Ганс Шерфиг - Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион
— Питает ли Карелиус пристрастие к вину?
— Учителя нашей школы пристрастия к вину не имеют!
— Во всяком случае, позавчера утром он был пьян.
— Позволю себе усомниться, господин комиссар!
— Очень жаль, что вы так неохотно даете мне объяснения. Трудно поверить во всю эту мягкость и кротость, которую вы непременно хотите приписать Карелиусу. Разумеется, вы говорить не обязаны, если не желаете, но могу пообещать, что вам придется повторить ваши слова как свидетельские показания, и тогда для вас будет хуже, если вы не станете придерживаться истины.
Директор поднялся со стула, как бы намекая, что беседа слишком затянулась. Но полицейский комиссар спокойно продолжал сидеть, играя тросточкой Карелиуса.
Голос директора немного дрогнул, когда он снова заговорил:
— Мы здесь, в нашей школе, придаем большое значение вежливости. Мне кажется, я знаю свои обязанности перед государством и не нуждаюсь в напоминаниях!
— Но, дорогой господин Тимиан, — любезно заметил полицейский комиссар, — дорогой мой…
— Я вам не дорогой! — отрезал директор.
— Да вы не так все воспринимаете, господин Тимиан! В конечном счете даже в интересах самого Карелиуса, чтобы правда выплыла наружу. Если у него обнаружатся признаки сумасшествия, это ему только на пользу пойдет.
— Я вовсе не собираюсь приносить пользу Карелиусу.
— А чего же вы, в таком случае, хотите?
— Я хочу возобновить занятия, которые были прерваны из-за вашего вторжения.
И директор распахнул дверь.
— У меня есть еще несколько важных вопросов, — заявил полицейский.
— Можете представить ваши вопросы по окончании занятий в школе. Нельзя приостанавливать занятия только потому, что совершено убийство.
— Двойное убийство, — вставил комиссар.
— Обыкновенное или двойное — в данном случае не имеет никакого значения. Прощайте! Проводите этого господина к выходу! — сказал директор Кустосу, который ждал в коридоре.
В классе воцарилась тишина, когда вошел директор и занял свое место на кафедре.
— Signorum duorum — это двойное созвездие, которое Скорпион, по Овидию, образует, когда сгибает свои клешни двумя дугами, geminos arcus, откуда потом образовалось особое созвездие Libra — Весы…
Hune puer ut nigri malidum sudore veneni
Vulnera curvata minitantem cuspide vidit…[20]
Cuspide curvati — это кривое жало, которое находится на кончике хвоста скорпиона.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
На основании закона о неприкосновенности личности, который лектор Карелиус год за годом вдалбливал на уроках истории своим ученикам, он в понедельник 22 мая предстал в одиннадцать часов утра перед судьей. Этим судьей, который, согласно параграфу 78, должен был вынести обоснованный приговор о том, что лектора следует заключить в тюрьму, оказалась дама по имени Эллен Томас; юристы между собой попросту звали ее «Эллен — восемь недель», потому что восемь недель тюремного заключения были той порцией наказания, какую она всем обычно прописывала.
Перед тем как ввести заключенного, представитель полиции явился, по заведенному обычаю, к судье и красочно рассказал ему о точке зрения полиции по поводу дикого буйства лектора Карелиуса, а также перечислил судье преступления, в которых арестованный сам признался сотруднику уголовной полиции Розе. Сюда же были приобщены сенсационные данные утреннего допроса, предпринятого полицейским комиссаром Помпье; арестованный признался на допросе, что ему принадлежала палка, найденная в квартире убитых оптового торговца Шульце и его жены. Он отрицал факт своего знакомства с Шульце и говорил, что ничего не знает об убийстве, хотя у него были найдены целых три газеты с подробнейшей информацией об этом преступлении. Он утверждал, что не успел прочитать купленные газеты. Из документа, который лежал в бумажнике задержанного лектора, однако, явствовало, что он должен был знать убитого торговца.
Назначенный по этому делу защитник, адвокат средней судебной инстанции Гуль, уже явился в зал судебных заседаний, но еще не был знаком с материалами дела. Когда ввели арестованного, ему был предъявлен целый ряд обвинений, и среди них следующее, на основании Уголовного кодекса, параграф 119, который гласит:
«…тот, кто путем насилия или угрозы насилием препятствует чиновнику осуществлять его законную деятельность, а также кто нарушит закон о ношении оружия, учинит грабеж или разбой, незаконно отобрав у школьников пугачи, игрушки и т. п…»
Кроме того, было предъявлено обвинение в том, что он нарушил закон о снабжении страны товарами, а именно указанные в параграфе 19 этого закона правила относительно нормирования кофе, а также распоряжение от 21 июня 1949 года, которым запрещается ввоз иностранной валюты. И, наконец, на основании параграфов 197 и 21 Уголовного кодекса — обвинение в соучастии в убийстве.
Без всякого протеста со стороны защитника судья немедленно вынес приговор, который гласил: арестованному с полным основанием было предъявлено обвинение в соучастии в убийстве; можно установить данные, которые говорят о том, что налицо имеются все условия, предусмотренные параграфом 780, пункт 2 от А до С закона о судопроизводстве и дающие возможность совершать преступные действия; поэтому арестованного надлежит заключить в тюрьму сроком на восемь недель. Суд дал разрешение полиции допросить обвиняемого еще раз.
Как утверждали сообщения, помещенные в газетах, преступник не проявил ни малейшего раскаяния и цинично отрицал свою вину. К тому же он допустил наглость — жаловался на действия полиции и утверждал, вопреки совершенно ясному и единодушному свидетельству восьми полицейских, что его жестоко истязали во время и после ареста, что у него отобрали очки и отказали ему в привлечении свидетелей.
«В данном случае мы имеем дело с весьма редким, к счастью, типом преступника, — заявил в своем сообщении прессе полицейский комиссар Помпье, — а именно с хладнокровным, расчетливым интеллигентным преступником, преступником-джентльменом, который логически анализирует и тщательно взвешивает все возможности, беспрепятственно используя свои богатые умственные способности во вред обществу и человечеству.
С чувством глубокого удовлетворения мы выражаем благодарность полиции, которая сумела добиться такого результата вскоре же после совершения этого кошмарного двойного убийства. В полной тайне и весьма умело проделала полиция всю работу, поэтому теперь должны смолкнуть некоторые голоса, которые раздавались с определенной стороны и критиковали действия полиции».
Вот что писали теперь газеты, которые еще накануне сами выступали с подобной критикой.
На вопрос о том, нельзя ли предположить, что именно лектор Карелиус задушил трехлетнюю девочку Карлу, труп которой три месяца назад был найден в одном из городских каналов, полицейский комиссар ответил, что в данный момент еще ничего нельзя сказать, однако полиция, разумеется, уделила внимание и этому предположению.
Один из наиболее ловких сотрудников газеты «Дагбладет» ухитрился вместе с фотографом пробраться в квартиру фру Карелиус на улице Цитадели и запечатлеть плачущую даму и ее детей. А печальные высказывания фру Карелиус были преподнесены газетой с незначительными, чисто журналистскими извращениями, цель которых — сделать занимательными самые обыкновенные вещи и тем увеличить продажу газет. Этот ловкач из газеты «Дагбладет» завладел даже старой фотокарточкой лектора Карелиуса и портретом его старых и почтенных родителей. К удивлению редактора, фру Карелиус ответила отказом на предложение еженедельного журнала «Вест-Бест»[21] написать в двадцати кратких статьях мемуары под заглавием «Брак с человеком, совершившим двойное убийство», хотя, помимо прекрасного гонорара, этой даме была предложена необходимая помощь по обработке текста.
После того как журналисты обследовали квартиру Карелиуса, полиция в свою очередь произвела там обыск, но не раньше, чем суд вынес соответствующее решение.
Были тщательно просмотрены книги лектора, его бумаги и коллекция почтовых марок. Полицейские прощупывали все матрацы, искали за обоями, а в швейной шкатулке фру Карелиус обнаружили пять шведских крон — четыре монеты по кроне и четыре монеты по двадцать пять эре. Были просмотрены и рассортированы старые счета и квитанции. Тетради с юношескими стихами Карелиуса, его драматические наброски и тетради со школьными сочинениями — все те материалы, которые лектор хранил в течение многих лет, — были конфискованы под тем предлогом, что с ними следует ознакомиться.
Лектор Карелиус, пока был на свободе, интересовался многими вещами, собирал самые разнообразные коллекции. Полицейским пришлось повозиться с бесчисленными вырезками из иллюстрированных журналов, литературными страничками газет и хрониками, наклеенными на листы бумаги и сложенными в папках. Они наткнулись на коробки и картонки, где лежали открытки с видами исторических местностей. В ящиках полицейские обнаружили музейные каталоги и театральные программы, заграничные спичечные коробки и подставки под пиво. Было бы очень странно, если бы среди всего этого добра не нашлось хоть какой-нибудь вещи, которая могла усугубить вину лектора.
