Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля
Доставив его туда, Г-ст-и приступил к выполнению своего злодейского плана и поначалу выманил у него обязательство на шесть тысяч фунтов на том основании, что некто готов ссудить ему немедленно эту сумму как фонд для ведения дела. а кроме того несколько джентльменов согласны дать взаймы для этой же цели двадцать пять тысяч фунтов и ежегодно выдавать по пятьсот фунтов на жизнь, пока дело не будет выиграно, если только мистер М. не будет принимать никакого участия в процессе.
Мистер Э., начиная подозревать обман, ответил, что счел бы себя чудовищем, если бы решил покинуть человека, спасшего ему жизнь и столь великодушно рисковавшего своею жизнью и состоянием, до той поры, пока он окончательно не убедится в истинности всех обвинений, и наотрез отверг предложение. Г-ст-и, который сделал его с одною лишь целью скрыть задуманный им злодейский план и тем ускорить его выполнение, охотно отказался от своего предложения, когда встретил противодействие мистера Э., но тем не менее взялся добыть деньги, заявляя, что тот, если пожелает, может вернуться к мистеру М., как только деньги будут получены. Эти лживые посулы достать двадцать пять тысяч фунтов преследовали одну цель; ловко втянуть мистера Э. в сделку под предлогом, будто выигранный процесс обеспечит уплату, на самом же деле в расчете на то, что мистер Э. в конце концов принужден будет отказаться от своих прав и титула.
Когда Г-ст-и решил, что все для этого приготовлено, он вошел в соглашение с агентом противника мистера Э., заключавшееся в том, что, опираясь на обязательство об уплате шести тысяч фунтов, которые он, Г-ст-и, якобы вложил в дело мистера Э., и на получение этим последним ежегодной ренты в семьсот фунтов, Г-ст-и берется добыть противникам формальный отказ мистера Э. от всех прав на поместье и титул. Когда же все было налажено для приведения в исполнение этого подлого плана, неведомого мистеру Э., Г-ст-и счел целесообразным вызвать его в Лондон из тайного убежища, якобы для того, чтобы оформить сделку на получение ссуды в двадцать пять тысяч фунтов.
Как только жертва этого алчного негодяя прибыла в Лондон в надежде получить деньги для ведения дела и радуясь возможности удивить своего друга и покровителя мистера М. получением столь своевременной и неожиданной помощи, внезапно возникло непредвиденное затруднение, связанное с обязательством по уплате Г-ст-и шести тысяч фунтов. Эти деньги можно было получить из средств, принадлежавших некоему сумасшедшему, на что требовалось разрешение Канцлерского Суда, которому надлежало представить отчет об их назначении. Пока принимали меры для исправления этого упущения, Г-ст-и снова увез мистера Э. в провинцию, опасаясь, как бы тот не был случайно выведен из заблуждения.
Но в это самое время подлый замысел был раскрыт мистером М. благодаря распре, возникшей среди самих же заговорщиков, и сведения об этом плане были подтверждены человеком, которому агент лорда Э. поведал тайну. Как только мистер М. это обнаружил, он немедленно рассказал о своем открытии одному из адвокатов мистера Э. и предпринял шаги, чтобы расстроить заговор. Затем они нашли способ оповестить мистера Э. о плане, задуманном с целью его погубить. Тот пришел в величайшее смятение и впоследствии не мог вспоминать о западне, которой избежал, не испытывая чувства стыда, ужаса и благодарности к своему избавителю.
Ни с чем нельзя сравнить наглость негодяев, участвовавших в заговоре, после того как он был открыт и их обвинили в предательстве; они признали факт похищения мистера Э. вышеуказанным способом, но утверждали, что все их поступки имели целью ему услужить. Они утверждали также, будто достали для него двадцать пять тысяч фунтов, хотя не могли назвать человека, который якобы согласился ссудить их деньгами. Самым деятельным в проведении этого плана был Х-н; никто так не поддерживал, как он, заблуждение мистера Э. и никто так не изощрялся в способах погубить его покровителя.
Среди многочисленных попыток, преследующих эту цель, нельзя не упомянуть о гнусном обвинении мистера М. в государственной измене перед государственным секретарем, несмотря на неоднократные доказательства его верноподданнических чувств. Подготовляя это обвинение, предатель продиктовал письмо, которое было скопировано другим лицом и послано графу К-д с извещением, что тот, кто письмо скопировал, имеет сообщить нечто чрезвычайно важное, если его лордство назначит час, чтобы его принять. Но это лицо, раскрыв гнусный план, отказалось в нем участвовать. Итак, еще один его жестокий замысел не увенчался успехом; и, прежде чем он смог задумать новое подобное же злодеяние, его заключили в эту самую тюрьму за долги.
Находясь здесь и убедившись в неумолимости своих кредиторов и в полной своей беспомощности, он обратился к тому самому человеку, которого столь злобно преследовал; он поведал о своем плачевном положении в самых жалостливых выражениях и униженно просил его прийти ему на помощь. Беда, которая стряслась с этим мошенником, обезоружила мистера М. и даже пробудила в нем сострадание. Ничего не ответив на его просьбу, он вступился за него перед его кредиторами, и, когда главный кредитор отказался выпустить негодяя из тюрьмы без поручительства, неутомимый благотворитель выдал совместно с заключенным обязательство на двести сорок фунтов, благодаря чему последний получил свободу.
Но, едва выйдя из тюрьмы, он придумал вместе с Г-ст-и и другими новые уловки вытянуть деньги у своего благодетеля и любым способом разорить его и лишить свободы; для этой цели не пренебрегали никакими средствами, вплоть до лжесвидетельства. Все же самым необычайным следует признать то обстоятельство, что это презренное чудовище, достав надлежащую сумму для уплаты долга, раздобыло судебный приказ о взыскании денег с М. на основании его поручительства и с теми же христианскими намерениями приобрело другие его долговые обязательства. Но до сей поры благодаря удивительной проницательности и непоколебимой решительности мистер М. опрокидывал все их гнусные планы, из коих иные обращались против самих же зачинщиков. В настоящее время, когда одни полагают, а другие утверждают, будто М. утратил присутствие духа под влиянием обстоятельств, он продолжает задуманное им дело с полным спокойствием и неустрашимостью, измышляя способы и средства, которые в один прекрасный день сокрушат его врагов и вызовут удивление рода человеческого».
Перигрин, поблагодарив священника за любезное сообщение, подивился, что люди не обращают внимания на столь важное дело и в результате такого бесчеловечного равнодушия этот молодой джентльмен, мистер Э., лишен благодетельной поддержки общества, главной целью которого является защищать права, заглаживать обиды и способствовать счастью людей.
Что же касается поведения мистера М., заявил он, то оно столь удивительно и романтично, что, хотя бы из любопытства, он не может не желать знакомства с ним, если бы даже отсутствовали другие поводы. Но его отнюдь не удивляет та неблагодарность, какою отплатил за его великодушие Х-н и другие, которым М. оказал услугу, ибо он, Перигрин, крепко убежден в истине того, что заключается в следующих строках знаменитого итальянского писателя: «Li beneficii, che per la loro grandezza non puonno esser guiderdonati, con la scelerata moneta dell'ingratitudine, sono pagati»[85].
«— Судьба этого молодого джентльмена, — продолжал Перигрин, — весьма сходна с участью испанского вельможи, о которой рассказал мне в Париже один из его близких друзей. Графиня д'Альварец умерла вскоре после родов, оставив сына, а муж пережил ее только на три года; ребенок остался единственным наследником имущества и титула, и опекуном его был дядя, человек небогатый, имевший много детей. Этот бесчеловечный родственник, домогаясь богатства опекаемого ребенка, задумал погубить беззащитного сироту и поручил исполнение плана своему лакею, который попытался нанять убийцу, посулив ему большое вознаграждение. Преступник нанес мальчику три удара ножом в шею, но так как он был неопытен в такого рода злодеяниях, то его рука дрогнула, и цели он не достиг; когда же, мучимый угрызениями совести, он увидел, что раны не смертельны, он отнес несчастную жертву к хирургу, который их залечил. Однако, не желая терять вознаграждение, наемный убийца убедил опекуна, что поручение выполнено. Вместо мальчика зарыли при свидетелях в землю большой сверток, напоминающий своим видом труп ребенка; и дядя беспрепятственно вступил в наследование имуществом и титулом. Мальчик, которому было лет шесть, выздоровел после полученных ран и был передан купцу, отплывавшему в Турцию, которому вручили также небольшую сумму денег и сообщили, что ребенок — незаконнорожденный сын знатной особы и что по семейным обстоятельствам необходимо скрыть его появление на свет.
Пока несчастный сирота, отданный в рабство, влачил тяжелую жизнь, все дети узурпатора умерли один за другим; а он сам, опасно заболев, приписал свои несчастья справедливому суду божию и поделился своими предположениями с лакеем, участвовавшим в злодейском покушении на жизнь ребенка. Чтобы облегчить угрызения совести хозяина и успокоить его, лакей сообщил ему о судьбе ребенка и выразил уверенность в том, что можно будет его разыскать, если приложить должное усердие и не останавливаться перед затратой денег. Так как несчастный ребенок был единственной надеждой рода Альварец, дядя немедленно отдал распоряжение о самых тщательных поисках, в результате которых узнал, что сирота был продан турку, а тот перепродал его английскому купцу, доставившему мальчика в Лондон.
