Пэлем Вудхауз - Том 17. Джимми Питт и другие
Впрочем, дружеская симпатия Джимми к отсутствующему лорду не подверглась слишком суровому испытанию. Следующие слова Молли относились к сэру Томасу.
— Хуже всего, — сказала она, — что сэр Томас так подружился с папой. В Париже они просто не расставались. Папа оказал ему большую услугу.
— Как так?
— Это случилось вскоре после того, как мы туда приехали. В комнату леди Джулии залез грабитель, и как раз никого не было дома, кроме папы. Папа увидел, что он заходит в комнату, заподозрил неладное и пошел за ним. Этот человек хотел украсть драгоценности леди Джулии. Он уже открыл дорожную шкатулку, где они хранились, и взял в руки бриллиантовое ожерелье, но тут папа его застиг. Ожерелье такое роскошное, ничего красивее я в жизни не видела! Сэр Томас говорил папе, что отдал за него сто тысяч долларов.
— Но ведь в отеле должен быть сейф для хранения ценных вещей? — сказал Джимми.
— Конечно, у них был сейф, но вы не знаете сэра Томаса. Он не доверяет гостиничным сейфам. Знаете таких людей — они всегда все желают делать по-своему, воображают, будто никто другой не сумеет лучше. Ему изготовили на заказ такую специальную шкатулку, и он только там хранит свои бриллианты. Естественно, грабитель открыл ее в один миг. Ловкий грабитель без труда справится с такой штукой.
— И что было дальше?
— А, вор увидел папу, бросил ожерелье и выскочил в коридор. Папа погнался за ним, но, конечно, не поймал. Тогда он вернулся, стал кричать и звонить во все звонки, поднял тревогу, но вора так и не нашли. Главное, что бриллианты остались целы. Непременно посмотрите на них сегодня за обедом. Это настоящее чудо! Вы хоть немножко разбираетесь в драгоценных камнях?
— Немного разбираюсь, — ответил Джимми. — Вообще-то один знакомый ювелир мне как-то сказал, что у меня талант в этой области. А сэр Томас, конечно, был безмерно благодарен вашему отцу?
— Просто на шею ему кинулся! Не знал, что и сделать для него. Понимаете, если бы бриллианты украли, леди Джулия наверняка заставила бы сэра Томаса купить ей еще одно такое ожерелье. Он ее до смерти боится, я уверена. Старается не показывать вида, но на самом деле боится. И мало того, что ему пришлось бы снова выложить сто тысяч долларов, так она бы еще и поминала это ему до конца жизни. Пропала бы его репутация человека, который никогда не ошибается и все всегда знает лучше всех.
— Но ведь вор добрался до драгоценностей, и спасла их чистая случайность — разве это не погубило репутацию сэра Томаса в глазах леди Джулии?
Молли весело засмеялась:
— Так она же ничего не узнала! Сэр Томас вернулся в отель на час раньше нее. Ух, как они суетились, чтобы успеть за этот час замести все следы! Сэр Томас вызвал управляющего, обратился к нему с целой речью, заставил поклясться, что тот сохранит тайну. Бедный управляющий был только рад пообещать, это ведь и для отеля дурная слава. Потом управляющий сделал внушение слугам, а они потом делали внушение друг другу, и все говорили одновременно. И мы с папой тоже дали слово, что никому не скажем. Так что леди Джулия до сих пор ничего об этом не знает. Наверное, никогда и не узнает. Хотя я, мне кажется, не удержусь и расскажу обо всем лорду Дриверу. Представьте себе, как он тогда сможет их прижать! Не будут больше его тиранить!
— По-моему, не стоит, — сказал Джимми, стараясь, чтобы в голосе его не прозвучал ледяной холод.
Такая забота о лорде Дривере, безусловно, очаровательна и достойна всяческого восхищения, но она начинает немного раздражать.
Молли быстро взглянула на него:
— Неужели вы подумали, что я серьезно?
— Нет-нет, — поспешно ответил Джимми. — Конечно, нет.
— Еще бы! — возмущенно воскликнула Молли. — Я же дала слово, что не расскажу об этом ни единой живой душе!
Джимми хмыкнул.
— Ничего-ничего, — сказал он в ответ на ее вопросительный взгляд.
— Над чем вы смеялись?
— Ну, — смутился Джимми, — так, ничего… Просто, вы ведь только что рассказали об этом одной живой душе, правильно?
Молли порозовела. Потом улыбнулась.
— Сама не знаю, как это вышло, — объявила она. — Как-то само собой выскочило. Наверное, дело в том, что я знаю — вам можно доверять.
Джимми вспыхнул от удовольствия. Он остановился было, обернувшись к ней, но она продолжала идти вперед.
— Можно, — сказал Джимми, — но откуда вы это знаете?
Молли удивилась.
— Ну, как же… — Она запнулась, потом продолжала торопливо и чуточку смущенно. — Вот глупость какая! Знаю, и все. Вы разве не умеете разбирать по лицам? Я умею. Смотрите, — она показала рукой. — Вон, уже видно замок. Как он вам нравится?
Местность впереди резко пошла под уклон. В нескольких сотнях ярдов от них в обрамлении лесов высилась серая каменная громада, которая так отравляла жизнь валлийским спортсменам в сезон охоты. Замок и сейчас еще хранил слегка вызывающий вид. Заходящее солнце позолотило поверхность озера. Вокруг замка не было видно ни души — словно заколдованное сонное царство.
— Ну как? — снова спросила Молли.
— Потрясающе!
— Правда? Я так рада, что вам тоже нравится. Когда я на него смотрю, у меня всегда такое чувство, как будто я сама все это придумала. Очень обидно, когда люди этого не ценят.
Они двинулись вниз по склону.
— Кстати, — сказал Джимми, — вы собираетесь участвовать в знаменитом любительском спектакле?
— Да. А вы тот самый новый участник, о ком было столько разговоров? Лорд Дривер за тем и поехал в Лондон — найти недостающего актера. Человек, который должен был играть одну из ролей, уехал в Лондон, его вызвали по делу.
— Бедняга! — сказал Джимми. В эту минуту ему казалось, что во всем мире есть только одно место, где человек может быть хоть сколько-нибудь счастлив. — А что за роль? Лорд Дривер говорил, что им не хватает актеров. Что я должен буду делать?
— Если вы будете играть лорда Герберта — как раз на него не хватало актера, — то вам придется главным образом разговаривать со мной.
Джимми решил, что роли в спектакле подобраны великолепно.
В тот момент, когда они входили в холл, прозвучал гонг — сигнал переодеваться к обеду. Из двери слева вышли двое мужчин, рослый и коротышка, погруженные в дружескую беседу. Спина рослого показалась Джимми знакомой.
— О, папа! — воскликнула Молли, и Джимми понял, где он видел эту спину раньше.
Двое мужчин остановились.
— Познакомьтесь, сэр Томас, — сказала Молли. — Это Джимми Питт.
Коротышка бросил на Джимми быстрый взгляд — возможно, с целью выявить наиболее бросающиеся в глаза криминальные наклонности, но, видимо, не обнаружив таковых, стал очень приветлив.
— Рад, чрезвычайно рад с вами познакомиться, митер Питт, — сказал он. — Мы вас уже давно поджидаем.
Джимми объяснил, что заблудился.
— Конечно-конечно. Возмутительно, что вам пришлось идти пешком, просто возмутительно. Большая небрежность со стороны моего племянника, не предупредить нас о вашем приезде. Моя жена так ему и сказала еще в машине.
— Могу себе представить, — пробормотал Джимми про себя. Вслух он сказал, желая поддержать друга в беде: — Пустяки, мне и самому хотелось пройтись. Я ни разу не был за городом с тех пор, как приехал в Англию. — Он повернулся к рослому мужчине и протянул руку. — Вы меня, должно быть, не помните, мистер МакИкерн? Мы встречались в Нью-Йорке.
Молли сказала:
— Папа, помнишь, как мистер Питт тогда ночью прогнал нашего взломщика?
Мистер МакИкерн на мгновение онемел. На родной асфальтовой почве мало что может вывести из равновесия нью-йоркского полицейского. В тех милых сердцу краях вершиной деликатного обращения является хороший хук слева, а ловкий удар дубинкой представляет собой образец меткого ответа. Поэтому ни одному полицейскому на Манхэттене не приходится лазить за словом в карман. В иной обстановке мистер МакИкерн совершенно точно знал бы, как окоротить молодого человека, которого он с полным основанием считал матерым преступником. Но здесь были в ходу совсем другие методы. Среди азов этикета, которые он усвоил, вступив в более миролюбивую полосу своей жизни, главным было правило: «Ни в коем случае не устраивать сцен». Насколько он понял, сцен в изысканном обществе боятся как огня. Значит, придется обуздать свою натуру. Крепкий удар заменят медовые речи. Прохладное: «Да что вы говорите!» — вот самый энергичный отпор, допустимый в лучших кругах. МакИкерн осилил этот урок не без труда, но все же учение пошло ему на пользу. Он пожал руку Джимми и угрюмо подтвердил, что помнит их предыдущую встречу.
— Подумать только! Что вы говорите! — любезно прочирикал сэр Томас. — Так вы здесь среди старых друзей, мистер Питт!
— Старых друзей, — эхом отозвался Джимми, стараясь не смотреть в глаза отставному полицейскому, который в этот момент усиленно сверлил его взглядом.
