Айрат Галиуллин - Тигры и земляника
Они принялись насиловать девчонку по очереди. Сколько часов продолжалась звериная оргия, она не знает. Наконец ей удалось что-то на себя накинуть и выбежать за дверь…
Голос Альбины звучал монотонно, на одной ноте. Я молча сидел рядом на расшатанном стуле с пакетом апельсинов на коленях.
Документов у нее не было, знакомых в столице тоже. Что сказать маме она не представляла. «Домой не вернусь», – тихо сказала Альбина, и я услышал в ее голосе неожиданную твердость. В общем… так получилось, что из больницы я снова привез Альбину к себе.
Мотив моего участия в судьбе девчонки – банальная скука.
Она прожила у меня две недели. Я поговорил с директором своей фирмы, тот разрешил взять девушку стажером. Под мою ответственность и на условный оклад.
На квартиру, которую кавказец снимал для Альбины, я заходил несколько раз, но безуспешно. Наконец в один из вечеров на звонок откликнулся гортанный голос: «Кто там?» Я ответил «Милиция», и в дверях показался лысоватый брюнет в синем бархатном халате на голое тело.
Он удивленно уставился на меня влажными нетрезвыми глазами, я шагнул в дверь и прямым левым сломал ему нос. После чего прикрыл за собой дверь и дал ему 5 минут на сборы вещей и документов Альбины.
В ближайшие месяцы Альбина окончила несколько курсов и стала моим незаменимым помощником. Яркая внешность сочетались в ней с абсолютным спокойствием и надежностью швейцарских часов – это вызывало уважение коллег-мужчин. Женщины ее переносили с трудом. Невозмутимая, как вождь индейцев, Альбина ни с кем не дружила, не участвовала в корпоративах и почти не улыбалась.
Наши отношения не переходили грань деловых, и я ничего не знал о ее личной жизни. Мы были в чем-то похожи – два острова в океане московской жизни, и оба не стремились к сближению с кем бы то ни было.
Следующей весной Альбина сказала, что хочет вернуться в родной городок. Мне было жаль, но я не стал ее отговаривать. Альбина уехала, и я снова о ней забыл на три года.
Мне ничего не вспоминается об этом периоде. Я работал в крупной адвокатской конторе, делал успехи, но это формальная сторона жизни. А неформальная… Неформальной вроде как и не было.
Так же неожиданно, как уехала, Альбина вернулась. Я без лишних разговоров взял ее обратно на место помощника, и все пошло по-прежнему. Пока зимой следующего года она не завела разговор о том, что мне нужно заняться собственным бизнесом.
Не знаю, с чего у нее возникла такая мысль, поначалу она показалась мне бредовой. За шесть лет я поднялся с должности младшего юриста по гражданским вопросам до начальника департамента корпоративных клиентов. Карьера шла на взлет. Я отмахнулся, но надо знать Альбину, какой она бывает настойчивой. Танк Т-34.
Она осаждала меня полгода, пока я однажды не сказал – если открывать свое дело, только там, где помогают стены. Моя помощница не раздумывая ответила, что готова переехать в Казань.
Меня это впечатлило.
Я прикинул позицию на доске. Опыта и знаний на открытие бизнеса хватало. Было интересно поиграть в свои игры. И с таким помощником как Альбина можно затевать любой проект.
Так я вернулся в Казань и открыл юридическую фирму.
Специализацию мы выбрали актуальную – возврат долгов. Времена дикого капитализма заканчивались и все были друг другу должны. Московской школы мне хватало выигрывать спорные дела, хотя оказалось, что в большинстве случаев проще направить по адресу бывших спортсменов. Они приходили, вежливо здоровались, и у должника просыпалась совесть. В противном случае я подавал в суд, криминала старался не допускать.
Я решил, что криминала в моей жизни уже достаточно.
Однажды должник заартачился, и спортсменов встретила группа захвата. Когда я приехал, мои парни со скорбными лицами лежали вдоль стены. Я набрал на мобильнике номер и передал трубку офицеру, командовавшему группой.
- Алё, слушаю, – сказал он небрежно, но тут же подобрался. – Старший лейтенант Донцов. Так точно. Да. Но у меня… Понял, товарищ подполковник.
Он бросил своим «Уходим» и вышел, не глядя на должника.
Некоторые из моих сокурсников по юрфаку служили в органах. Я оказался полезен им московскими контактами, а они знакомили меня с нужными людьми.
Так устанавливались первые связи, происходил обмен первыми услугами. Так возникла идея «Клуба Личных Контактов».
Создавай свою армию.
Виргус. Путь сияющих
Хай, креветка! Оттопыримся по полной?
Приступим, дружище, помолясь. К оттопыриванию. Я так и слышу твои мысли: «Задолбал уже Виргус вокруг да около ходить, бодягу по тарелке размазывать. Чего он не приступит к главному блюду, ну, к существу рассказа?»
Я тебе притчей отвечу. Слушай, дружище, на ус наматывай… Пожилой человек, старик уже, можно сказать, пришел к Рамакришне… (Ты знаешь, дружище, кто такой Рамакришна? В интернете посмотри, ладно? В Яндексе набери или там в Гугле). Приходит к Рамакришне и говорит: «Учитель, я прожил длинную, полную испытаний жизнь. Многое видел, многое знаю, но одного так и не постиг…»
Рамакришна спрашивает: «И чего же?» Старый хрыч выдает: «Я так и не понял, зачем в мире существует зло?»
Прикинь, вопросик, да? Офигеть. Ну, тут Рамакришна задумался…
А? Меня? К доктору? Ладно, сейчас иду. Погоди минуту, сестричка, не видишь – я по мобильнику разговариваю. С адвокатами, между прочим.
Не отвлекайся, дружище. «Зачем существует зло?» – это старикашкин вопрос. Рамакришна подумал и говорит: «Чтобы завязать сюжет».
Пауза.
Пауза.
Специальную паузу делаю, дружище, тебе на осмысление. Думай пока, а я к доку сгоняю. Видно, опять ему помощь требуется, без меня никак психов вылечить не может.
.
Уф-ф… Ложная тревога. Не меня, оказывается, док вызывал, другого психа. Ну, то есть, другого больного… Блин, я хочу сказать… Ладно, не парься. Лучше скажи – понятно теперь, зачем я столько трындел, пока до главного добрался? Зачем все то, что ты воспринимаешь как «зло»? (Зло в кавычки возьми, Ботан, это я фигурально).
Чтобы завязать сюжет!
Кстати, старый пень, который приставал к Рамакришне, после ответа обрел просветление. Ты уже испытал самадхи, дружище? Ну, или на крайняк – саттори? (В Яндекс, все в Яндекс!)
Я когда произношу слова типа «самадхи», «чакры», «праны», знаешь, что вспоминаю? У тебя бывает, дружище, что слово или запах или там музыка одним махом переносят в другое место, в другое время?.. У меня тоже. Так вот, мне сразу вспоминается один весенний вечер…
Вот представь: маленький репетиционный зал, окна настежь, с улицы доносятся детские голоса и запах лип… Посередине помещения студийный рояль с пожелтевшими клавишами, в углу ударная установка «Амати» тарелками сверкает. На боку лежит контрабас, напротив окна – операторский пульт. Кругом провода, микрофоны, пюпитры с нотами…
Девяносто второй год, дружище, май месяц. Я подрабатываю в спецшколе с музыкальным уклоном. Платят мало, но приходится крутиться на трех работах, чтобы семью прокормить. А главное – в школе есть зал, инструменты, есть возможность заниматься джазом. Мы собираемся с ребятами вечерами и готовим концертную программу.
Мы счастливы. Заняты любимым делом, и плевать, что наша музыка не имеет коммерческой ценности. Плевать. Мы занимаемся тем, что нам нравится больше всего на свете.
В закутке за перегородкой журнальный стол, три стула, старенький сейф. В нем бутылка «Амаретто». В перерывах мы дринькаем по чуть-чуть, буквально по тридцать капель, и – странное дело! – больше и не хочется. Не веришь? Думаешь: «Да чтобы Виргус не хотел накиряться?!» А между тем это правда. Мы пьяны от другого – от вдохновения. Может, ты слышал это слово, дружище.
Только что записали хороший дубль. Сидим с пузатыми рюмочками в руках, усталые и довольные. «Чем х-хороша живая музыка? – говорит, слегка заикаясь, Леша Иванов, пианист. – Каждый звук несет в себе бит информации. И чем б-больше звук обработан электроникой, тем сильнее информация искажена. Живое исполнение ее не убивает, не выхолощивает, не к-кастрирует электричеством…»
На репетиции заглядывает учитель химии Николай Николаевич – пристраивается в углу и сидит неподвижно. Мы даже забываем об его присутствии. Николай Николаевич буддист. Он одинок и все свободное время посвящает медитациям.
Как-то вечером мы долго бились, не могли найти нужное звучание пьесы. «Осенние листья» называется. Такое бывает, дружище, – никак не приходит настроение, то самое состояние. Химик из угла подал голос.
«Визуализируйте образ, – сказал он. – О чем вы играете?»
Выяснилось, что мы представляем совершенно разные картины. И когда создали общее видение, композиция у нас пошла.
Своеобразный был мужик.
«Музыка возникает не в пальцах и даже не в голове. Она приходит оттуда, – он поднимал палец вверх. –Принимайте послание, концентрируйтесь на нем и пропускайте через чакры. А музыкальный инструмент – лишь дверь в конце туннеля…»
