Владимир Солоухин - Последняя ступень (Исповедь вашего современника)
Во-вторых, захвативший власть, как правило, бывает лишь ставленником группы злоумышленников, желающих управлять страной. В самом деле, трудно представить, чтобы один человек ни с того ни с сего, ни на кого не опираясь, сумел взять власть в стране. Если бы это было так, это говорило бы о его чрезвычайных личных качествах. Такие случаи в истории бывали, но очень редко, как исключение. Например, приход к власти генерала Наполеона. У него не было политической группы, он не стоял во главе политического заговора, но у него была армия, которая его обожала. Такие случаи редки. Вообще же захвату власти предшествует длительная подготовительная работа большого количества заговорщиков.
В-третьих, захват власти одним человеком рождает соблазн даже внутри той же группы. Почему он, а не я? Он что, умнее? Нет, я умнее! Начинается подспудная, сначала тайная, а потом и явная борьба за власть. Нестабильность правительства, неуверенность его не может способствовать процветанию государства.
В-четвертых, неуверенность порождается и в народе. Он не знает, что будет завтра. Кто будет завтра им управлять. Власть свалилась как снег на голову, а завтра свалится другой человек. Кто он будет? Какой? И почему он? И почему все сразу должны ему подчиняться? А почему не другому? А почему не мне? Не нам? Организуются новые группы, новые заговоры, возникает новая борьба за власть, а это значит новые аресты, репрессии, тюрьмы, лагеря, убийства, а потом и новый переворот. И все начнется сначала. Где же тут думать о благе народа, о процветании.
Если захвативший власть окажется человеком сильным и сумеет подмять под себя остальных сообщников, то, пока он жив, в стране существует стабильность, хотя и печальная, основанная на подавлении, на терроре. Но после смерти такого человека борьба за власть вспыхивает с новой силой.[13] На освободившееся место рвутся сразу несколько человек, возникает быстрая смена правителей, чехарда, экономика страдает, хозяйство разваливается, народ бедствует. Неуверенность людей в своем завтрашнем дне отражается на поведении людей, на их быте, на их нравственности. Особенно молодежи. А ведь молодежь — это завтрашний день страны, завтрашний народ. Бедствиям не видно конца.
Далее. Захвативший власть знает, что он захватил ее для себя. Если его прогонят или если он умрет, то с этим все для него и кончится. Поэтому он ничего не жалеет, ни в человеческих ресурсах, ни в ресурсах страны, лихорадочно и беспощадно опустошаются недра, сводятся леса, вылавливается рыба, истощаются почвы, загрязняются воды, происходит всеобщее оскудение.
Незаконный захват власти нехорош еще и тем, что он чреват новыми государственными потрясениями с точки зрения исторической неизбежности. Ведь нет же другого способа отнять власть у злоумышленников, как только путем насильственного захвата. Начинается нечто вроде цепной реакции, которая может длиться десятилетиями. Горе тому народу, который окажется вверженным в эту пучину бедствий!
Короче говоря, каждому здравомыслящему человеку и без лишних рассуждений должно быть ясно, что захват власти в стране одним человеком или группой людей есть высшая форма беззакония, есть величайшее бедствие во все времена и у всех народов.
Теперь обратимся к выборам президентов. Многие из них выбираются на короткий срок. Это само по себе уже плохо. Американские президенты, например, выбираются на четыре года. Дело не только в том, что президент успевает сделать мало за этот срок. Даже один человек часто планирует свою жизнь больше чем на четыре года вперед. А ведь жизнь страны это не жизнь человека. В ней происходят более постепенные, более длительные процессы. Как же президент будет планировать долговременную политику, если его преемник через четыре года может повернуть всю политику в другую сторону? Страна невольно начинает жить сегодняшним днем. Будущего преемника, то есть своего соперника на будущих выборах, президент невольно, как бы он ни был патриотичен, воспринимает вот именно как соперника, а проще говоря, как противника, который стремится его, сегодняшнего президента, победить и уволить, отстранить, лишить президентской власти. Невольно по отношению к будущему президенту у нынешнего президента рождаются и воспитываются в груди недобрые чувства. Не то чтобы ненависть и вражда, но все же при решении очень трудной государственной задачи с возможными неприятными последствиями через много лет, может ведь у существующего президента мелькнуть мыслишка: «А это достанется уже моему преемнику, пусть он и расхлебывает. Ему так хочется на мое место, вот пусть ему и достанется». Надо сказать, что большинство из государственных каш, завариваемых сегодня, неизбежно будут расхлебываться потом, через много лет.
Второй оттенок главнее этого. Одно дело деревенская сходка, на которой выбирают старосту. В деревне сорок домов, сорок мужиков. Все они известны в подробности по характеру, по достатку, по способности быть старостой в деревне. Другое дело — население страны в десятки миллионов человек, а то и в сотни. Где гарантия, что будет выбран самый достойный? А не тот, у кого больше денег на избирательную кампанию? Возникают вдруг, как бы сотворившись из воздуха, два-три кандидата, портреты их начинают печататься в газетах, к их именам начинают привыкать. А откуда они взялись? Населению кажется, что это оно выбирает президента, но всякие выборы невидимо управляемы. Даже и на деревенской сходке можно подговорить, а то и подпоить пять-шесть мужиков погорластее, чтобы они создали так называемое «общественное мнение». В современном государстве выбирает президента фактически тот, у кого в руках средства массовой информации: газеты, телевидение, радио, реклама всех видов. Вот и готов будущий президент. Значит, президент фактически является не выбранным лицом от всего населения, а ставленником определенной группы людей, контролирующей средства массовой информации. Это тот же самовольный захват власти, только завуалированный, тихий, благопристойный, под личиной законности.
Обычно президент знает, благодаря кому он победил на выборах, поэтому в своей президентской деятельности он будет работать прежде всего на интересы той партии (а партия, в свою очередь, в руках у группы), которая посадила его в президентское кресло…
Не было, разумеется, в наших беседах такой вот последовательности, стройности, строгости. Стройность была, но в общем, главном, генеральном, так сказать, направлении, в развитии идеи. Говорилось же все это более сумбурно, отрывочно, экспрессивно.
— Подумай сам, — горячился вокруг меня Кирилл. — Тебя выбрали на четыре года. После тебя выберут человека, которого ты, допустим, ненавидишь всеми силами души. Где у тебя стимул сохранить и передать ему государство в наибольшем благополучии? Здраво я рассуждаю, трезво? По-моему, здраво. Если же ты будешь управлять страной не четыре года, а всю жизнь, и если ты передашь ее не случайному человеку, а родному своему сыну, и если ты знаешь, что от сына власть перейдет к внуку, то будешь управлять государством совсем иначе. Логично я рассуждаю или не логично?
— Очевидна и легкость подчинения, — начал соображать уже я сам. — Например, в армии. Я иду по улице. Я — рядовой солдат. Навстречу мне генерал. Я отдаю ему честь. Или во время службы генерал отдает мне приказание, я говорю «слушаюсь» и это приказание выполняю. Я не спрашиваю себя, почему я выполняю приказание генерала, а не он мое. Почему я отдаю генералу честь, а он лишь отвечает на мое приветствие. Я не задаю себе мучительных вопросов, кто умнее — генерал или я. И зачем это я слушаюсь человека, который вряд ли умнее и достойнее меня? Я вообще не думаю о личных качествах генерала. Его старшинство по званию я воспринимаю как данность, отсюда и легкость подчинения. Субординация. Попробуй другой писатель, хоть я и знаю, что он старше меня по годам и что книг у него больше, попробуй он скажи мне в нашем Доме литераторов, да еще тоном приказа: «Слышь, сходи в буфет, принеси мне бутылку пива!» Черта с два! А если даже и сходишь по непонятным психологическим мотивам, то все равно на душе будет погано и унизительно.
Но когда-то условились, что будет один человек во всем государстве выше всех остальных. Условились, что свое положение первого лица в государстве он будет передавать по наследству. Выбрали, короче говоря, не одного человека, а семью. «Когда Романовых на царство звал в грамоте своей народ», Романов Михаил сидел в Ипатьевском монастыре в Костроме и вовсе не помышлял о захвате власти. Но выбрали и условились, что эта семья будет царствовать. Законно царствовать, потому что выбрана. И тогда уж не надо ломать голову, почему эта семья, а не другая. Почему не моя? А принцип наследственной передачи власти, как мы уже коснулись, имеет ряд преимуществ.
Во-первых, народ заранее, за много лет знает, кто будет государем лет через двадцать, когда умрет нынешний государь. Народу не грозят случайности, неожиданности, а отсюда и потрясения.
![И Печальный - Геймер[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
