Константин Симонов - Живые и мертвые
Полковник снова пожал плечами.
– Когда говорили и где говорили?
– В политотделе армии, вчера.
– Поменьше верьте тому, что вам говорили вчера, товарищ батальонный комиссар, не то без учета фактора времени проведете остаток дней в плену. А с белой головой, как у меня и у вас, попасть в плен уж вовсе глупо. Вы тоже лектор? – полуобернулся полковник к Синцову.
– Нет, я из фронтовой газеты.
– А... – без всякого выражения сказал полковник и зашагал к машине длинными, журавлиными ногами в хромовых сапогах со шпорами.
Синцов, Шмаков и сопровождавший полковника капитан – командир дивизиона, – еле поспевая, пошли за ним.
– Скажите коноводу, – садясь на переднее сиденье машины, обратился полковник к капитану, – чтобы привел мою лошадь к штабу.
– Как у вас положение в дивизии? – спросил Шмаков, когда они поехали.
– Положение? – Полковник повернулся и насмешливо приподнял брови. – Положение в целом положено знать только господу богу и командиру дивизии, а я со своей артиллерийской колокольни сужу так: раз пушки есть и снаряды вчера наконец получили, значит, будем драться. Вчера при попытке переправиться перебили роту немцев и потопили шесть понтонов, но это еще не бой.
– Я, когда вышел из Могилева, – сказал Синцов, – слышал за южной окраиной артиллерийский бой.
– Что ж, – сказал полковник. – Значит, Серпилин уже дерется. Вчера с наблюдательного пункта было замечено сосредоточение танков. Но точно не могу сказать, я с утра здесь. А вообще скоро все вступим в бой, деваться некуда.
Синцову нравилось насмешливое профессиональное спокойствие этого человека, который, до вчерашнего дня не получая снарядов, наверное, волновался, а сейчас перестал и говорил о предстоящих боях, словно хозяин стоя перед накрытым столом, на котором все готово.
Штаб дивизии оказался не там, где его показывал по карте могилевский комендант, а в редком сосновом лесу, на километр ближе. Посередине леса, под большой сосной, за раскладным столиком, на раскладном стуле сидел грузный, обливавшийся потом от жары полковник в расстегнутой на волосатой груди гимнастерке с двумя орденами. Это и был командир дивизии.
Узнав, что Синцов из фронтовой газеты, полковник почему-то тяжело вздохнул и сказал, что корреспонденты не по его части, пусть Синцов дожидается здесь замполита или едет в политотдел.
– А я тут ни при чем, я уже ученый! – сердито крикнул полковник. – Да, да, ученый! – И на его толстом лице появилось такое свирепое выражение, словно Синцов в чем-то виноват перед ним.
Синцов отошел и посмотрел на часы. Был седьмой час, и он решил дождаться замполита.
– Я еду в политотдел, – сказал, подойдя к нему, Шмаков. – Как вы?
– Подожду здесь. – Синцов пожал руку Шмакову в полной уверенности, что уже никогда больше не увидит этого человека.
– Может быть, закусить хотите? – сказал, проходя мимо Синцова, седой полковник-артиллерист, с которым они ехали в машине. – За лесом моя батарея, артиллеристы вас накормят, скажите, что я приказал.
– Спасибо. – Синцов хлопнул рукой по сумке. – У меня тут все есть.
Действительно, у него в сумке лежали выданная в госпитале банка мясных консервов и краюха хлеба.
– Что, к нашему обратились, а он послал вас куда подальше? – Полковник, насмешливо подняв брови, кивнул в сторону шумевшего за своим раскладным столиком командира дивизии.
– Вроде того.
– Не обижайтесь, надо войти в положение человека. К нам на финской один корреспондент приехал и что-то сказал ему поперек, а он у нас на расправу скор – дал с ходу десять суток ареста. А тот потом, на беду, писателем оказался, да еще известным. Он это нашему объяснял, когда тот его под арест сажал, но наш не внял, он у нас изящной литературы не читает. Советую замполита дождаться. И еще дал бы вам совет...
Но какой совет собирался дать насмешливый начальник артиллерии, Синцов так и не узнал: в лесу разорвался сначала один тяжелый снаряд, потом целая серия, и все – Синцов, и начальник артиллерии, и командир дивизии – полезли в вырытые между сосен желтые песчаные щели. Немцы били не по штабу, а по той самой поставленной за лесом батарее, куда полковник приглашал Синцова перекусить, – это выяснилось из диалога между залезшим в одну щель с Синцовым насмешливым артиллеристом и толстым командиром дивизии, сидевшим в другой щели, метрах в двадцати от них.
– Нашли где батарею поставить! – кричал командир дивизии, высовываясь из своей щели после разрыва.
– Разрешите доложить! – тоже высовываясь из щели и прикладывая руку к козырьку, кричал ему в ответ начальник артиллерии. – Я вам уже докладывал, когда вы сюда КП перенесли!..
Разрывался новый снаряд, и оба полковника ныряли в щели.
– Нечего было мне докладывать! – снова высовываясь из щели, багровея, кричал командир дивизии. – Надо было без докладов переместить, раз я КП перенес...
– Разрешите доложить, – снова прикладывая руку к козырьку, кричал начальник артиллерии, – что я вам докладывал и вы сами приказали не перемещать, потому что...
Новый свист снаряда, новый разрыв, оба снова ныряли в щели и выскакивали из них.
– Я вас не спрашиваю, как и почему, – кричал командир дивизии, – а приказываю вам!..
В очередной раз нырнув в щель рядом с полковником-артиллеристом, Синцов улыбнулся, несмотря на серьезность положения. Артиллерист заметил его улыбку и по-мальчишески подмигнул.
Налет кончился так же внезапно, как и начался. На весь лес оказалось лишь несколько легкораненых.
– Приказываю немедленно переместить батарею! – кричал командир дивизии, с трудом вылезая из щели и отряхивая от песка толстые колени.
– Есть переместить батарею!
Но командир дивизии уже не смотрел на артиллериста, а кричал кому-то еще, чтоб подали машину, он поедет к Серпилину!
– Серпилин, Серпилин! – орал он через минуту в телефон. – Я Зайчиков!.. Как ты там, Серпилин? Сейчас я к тебе еду, давай не теряйся! – Кажется, ему докладывали по телефону что-то хорошее. – Лупи их, Серпилин, в бога мать, как мы с тобой белых лупили!.. Сейчас еду к тебе! – весело, на весь лес орал полковник.
Едва уехал командир дивизии, как началась стрельба из малокалиберных пушек и пришло телефонное донесение, что немецкие танки вышли на шоссе в трех километрах от штаба.
Полковник-артиллерист сел на полуторку и уехал на шоссе, к своим пушкам. Синцов кинулся было к нему, но в последнюю секунду дрогнул и остался. И хотя сделал перед самим собой вид, что хотел поехать и не успел, в глубине души знал, что струсил. Через минуту, взяв себя в руки, он уже действительно решился ехать, но теперь было не с кем. Он подошел поближе к столику, за которым сидел оперативный дежурный, и прислонился к толстой сосне.
Сообщения по телефону были все тревожнее: танки в двух километрах, в полутора, в километре...
Оперативный дежурный и еще какой-то майор распорядились разобрать гранаты и приготовить бутылки с бензином.
Бутылки с бензином приготовили, но выяснилось, что почти ни у кого нет спичек. Несколько минут, забыв о танках, все искали по карманам коробки и делили спички.
С шоссе донесся гул моторов, потом шквальная артиллерийская стрельба, и вдруг все смолкло.
Оперативный дежурный вытер пот со лба, положил на столик громко стукнувшую в тишине трубку и сказал, что все в порядке: прорвавшиеся танки уничтожены артиллерией.
А еще через пять минут в лес, петляя между деревьями, въехал пикап, и из кабины выскочил человек, которого Синцов меньше всего ожидал тут встретить. Это был его однокашник еще по КИЖу, известный московский фоторепортер Мишка Вайнштейн, теперь одетый в военную форму, а в остальном совершенно такой же, как до войны, – толстый, веселый, шумный, с двумя «лейками» на груди.
– Здорово, Мишка! – обрадовался Синцов, тряся обеими руками тяжелую, как гиря, руку своего старого приятеля, которого ни раньше, ни теперь иначе, как Мишкой, никто и не называл.
– Здорово, здорово! – ухмыляясь, отвечал Мишка и вытирал свободной рукой пот, лившийся с его круглого, как сковородка, лица. – Когда ты сюда подскочил?
«Подскочил» было его любимое словцо.
– А ты-то откуда подскочил? – глядя на Мишкину физиономию и тоже невольно смеясь, спросил Синцов.
– Еду, понимаешь, по шоссе, увидел, как по немецким танкам бьют, подскочил и снял. Три танка разделали, как бог черепаху, только далеко друг от друга стоят. Ну ничего, если один к другому подклеить, а природу вырезать, панорама будет – во! – и Мишка показал большой палец.
– А сюда чего приехал?
– А мне сказали, что тут штаб дивизии. Решил заехать, спросить, куда еще можно подскочить.
– За Днепром, под Могилевом, сейчас донесли, уже двадцать танков подбито, – сказал оперативный дежурный.
– Вот это будет панорама! Сядем на пикап, подскочим? – повернулся Мишка к Синцову.
– Ну что ж...
– Без провожатого КП Серпилина не найдете, – снова вмешался в разговор оперативный дежурный.
