрицательно.
— Отлично! — И Грир, подводя итог, постучал медвежьей костью по подиуму: пам-пам-пам! — Значит, перейдем к насущным проблемам? — Огромная белая кость зависла в ожидании. — Итак? — Но все делали вид, что насущных проблем ни у кого нет.
Брат Исаак Соллес, сидевший у дверей в самой глубине помещения, откинул спинку своего стула к стене и расслабился. Он видел, что, несмотря на всю дрожь и смятение, Грир прекрасно справляется. В этом заключалась одна из характерных черт всех церемоний Дворняг: они были рассчитаны таким образом, чтобы никакие проблемы, ни старые, ни новые, не воспринимались собравшимися слишком серьезно. Наконец Вейн Альтенхоффен опустил свой гроссбух на пол и поднял руку. Грир тяжело вздохнул.
Слово снова берет секретарь Альтенхоффен. Чего тебе надобно, Слабоумный?
Альтенхоффен поднялся, сопровождаемый сдержанным рычанием аудитории, и воздел палец к потолку.
— Я буду краток, — пообещал он и набрал в грудь побольше воздуха. — Мистер вице-президент… Братья-Дворняги… сограждане… Учитывая историческую роль Ордена во многих достопамятных событиях славного прошлого, я хочу предложить на обсуждение вопрос…
— Гррр, — предупреждающе прорычали братья — они были слишком хорошо знакомы с многословными преамбулами Слабоумного.
— …каким образом Дворнягам, — заспешил Альтенхоффен, — получить причитающуюся им долю в грядущих киносъемках.
— Вау-вау, — поддержали его братья. Грир погладил свой курчавый подбородок.
— Интересный вопрос ты задал, секретарь. Есть какие-нибудь предложения? Если нет…
— А у меня есть еще более интересный вопрос! — перебил Грира кто-то из дальнего конца. — Как нам получить приглашения на завтрашний прием, которые получили сегодня остальные чурки?
— Это не в тему, брат… — Грир постучал костью. Он не видел, кто это произнес.
— А когда же мы будем в теме, мистер вице-президент? — прорычал кто-то еще. — Когда мы наконец выберемся из свинарника Лупа?
Грир попытался пропустить это замечание мимо ушей.
— Киношники, они такие… — пожал он плечами. Но братья больше не намерены были шутить. Поднявшаяся миссис Херб Том направила на Грира свой красный ноготь как револьвер.
— Грир, пока ты единственный в Квинаке, кому удалось забраться на этот плавучий шведский стол. И не возражай — об этом всему городу известно. А теперь мы хотим знать, что ты сделал для того, чтобы добыть своим братьям положенный им куш, черт бы побрал твою тощую черную задницу! Мы Орден или что? Я, например, не намерена сидеть дома и смотреть, как все там будут жировать! Я бы могла отдавать все деньги Хербу, если бы стремилась к этому. Так что… — миссис Херб Том подняла свою черную кожаную сумочку и целенаправленно запустила в нее свою руку с кровавыми ногтями, — что скажешь?
На лице у Грира появилось тревожное выражение.
Миссис Херб… Братья… Клянусь вам, я попросил пропуска на борт для членов клуба. Но парочка, обслуживавшая меня, ни слова не говорила по-английски — только по-русски или еще на каком-то там… а Стебинса мне увидеть не удалось.
Но миссис Херб это не удовлетворило.
— А как насчет твоего дружка-альбиноса? Похоже, выдающийся тип: застал тебя со своей женой и выменял ее у тебя на двух красоток, чтобы ты был не в обиде.
— Исчез, миссис Херб, передал меня этим русским и исчез под палубой. Я его больше не видел. Клянусь честью. — Лоб Грира покрыли морщины, руки у него снова задрожали. — Да и не знаю я этого альбиноса. Послушайте, вам нужно обратиться к Алисе Кармоди. Она ведь его мать…
