Анна Зегерс - Предания о неземных пришельцах
Он вышел из пустой овчарни. Без всякой тоски поглядел на звездное небо. Скорее даже с облегчением, ибо теперь он был здесь. Найдя точку, которую искал, он оторвал взгляд от неба и перевел его на равнину. Равнина простиралась за городской стеной до отдаленной цепи холмов. Нашел он и затерявшееся среди лугов овечье стадо, о котором толковала девушка.
Он уже узнавал ее шаги. При виде его она снова задрожала от радости. Она принесла плащ своего отца. Плащ доставал ему до бедер – как накидка. Девушка сновала вокруг, гибкая, как котенок оглядывала его с ног до головы.
– Теперь ты будто рыцарь, только еще прекраснее. Они пошли. Лунная тень поглотила тень девушки. Если днем он дивился свету солнца, пробуждавшего все живое, теперь его заворожил свет их единственной луны. Все было в серебре. Он увидел вблизи строение и башню, с которой несколько часов назад доносился двойной гул. Он сказал:
– Мария! Там, вверху, моя родная звезда.
Губы у нее дрогнули, прежде чем вымолвить ответ:
– А я думала, ты сошел с семизвездия.
– Почему?
– Потому что вас семеро, и у каждого своя звезда.
– Семеро? Почему? На этот раз нас двадцать три.
Ошеломленная девушка сделала рукой какой-то непонятный ему знак. Она сказала:
– Так много! Представь себе, он и на этот раз не хотел мне верить. Он холодно сказал: «Если твой пришелец желает говорить со мной, приведи его ко мне в мастерскую до рассвета».
Они обошли большое строение кругом. Кто мог жить за дверьми, через которые совсем недавно прошло так много людей? Все они вместе со своим городом могли бы там уместиться. И что это блестит в углублении над аркой? При зыбком свете луны он не мог разглядеть…
Девушка провела его вдоль стены, к боковой дверце низкого деревянного домика. Сквозь щели был виден свет. Слышался визг рубанка и стук молотка. Ему пришлось нагнуться, чтобы следом за ней пройти в дверь.
Звонким, прерывающимся от волнения голосом она сказала:
– Вот он.
Маленький человек поднял голову от верстака. Его фартук и борода были покрыты пылью. Он осмотрел пришельца темными, внимательными глазами, без удивления, без недоверия, лишь с напряженной пытливостью. И спокойно сказал:
– Я мастер Маттиас. Дочь рассказала мне о вас. Она говорит, вы прибыли издалека. И зовут вас Михаил. – С болезненной усмешкой он добавил: – Девочке показалось, будто вы сошли с неба.
Лицо у него было озабоченное и бледное, такими пришелец и представлял себе местных жителей. Ходил мастер с трудом, чуть прихрамывая. Он принес вина, разлил его по стаканам и сказал:
– Итак, Михаил, добро пожаловать. Он выпил за здоровье своего гостя, а гость медленно, смакуя, совершил свой первый глоток со времени приземления.
Мастеру он дал такой ответ:
– Твоя дочь права. Я пришел издалека. Ты тоже не встречал еще человека, который пришел бы из такой дали. Да. Она права. Я прибыл с другой звезды.
Бородатый человек внимал ему, опустив глаза, и молчал. Он привык к удивительным гостям из чужих стран. Говорящим на необычном языке. Приходили учителя и ученики, привлеченные его славой. Больше всего его последним творением, алтарем, представляющим Тайную вечерю. Вокруг этого творения уже завязались горячие споры. Ибо этим алтарем он заявил о вере, которую исповедовал, более недвусмысленно, чем мог бы заявить целой проповедью.
Много исполненных решимости мужей готовы были сплотиться вокруг него. За свою общую веру и свое право. Они сознавали, что их вера воплотилась в этом творении. Мастер давно уже ожидал гостя. Быть может, именно этого гордого и высокого гостя, что стоит сейчас перед ним. Речь его звучит необычно. Он употребляет необычные слова. Он, без сомнения, очень учен. Язык ученых и схоластов изобилует выражениями и притчами, которые простой человек может понять, лишь хорошенько над ними помудрствовав или будучи заранее посвящен в их тайный смысл. Надо быть начеку, когда имеешь дело с их феодалом, владыкой долины, и со всеми его приверженцами в городе и окрестных замках. Стоит ему подать знак со своей башни – и весть побежит от деревни к деревне, в соседние замки. От одного союзника феодала к другому. И они пришлют своих вооруженных людей.
Маттиас объяснил гостю, в чем состоит опасность. Гость напряженно слушал. Он понимал отдельные слова, но не постигал смысла. Тогда он сказал, с трудом подбирая слова, таким языком, который показался мастеру вычурным и темным:
– Более тысячи лет назад, если считать по вашему Солнцу, здесь приземлилась наша первая группа. Она тут же была вовлечена в губительные войны. Когда позднее у вас приземлялись другие группы, по-прежнему множество городов стояло в огне. На основе донесений мы пришли к выводу, что речь идет о войнах между кочевыми и оседлыми племенами. Оседлые земледельцы, как я вижу, одержали победу и заново отстроили свои города.
Маттиас подумал: «Должно быть, он говорит о нападении гуннов. Какая дикая мешанина из схоластических мудрствований и достоверных фактов!» Гость же продолжал:
– Мы провели изыскания. Мы знаем, что у вас до сих пор не прекратились войны. Но знать и пережить самому – это не одно и то же.
Мастер поддержал его:
– Справедливо. Это совсем другое. Мы воображали, будто знаем точно, что произойдет, когда с амвонов и в домах станут читать Библию на нашем языке. Мы говорили себе: теперь конец феодалу, пришло царство Божие. Мы говорили себе: слово божье неопровержимо. И что же мы видим? Его опровергают.
Когда господин, которому принадлежит и замок, и сам город, и леса, и поля за городской стеной, увидел, что божье слово может свидетельствовать и против него, он пришел в неслыханную ярость. Правда, наш священник – мужественный человек. Он хранит верность богу. Он не искажает слово божье. Но не заточат ли его в темницу? Если войско феодала войдет в наш город, нас всех могут убить. Да поможет нам всемогущий бог!
Гость скрывал, что ему не все понятно. Мастер Маттиас лучше понимал слова Михаила или по меньшей мере думал, будто понимает их, нежели Михаил понимал слова мастера.
Михаил спросил уклончиво:
– Почему ты боишься превосходящих сил врага? Раз ты уверен, что твой высший повелитель, который сильнее всех, никогда не оставит тебя?
Маттиас живо отвечал:
– Я хочу говорить с тобой открыто. Ты сам сказал: знать и пережить самому – не одно и то же. Я знаю, господь никогда меня не оставит. Но, если мне доведется это пережить, все может оказаться совсем иным, нежели я, жалкий сын человеческий, мог предвидеть. Сегодня, в преддверии испытаний – быть может, против нас уже выступило войско, – я начинаю смутно понимать смысл слов: «Он никогда меня не оставит». Если я истинно в Него верую. Он до последней минуты пребудет со мной. Под пыткой и на смертном одре. Он не оставит меня, значит, и я Его не оставлю. Тебе понятно?
Они забыли о девушке. На лице ее сияние надежды сменялось тенью разочарования. Поверит ли ей отец хоть теперь? Михаил – ангел господень. Он ведь сам сказал: я пришел со звезды.
И однако в голосе отца все еще звучало сомнение. Она не знала человека, более преданного богу, чем ее отец. Он всякий раз, нахмурив лоб, пресекал болтовню мачехи. Та была сестрой матери Марии, которая умерла ее родами. Отец почти все время жил либо у себя в мастерской, либо по соседству, в большом помещении, где хранил и шлифовал готовые работы. Там он также принимал студентов, школяров, посланцев из других мест, приходивших к нему за советом, с тех пор как Библию стали читать на немецком языке, гонцов от крестьянства и от горожан. Последнее время речь все больше шла об опасности, которая грозит им всем, если войско феодала подойдет раньше, чем крестьянское. Но Мария не понимала, чего теперь бояться отцу, когда перед ним стоит Михаил, ангел господень.
Отец сказал:
– Ступай к матери, Мария, пусть она приготовит трапезу. У нас гость.
Михаил последовал за мастером, но замер на месте. Глаза его приковались к занавесу, отделявшему малую мастерскую от большой. Ничего не понимая, глядел он на мягкие краски ковра, затканного золотом, – «Охота на единорога под престолом богородицы».
Мастер Маттиас объяснил:
– Тридцать девушек три года ткали этот ковер. Он означает то, о чем говорил апостол Павел: «Дабы они искали бога, не ощутят ли его».
Михаил спросил изумленно:
– Тридцать девушек? Три года? Зачем? Почему?
Он подумал: «Слова я понимаю. По звучанию. Смысл их скрыт от меня».
Он не мог оторвать глаз от занавеса. Мало-помалу он отыскал на нем белое лицо, развевающиеся одежды, цветы. Глазам его понадобилось много времени, чтобы выделить эту картину из переплетения синих, зеленых и красных нитей. И вот картина перед ним, но в ней нет жизни, а лишь только в ней мелькнет жизнь, сама она исчезает. На его звезде им и в голову не пришло бы ткать подобные ковры. У них бы не хватило на это ни времени, ни сил.
Он последовал за мастером в большую мастерскую. Здесь сумрак мешался с красноватой древесной пылью – той самой, что покрывала фартук и бороду мастера. Мария торопливо зажгла две свечи перед алтарем букового дерева, ожидающим здесь окончательной шлифовки. Мастер с гордостью наблюдал потрясение на лице своего гостя. Глаза гостя засверкали счастливой растерянностью.
