Джим Томпсон - Алкоголики
— Тогда делай!
—А куда спешить-то, — пробурчала Жозефина. — Все равно она есть не будет.
Док повернулся и вышел из кухни. Плечи у Жозефины затряслись от беззвучного смеха; переведя дух, она задумчиво уставилась в потолок.
Узнав, что мисс Бейкер уезжает, она почувствовала облегчение, к которому примешивалось некоторое беспокойство.
Как все совестливые люди, она испытывала сожаление оттого, что осталось незавершенным дело, которое никто, кроме нее, не сможет исполнить. Ясное дело, она пыталась, но ее усилия ни к чему не привели. Как бы там ни было, одних благих намерений мало. Для спасения мисс Бейкер, невольной и безвинной жертвы дурного глаза, настоятельно требовались какие-то решительные меры. Если она уедет, ей уже не поможешь. Потому что вряд ли кто поймет,в чем тут дело. Знающих людей ведь совсем нет. И мисс Бейкер так и останется ведьмой и будет страдать от своих же собственных злых дел, которые она по неразумению будет творить и дальше. А ведь так легко было все исправить.
«Но и сейчас еще не поздно», — решила про себя Жозефина.
Она поднялась из-за стола, тяжелой походкой прошествовала к шкафу и выдвинула ящик с кухонной утварью. Задумчиво исследовав его содержимое, она вытащила нож для чистки овощей, острый как бритва, и маленькую деревянную толкушку.
Взвесив в руке этот последний инструмент, она нахмурилась и, чуть поколебавшись, пожала плечами и опустила его вместе с ножом в просторный карман своего фартука.
Тем временем доктор Мэрфи завершал обход своей клиники.
Комната генерала оказалась пустой, и таковыми же были комнаты Джефа Слоуна и Берни Эдмондса. Но, судя по приглушенному гулу голосов, раздававшемуся из-за закрытой двери двойного номера Холкомов, они все собрались там. И, похоже, прекрасно проводят время.
Обычно такое веселье вызывало подозрение. Но сейчас док не видел причины для беспокойства. Вполне естественно, что, после того как Джеф принес извинения за свое неудачное выступление, они приняли его в свою компанию с искренним радушием, столь свойственным алкоголикам. Ох уж эти алкоголики, ничего не делают вполсилы. Будучи людьми чрезвычайно отзывчивыми, они, конечно, не ограничились простым принятием Джефовых извинений. Они собрались все вместе и наверняка сейчас вспоминают о всех тех ужасных промахах, что им довелось совершить, убеждая Джефа, что его faux pas[2] просто пустяк по сравнению с их бесчинствами.
Ну что ж, хорошо, что они вместе, особенно когда у них нет виски, как сейчас. Легче коротать досуг — главного врага алкоголиков. Отвлекает от мыслей о выпивке. Во всяком случае, Джеф больше не пьет. И не станет проводить время в пьющей компании.
Док нерешительно потоптался у двери. Услышав смех, облегченно вздохнул и пошел дальше. Руфус — кто же еще может так смеяться. Раз там Руфус и Джеф, можно особо не волноваться.
Он остановился у комнаты Сьюзен Кенфилд и постучал. За дверью со стонами и проклятиями поинтересовались, кого там черт несет, и он вошел.
Сьюзен Кенфилд лежала на животе, зарывшись лицом в подушку и накрывшись с головой простыней. Когда доктор присел на край кровати, она застонала и, медленно повернувшись, приподнялась на руках и села.
— Я подыхаю, — заявила она. — Подыхаю, как зверь в капкане, и никто не протянет мне руку помощи. Вся в муках. Совершенно одна. Корчусь от боли. Страдаю от жажды.
— Хм... — сказал доктор. — Я принесу тебе воды.
— Воды!На кой черт мне вода? — Мисс Кенфилд вся затряслась от возмущения. — Глас, вопиющий в пустыне. Я прошу хлеба, а он подает мне камень.
— Кстати, о хлебе, — заметил доктор Мэрфи. — Я попросил Жозефину принести тебе поесть. Сырую куриную печень с клубничной подливкой.
Мисс Кенфилд поперхнулась. Зажав рот руками, она наклонилась вперед, судорожно дергаясь всем телом.
— Веди себя прилично, — сказал док. — Прекрати свои фокусы, ты же не ребенок! Жозефина приготовит что-нибудь вкусное — тебе понравится. А пока мы ее ждем, я бы хотел у тебя кое-что спросить.
— Уйди, Мэрф, — простонала мисс Кенфилд. — Просто уйди и дай мне спокойно умереть.
— Да полно тебе, Сьюзи, — засмеялся док. — Ты после каждого запоя так умираешь. А сейчас...
— Но, Мэрф! Никогда раньше со мной такого не было! Словно что-то давит — вот здесь.Я не могу точно описать, но...
— Да, да, — кивнул доктор Мэрфи. — Ты ведь не только с похмелья, ты еще и беременна, Сьюзи, и причем давно! Поэтому давай быстро приходи в себя и катись отсюда. Последний раз я принимал ребенка еще студентом, да и то в основном вез сделали сестры.
Мисс Кенфилд слабо рассмеялась:
— Не пугай меня, Мэрф. Ну, посмотри на меня. Разве у меня может быть такойсрок!
— Ну, — замялся док, переводя взгляд с округлившегося живота на роскошную, полную грудь. На первый взгляд она выглядела как обычно. Во всяком случае, так же, как и три-четыре месяца назад, когда прошлый раз приезжала в клинику. Ну, разве что чуть отяжелела, расплылась, но ведь она три недели не выходила из запоя и все это время наливалась пойлом, в котором полно калорий.
— Ты просто паршивец, — заявила Сьюзен Кенфилд. — Не хочешь делать аборт и...
— Да ни за что в жизни я его не сделаю!
— ...и пытаешься напугать меня, чтобы я вообще от него отказалась! Не надейся! Не все такие мерзавцы, как ты.
— А почему же ты раньше к ним не обратилась?
— Я... Не твое дело, — отрезала мисс Кенфилд. — Ну, хорошо, дорогой, я скажу. Я никому, кроме тебя, не доверяю.
— Почему же, Сьюзи?
— Мэрф, ты действуешь мне на нервы, любовь моя. Будь умницей и дай мне немного выпить, а?
— Почему? — повторил свой вопрос доктор Мэрфи.
Она раздраженно отвела глаза. Потом безразлично повела плечами.
— Ну, — протянула она, по-прежнему не глядя ему в глаза, — не обратилась, и все.
— Ты ведь была у другого врача, правда, Сьюзи? И он тебя выставил.
— Ну-у... — снова пожала плечами мисс Кенфилд. — Он такой дурак, Мэрф. Он стал мне говорить...
— Догадываюсь, черт побери, что он тебе сказал, — заметил доктор Мэрфи. — Когда ты к нему ходила? Нет, постой. Когда ты первый раз пошла к врачу с этим делом? Как давно?
— Ну, как раз перед тем, как у меня начался запой.
— Это был последний врач, к которому ты обратилась. А когда ты первый раз пошла к врачу? И не говори мне, что ходила только раз. Скажи уж честно, что обегала все абортарии в городе.
— Ну что ты, Мэрф! — Мисс Кенфилд с изумлением округлила невинные глаза. — Ты правда думаешь, что я...
— И как я, дурак, сразу не догадался, — перебил ее док. — Ты приехала ко мне, потому что все эти ребята шарахались от тебя, как от чумы. Никто не решался браться за это дело. Ладно, Сьюзи, давай разберемся. Но только уж выкладывай все начистоту, если тебе дорога твоя бестолковая жизнь. Когда — сколько месяцев назад — ты первый раз обратилась к врачу с этим абортом?
— Почти... ну... почти... — Актриса нерешительно закусила губу. — А ты не будешь ругаться, дорогой? Они все такие дураки, Мэрф! Ну, видно же, что я не...
— Сьюзи!
— Я... почти четыре месяца назад.
— Четыре месяца назад! — буквально взревел доктор Мэрфи. — Тебе было поздно делать аборт уже четыре месяца назад, и все же ты... ты!..
За достаточную мзду любой врач сделал бы Сьюзен Кенфилд аборт на третьем месяце беременности, и лишь некоторые отчаянные головы согласились бы рискнуть и прооперировать ее на четвертом. Но вряд ли среди них нашелся хоть один, кто был бы настолько корыстолюбив, чтобы делать аборт женщине со сроком беременности больше четырех месяцев. Значит, четыре месяца назадСьюзи уже перевалила на пятый!
— Сьюзи, — устало произнес док. — Убить тебя мало, чертова кукла.
— Но, Мэрф! Как же я могу быть?..
— Ты не первая, кто скрывает свое положение. Несколько лет назад была история с одной местной школьницей. Она родила двойню, не пропустив ни одного занятия, даже родители ее были не в курсе. Потом убила младенцев и закопала на пустыре.
Мисс Кенфилд слегка вздрогнула. Доктор Мэрфи насмешливо взглянул на нее:
— Ты ведь не сделаешь этого? Ты же такая добродетельная, черт тебя подери. Ладно, хватит об этом. Черт с тобой. Ешь свой обед и выметайся отсюда. Я не шучу. Сегодня же.
— Мэрф, — заскулила мисс Кенфилд, — н-ну что же мне делать? Тогда мне уж точно конец. Эти грязные газетчики все пронюхают, меня вышвырнут из кино и...
— Если бы они хотели тебя вышвырнуть, то сделали бы это уже давно. Как раз ребенок тебя и спасет. Может, перестанешь думать только о себе и заливать глаза — хоть какой-то смысл появится в твоей жизни.
— Мне так плохо, Мэрф! Просто жутко.
— Да, — согласился доктор Мэрфи, — и ты...
Он прервался и застыл, внезапно осознав свою вину. Она ведь алкоголичка. И обратилась к нему за помощью. И что получила? А ничего. Никакой поддержки от человека, чьим главным занятием было лечение алкоголиков. Потому что он невежда и неудачник.
