Эрнест Хемингуэй - Пятьдесят тысяч
— Лучше бы уж совсем не работал, — сказал Хоган. Мы стояли рядом и смотрели, как он прыгает со скакалкой. — Он что, совсем больше не потеет?
— Да, — вот не может.
— Ты думаешь, что он хоть сколько-нибудь в форме? Ведь он, кажется, всегда легко сгонял вес?
— Нисколько он не в форме. Он сходит, вот что.
— Надо, чтобы он вспотел, — сказал Хоган.
Джек приблизился, прыгая через скакалку. Он прыгал прямо перед нами, то вперед, то назад, на каждом третьем прыжке скрещивая руки.
— Ну, — сказал он, — вы что каркаете, вороны?
— Я считаю, что тебе больше не надо работать, — сказал Хоган. — Выдохнешься.
— Ах, как страшно! — сказал Джек и запрыгал прочь от нас, крепко ударяя скакалкой об пол.
Под вечер на ферму приехал Джон Коллинз. Джек был у себя в комнате. Джон приехал из города в машине. С ним было двое приятелей. Машина остановилась, и все они вышли.
— Где Джек? — спросил меня Джон.
— У себя. Лежит.
— Лежит?
— Да, — сказал я.
— Ну, как он?
Я посмотрел на тех двух, что приехали с Джоном.
— Ничего, это его друзья, — сказал Джон.
— Плохо, — сказал я.
— Что с ним?
— У него бессонница.
— Черт, — сказал Джон. — У этого ирландца всегда бессонница.
— Он не в порядке, — сказал я.
— Черт, — сказал Джон. — Всегда он не в порядке. Десять лет я с ним работаю, и никогда еще он не бывал в порядке.
Те, что с ним приехали, засмеялись.
— Познакомьтесь, — сказал Джон. — Мистер Морган и мистер Стейнфелт. А это мистер Дойл. Тренер Джека.
— Очень приятно, — сказал я.
— Пойдем к Джеку, — сказал тот, кого звали Морганом.
— Да, поглядим-ка на него, — сказал Стейнфелт.
Мы все пошли наверх.
— Где Хоган? — спросил Джон.
— В сарае, со своими клиентами.
— Много у него сейчас народу? — спросил Джон.
— Только двое.
— Тихо у вас, а? — спросил Морган.
— Да, у нас тихо, — сказал я.
Мы остановились перед дверью в комнату Джека. Джон постучал.
Ответа не было.
— Спит, наверно, — сказал я.
— С какой стати ему спать среди бела дня?
Джон нажал ручку, и мы вошли. Джек лежал на постели и спал. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в подушку. Он обнимал подушку обеими руками.
— Эй, Джек! — сказал Джон.
Голова Джека шевельнулась на подушке.
— Джек! — сказал Джон, наклоняясь над ним. Джек еще глубже зарылся в подушку. Джон тронул его за плечо. Джек приподнялся, сел и посмотрел на нас. Он был небрит, на нем был старый свитер.
— Черт, — сказал Джек. — Что вы мне спать не даете?
— Не сердитесь, — сказал Джон. — Я не знал, что вы спите.
— Ну конечно, — сказал Джек. — Уж, конечно, вы не знали.
— Вы ведь знакомы с Морганом и Стейнфелтом, — сказал Джон.
— Очень рад, — сказал Джек.
— Как себя чувствуете, Джек? — спросил Морган.
— Великолепно, — сказал Джек. — Как мне еще себя чувствовать?
— Вид у вас хороший, — сказал Стейнфелт.
— Куда уж лучше, — сказал Джек. — Послушайте. — Он повернулся к Джону. — Вы мой менеджер. Вы на мне берете хороший куш. Какого же черта вас нет на месте, когда сюда являются репортеры? Мы с Джерри, что ли, должны с ними разговаривать?
— У меня Лью работал в Филадельфии, — сказал Джон.
— А мне какое дело! — сказал Джек. — Вы мой менеджер. Вы на мне берете хороший куш. Какое мне дело, что там у вас в Филадельфии? Вы там не для меня денежки загребали. Какого черта вас нет, когда вы мне нужны?
— Хоган был здесь.
— Хоган, — сказал Джек. — Хоган такой же бессловесный, как и я.
— Кажется, Солджер Бартлет тоже с вами работал? — спросил Стейнфелт, чтобы переменить разговор.
— Да, он был здесь, — сказал Джек. — Он-то был, как же.
— Джерри, — сказал Джон, — будьте любезны, поищите Хогана и скажите ему, что мы хотим его видеть, так, через полчасика.
— Ладно, — сказал я.
— Почему вы его отсылаете? — сказал Джек. — Не уходи, Джерри.
Морган и Стейнфелт переглянулись.
— Не волнуйтесь, Джек, — сказал Джон.
— Ну, я пойду поищу Хогана, — сказал я.
— Иди, если сам хочешь, — сказал Джек. — Но не потому, что они тебя отсылают.
— Пойду поищу Хогана, — сказал я.
Хоган был в гимнастическом зале, в сарае. С ним были оба его клиента, в перчатках. Каждый из них так боялся попасть под удар противника, что сам уж не решался ударить.
— Ну, довольно, — сказал Хоган, увидев меня. — Прекратите это побоище. Вы, джентльмены, примите душ, а Брюс вас отмассирует.
Они пролезли под канатом, и Хоган подошел ко мне.
— Джон Коллинз приехал, — сказал я, — повидать Джека. И с ним двое приятелей.
— Я видел, как они подъехали в машине.
— Кто эти, с Джоном?
— То, что называется ловкачи, — сказал Хоган. — Ты их не знаешь?
— Нет, — сказал я.
— Хэппи Стейнфелт и Хью Морган. Держат пул.[1]
— Я ведь уезжал.
— Правда, — сказал Хоган. — Этот Хэппи Стейнфелт продувная бестия.
— Я о нем слышал.
— Хитрец, — сказал Хоган. — А вообще оба они жулики.
— Так, — сказал я. — Они хотят, чтобы мы к ним зашли через полчаса.
— То есть, иначе говоря, чтобы мы к ним не заходили раньше, чем через полчаса?
— Вот именно.
— Ну, пойдем в контору, — сказал Хоган. — К черту этих жуликов.
Минут через тридцать мы с Хоганом пошли наверх. Мы постучали в дверь. Слышно было, что в комнате разговаривают.
— Подождите минутку, — сказал кто-то.
— А ну вас к дьяволу, — сказал Хоган. — Если я вам нужен, я буду в конторе.
Мы услышали, как повернулся ключ в замке. Стейнфелт открыл дверь.
— Заходите, Хоган, — сказал он. — Сейчас мы выпьем по рюмочке.
— Ладно, — сказал Хоган. — Это дело.
Мы вошли. Джек сидел на кровати. Джон и Моргай сидели на стульях. Стейнфелт стоял.
— Что у вас тут за тайны? — сказал Хоган.
— Хэлло, Данни, — сказал Джон.
— Хэлло, Данни, — сказал Морган, и они пожали друг другу руки.
Джек ничего не сказал. Он молча сидел на кровати. Он не с ними. Он сам по себе. На нем была старая синяя фуфайка, старые штаны и башмаки для бокса. Ему бы не мешало побриться. Стейнфелт и Морган были шикарно одеты. Джон тоже. Джек сидел на кровати, и вид у него был очень ирландский и мрачный.
Стейнфелт достал бутылку, а Хоган принес стаканы, и все выпили. Мы с Джеком выпили по стаканчику, а прочие на этом не остановились и выпили по два и по три.
— Приберегите на дорогу, — сказал Хоган.
— Не беспокойтесь. У нас еще есть, — сказал Морган.
После второго стакана Джек больше уже не пил. Он встал и смотрел на них. Морган сел на его место на кровати.
— Выпейте, Джек, — сказал Джон и протянул ему стакан и бутылку.
— Нет, — сказал Джек. — Я никогда не любил поминок.
Все засмеялись. Джек не смеялся.
Все были уже под мухой, когда уезжали. Джек стоял на крыльце, пока они садились в машину. Они помахали ему на прощание.
— До свидания, — сказал Джек.
Потом мы ужинали. За все время ужина Джек не сказал ни слова, кроме "передайте мне это", "передайте мне то". Оба клиента Хогана ели вместе с нами. Это были славные ребята. Поужинав, мы вышли на крыльцо. Теперь рано темнело.
— Погуляем, Джерри? — спросил Джек.
— Давай, — сказал я.
Мы надели пальто и вышли. До шоссе был порядочный кусок, а потом мы еще мили полторы прошли по шоссе. Нас обгоняли машины, и мы то и дело сходили с дороги, чтобы их пропустить. Джек молчал. Когда мы залезли в кусты, чтобы пропустить большую машину, Джек сказал:
— Ну ее к шутам, эту прогулку. Пойдем домой.
Мы пошли тропинкой, которая вела сперва через холм, а потом по полям, прямо к ферме. С холма видны были огни в доме. Мы обогнули дом и подошли к крыльцу; в дверях стоял Хоган.
— Хорошо погуляли? — спросил Хоган.
— Замечательно, — сказал Джек. — Послушай, Хоган. Есть у тебя виски?
— Есть, — сказал Хоган. — А что?
— Пришли-ка нам наверх. Я сегодня намерен спать.
— Ну, как знаешь, — сказал Хоган.
— Пойдем ко мне, Джерри, — сказал Джек.
Наверху Джек сел на кровать и сжал голову руками.
— Веселая жизнь, — сказал он.
Хоган принес кварту виски и два стакана.
— Принести вам имбирного пива? — спросил Хоган.
— Зачем? Чтоб меня потом тошнило?
— Я ведь только спросил, — сказал Хоган.
— Выпьешь с нами? — спросил Джек.
— Нет, спасибо, — сказал Хоган и вышел.
— А ты, Джерри?
— Стаканчик выпью, — сказал я.
Джек налил два стакана.
— Ну-с, — сказал он, — теперь займемся.
— Подлей воды, — сказал я.
— Да, — сказал Джек. — Пожалуй, так будет лучше.
Мы выпили молча. Джек хотел налить мне еще.
— Нет, — сказал я, — с меня довольно.
