Эдвард Форстер - Комната с видом
Мисс Бартлетт постучала в стенку.
— Спи, дорогая. Тебе нужно как следует отдохнуть.
Утром они отбыли в Рим.
Часть II.
Глава 8. Средневековье
Портьеры в гостиной усадебного дома Уинди Корнер были задернуты, иначе новый ковер быстро выгорел бы в ярких лучах августовского солнца. Они были тяжелыми, эти портьеры, и доставали до пола. Проникая сквозь них в комнату, свет становился приглушенным и рассеянным. Поэт — хотя вообще-то здесь поэтами и не пахло, — продекламировал бы: дескать, «жизнь — многоцветный мозаичный купол», или сравнил бы эти занавеси с воротами шлюза, преграждающими путь безудержному потоку солнечных лучей, льющихся с небес. Иначе можно было ослепнуть, а так — это сверкающее великолепие хоть и не исчезло, но осталось в рамках человеческого восприятия.
В комнате сидели двое. Один, симпатичный девятнадцатилетний юноша, штудировал учебник по анатомии, то и дело поглядывая на лежащий на крышке пианино скелет. Время от времени он начинал ерзать в кресле, кряхтеть и пыхтеть, потому что шрифт был слишком мелкий, человеческий организм — не приспособлен к такой жаре, а его мать, тоже очень симпатичная дама, писала письмо знакомой и периодически читала ему написанное. Или вставала и, чуточку раздвинув портьеры, отчего на ковре появлялась узенькая яркая полоска, сообщала сыну, что «они все еще там».
— И там, и здесь, и повсюду — только и делают, что путаются под ногами, — проворчал Фредди, брат Люси. — Меня уже тошнит от них.
— Сейчас же марш из гостиной! — вскричала мать, искренне убежденная в том, что можно отучить взрослых детей от жаргона, делая вид, будто она понимает их фразы буквально.
Фредди прикусил язык и перестал ерзать.
— Кажется, дела идут на лад, — проговорила мать в надежде, что «они» наконец-то добьются успеха — и без дополнительных усилий с ее стороны.
— Да уж пора бы.
— Хорошо, что Сесил отважился на новую попытку.
— Это уже третья, нет?
— Фредди, мне не нравится твой тон.
— Извини, не хотел тебя обидеть. И тем не менее, я считаю, что Люси могла бы покончить с этим еще в Италии. Не знаю, как выкручиваются другие девушки, но почему бы ей четко и решительно не сказать «нет» — не пришлось бы мучиться сегодня. И вообще, не по душе мне вся эта история.
— Правда, милый? Интересно, почему?
— У меня такое чувство... Ладно, замнем, — он снова уткнулся в учебник.
— Послушай, что я пишу его матери. «Дорогая миссис Вайз!..»
— Это ты уже читала. По-моему, нормально.
— «Дорогая миссис Вайз! Сесил спросил, не возражаю ли я против того, чтобы он сделал Люси предложение, и разумеется, я буду счастлива, если оно будет принято. Но...» — она оторвалась от письма. — Я все-таки не понимаю, зачем Сесилу понадобилось мое разрешение. Он всегда называл себя врагом условностей, и «при чем тут родители», и все такое. А как дошло до дела, почему-то не может обойтись без меня.
— И без меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Он и у меня спрашивал разрешения.
— Странно! — воскликнула миссис Ханичерч.
— Это почему же? Чем я хуже других?
— Что ты знаешь о Люси, о девушках и о жизни вообще?.. Ну ладно, что ты ответил?
— «Хочешь — женись, не хочешь — не женись, мне-то что?»
— Неоценимая моральная поддержка!
Но на самом деле мать понимала, что от ее ответа, пусть даже лучше сформулированного, столько же проку.
— Дело в том... — начал было Фредди, но застенчивость помешала ему говорить.
Мисс Ханичерч снова подошла к окну.
— Иди сюда, Фредди. Они все еще там.
— Между прочим, подсматривать неприлично.
— Что значит подсматривать! Я уже не могу посмотреть в окно собственной гостиной!
Тем не менее она вернулась на место, а проходя мимо сына, заглянула в учебник анатомии.
— Все еще на 322-й странице?
Фредди фыркнул и перевернул две страницы сразу. Какое-то время оба молчали. Из сада доносился тихий, нескончаемый разговор.
— Я, собственно, почему дергаюсь? — Фредди нервно сглотнул. — Дело в том, что я, кажется, дал маху в этом разговоре с Сесилом, получилось некрасиво. Ему, конечно, не понравился мой ответ, но он решил, что я просто спятил от радости. Вот и выложил открытым текстом: разве от этого не выиграют и Люси, и Уинди Корнер в целом? Я должен был подтвердить, что он делает нам одолжение.
— Надеюсь, ты ответил обтекаемо, дорогой?
— Я сказал: нет! — процедил Фредди сквозь зубы. — Испортил ему обедню. А нечего приставать. Сам напросился.
— Ну и глупо! — упрекнула его мать. — Ты думаешь, ты такой честный, такой бескомпромиссный? Нет, это одно лишь твое раздутое самомнение. Неужели такой человек, как Сесил, станет придавать значение словам мальчишки? Надеюсь, он дал тебе затрещину? Как можно в таких случаях говорить «нет»!
— Успокойся, мама. Я сказал нет, потому что не мог сказать да. И тотчас захихикал, как бы давая понять, что шучу. Он тоже засмеялся и ушел. Так что, наверное, все не так уж страшно. Просто у меня остался неприятный осадок — будто я во что-то вляпался. В общем, успокойся, и давай займемся делами.
— Нет, — сказала миссис Ханичерч с видом человека, который все обдумал и пришел к определенному выводу. — Я не успокоюсь. Ты знаешь, как сложно у них развивались отношения в Риме, знаешь, что он специально приехал... — и нарочно делаешь все, чтобы его отвадить.
— Да нет же! — взмолился Фредди. — Я просто дал понять, что не в восторге от него. Плохо только, что он расскажет Люси.
Он угрюмо покосился на окно.
— А мне Сесил нравится! — заявила миссис Ханичерч. — Я знаю его мать. Он умен, порядочен, богат и со связями. И нечего пинать ногами пианино! Могу повторить: со связями! — Она сделала паузу, как бы обдумывая продолжение своего панегирика, но выражение ее лица осталось недовольным. — Вдобавок ко всему, у него превосходные манеры.
— Мне он тоже до сих пор нравился. Должно быть, я злюсь за то, что он отравил Люси первую неделю дома. Или на меня подсознательно подействовали слова мистера Биба.
— Мистера Биба? — переспросила миссис Ханичерч, стараясь не выдать своего любопытства. — А при чем тут мистер Биб?
— Ну, ты же знаешь его манеру говорить: можно понять и так, и этак. Так вот, мистер Биб сказал: «Мистер Вайз — идеальный холостяк». Ну, от меня так просто не отделаешься, я пристал — что он имеет в виду? «Он, — говорит, — так же, как и я, лучше себя чувствует, когда он один». Больше я ничего не смог вытянуть, однако задумался. В общем, с тех пор как Сесил притащился сюда вслед за Люси, он уже не кажется мне таким замечательным... не могу выразить свою мысль...
— Зато я могу. Ты просто ревнуешь. Боишься, что Люси перестанет вязать тебе шелковые галстуки.
Этот довод показался Фредди довольно убедительным. Но в голове засело смутное сомнение. Может, дело в том, что Сесил без устали хвалил его физические данные? Навязывал ему свою манеру вести разговор?.. И еще: Сесил из тех людей, которые ни за что на свете не наденут чужую шляпу... Нет, видимо, дело в ревности...
— Так хорошо? — спросила миссис Ханичерч, возвращаясь к прерванному занятию. — «Дорогая миссис Вайз. Сесил только что просил у меня руки моей дочери, и я буду рада, если Люси примет его предложение». Здесь я сделала вставку: «так я и сказала Люси» — придется снова переписывать. — «Так я и сказала Люси. Но мне кажется, она еще не совсем уверена в своих чувствах, а в наше время молодежь должна сама за себя решать. Я знаю, Сесил ей нравится, потому что дочь от меня ничего не скрывает. Вот только...» Видишь ли, я не хочу, чтобы миссис Вайз сочла меня отсталой. Сама-то она посещает разные лекции для расширения кругозора, зато под кроватями толстый слой пыли, а стоит включить свет, как повсюду становятся заметны следы пальцев горничной... да что говорить, дом совсем запущен.
— Если Люси выйдет за Сесила, где они будут жить?
— Не перебивай меня! Так на чем я остановилась? Ах, да. «Молодежь должна сама за себя решать. Я знаю, Сесил ей нравится, потому что дочь ничего от меня не скрывает, и когда он в первый раз сделал ей предложение, она сразу же написала мне об этом из Рима»... Нет, это лучше вычеркнуть: я взяла слишком покровительственный тон. Оставлю только — «Люси ничего от меня не скрывает». Или тоже зачеркнуть?
— Зачеркни, — авторитетно произнес Фредди.
Миссис Ханичерч подумала — и оставила.
— Вот что получается в итоге. «Дорогая миссис Вайз. Сесил только что просил у меня руки моей дочери, и я буду рада, если Люси примет его предложение. Так я и сказала Люси. Но она еще не уверена в своих чувствах, а в наше время молодежь должна сама за себя решать. Я знаю, Сесил ей нравится, потому что дочь ничего от меня не скрывает. Вот только...»
— Смотри! — воскликнул Фредди.
Портьеры раздвинулись.
