Теодор Фонтане - Пути-перепутья
- Мадемуазель Агнес Сорель.
Все трое мужчин поклонились учтиво, даже почтительно с виду, тогда как обе дочери Тибо д'Арка ограничились едва заметным книксеном, предоставив королеве Изабо, бывшей годами пятнадцатью старше остальных дам, приветствовать незнакомую и не очень нужную в данной ситуации особу более дружески.
Разумеется, появление этой компании было помехой, возможно даже не случайной, а подстроенной, но чем реальнее казалось такое предположение, тем скорее надлежало сделать хорошую мину при плохой игре. И Бото бесподобно справился со своей задачей. Он без устали сыпал вопросами и таким образом узнал, что общество самым ранним пароходом прибыло в Шмёквиц, а оттуда на паруснике доехало до Цейтена и уже дальше шло пешком, минут двадцать от силы: восхитительная прогулка, старые деревья, луга и красные деревенские крыши.
Покуда новое пополнение, и в первую голову дородная королева Изабо, которая еще более, нежели округлостью форм, выделялась своими разговорными талантами, выкладывало все эти сведения, компания, непринужденно беседуя, подошла к веранде и заняла место за длинным столом.
- Прелестно,- сказал Серж.- Просторно, чисто, на воздухе и к тому же тихо. А луг - луг просто создан для прогулок при луне.
- Да,- подхватил Балафре.- Прогулки при луне. Лучше не придумаешь. Но сейчас десять часов утра, следовательно, до прогулок при луне осталось не менее двенадцати часов, которые необходимо как-то занять. Вношу предложение - прокатиться по реке.
- Нет,- отвечала Изабо.- Никаких рек, я по горло сыта водой. Сперва пароход, потом лодка, а теперь, извольте радоваться,- опять лодка. Лично я против. И вообще, не понимаю, кому нужно это вечное шлепанье веслами. Не хватало только, чтоб мы засели с удочками или принялись рукой ловить уклеек и визжать от радости, когда поймаем какую-нибудь махонькую козявку. Нет - на сегодня никакой воды. Прошу вас самым убедительным образом.
Мужчины, которым все это адресовалось, с видимым удовольствием внимали повелительному тону матери-королевы и попутно выдвигали новые предложения, но их постигла та же участь. Изабо все отвергла и под конец, когда присутствующие начали полушутя-полусерьезно осуждать ее поведение, потребовала тишины.
- Господа,-сказала она.-Терпение. Дайте мне хоть одно слово сказать.
Насмешливые аплодисменты были ей ответом, ибо до сих пор она еще не дала никому и рта раскрыть. Не смущаясь насмешкой, Изабо продолжала:
- Господа, убедительнейше прошу вас, растолкуйте мне: что означает загородная прогулка? На мой взгляд, загородная прогулка означает позавтракать, во-первых, и перекинуться в картишки - во-вторых. Права я или нет?
- Изабо всегда права,- рассмеялся Балафре и хлопнул ее по плечу.- Картишки так картишки. Место редкостное, уж здесь всякому повезет. Дамы тем временем пойдут прогуляться или вздремнут перед обедом, это всего полезнее, а нам полутора часов за глаза довольно. В двенадцать мы воссоединяемся. Выбор блюд передоверим нашей королеве. «Жизнь прекрасна, не правда ли, ваше величество?» Это, конечно, из «Дон Карлоса», но ведь можно раз в жизни обойтись и без «Девы», не так ли?
Острота возымела надлежащее действие, и обе девицы захихикали, хотя и не поняли ничего, кроме последнего слова. Изабо же, можно сказать, выросшая в атмосфере намеков и двусмысленностей, сохранила невозмутимое достоинство и, обращаясь ко всем трем, сказала:
- Медам, если позволите, нам предоставлен двухчасовой отдых. Совсем не дурно, как вы считаете?
Затем они встали из-за стола и проследовали на кухню, где королева, поздоровавшись приветливо, хотя и надменно, попросила хозяина. Хозяина на месте не оказалось, и молоденькая служанка вызвалась привести его с огорода. Но Изабо пожелала сама к нему пойти и, действительно, в сопровождении свиты из трех остальных дам (наседка с цыплятами, как выразился Балафре), направилась в огород, где и застала хозяина, закладывавшего новую грядку под спаржу.
Рядом была ветхая и низкая тепличка, со скошенными рамами; Лена и обе дочери Тибо д'Арка присели на ее искрошившуюся стену, покуда Изабо вела переговоры.
- Господин хозяин, мы пришли условиться насчет обеда. Что вы можете нам предложить?
- Все, что господа пожелают.
- Все? Ну, этого много, даже слишком много. Коли так, приготовьте нам угря. Но не такого, а вот такого.-
И с этими словами она указала сперва на свое кольцо; а потом на широкий, плотно обхватывающий руку браслет.
- Очень жаль, почтенные дамы, но угря я вам предложить не могу. И вообще никакой рыбы: чего нет, того нет. Правда, вчера у нас был линь под укропным соусом, но его привозили из Берлина. Если мне нужна рыба, мне приходится покупать ее на Кёльнском рыбном базаре.
- Жаль. Мы могли прихватить угря с собой. Но если не угорь, то что же?
- Седло косули.
- Гм, звучит неплохо. Но сперва каких-нибудь овощей. Для спаржи уже слишком поздно, точнее сказать - поздновато. Впрочем, я вижу тут зеленые бобы. Да и в парничке, глядишь, что-нибудь да сыщется - огурчик или немного салатцу. Потом сладкое. Но чтобы со взбитыми сливками. Лично я за этим не гонюсь, но вот мужчины, которые вечно делают вид, что им сладкое ни к чему, сами жить без него не могут. Итого три-четыре перемены. Да, еще бутерброды с сыром.
- А когда прикажете подать?
- Поскорее или, другими словами: как управитесь, так и подавайте. Верно я говорю? Мы все проголодались, а если седло косули полчаса продержать на огне, с него и довольно. Скажем, ровно в полдень. Да, с вашего разрешения, еще крюшону: бутылку рейнского, три мозельского и три шампанского. Только чтоб хорошей марки. Не думайте, что в смеси это незаметно. Я знаю толк в шампанском и сразу распробую, чего вы налили - мумм или моэ. Впрочем, вы все сделаете как надо; скажу вам откровенно, вы внушаете мне доверие. Кстати, из вашего огорода можно выйти прямо в лес? Для меня каждый лишний шаг - пытка. А в лесу, может, и шампиньоны сыщутся. Вот бы славно. Шампиньоны - отличная приправа к седлу косули, да и к любому блюду.
Хозяин не только ответил утвердительно на вопрос о кратчайшем пути, но и самолично подвел дам к калитке, откуда до леса было рукой подать. Забор и опушку разделяла только проезжая дорога, и, едва пересекши ее, дамы очутились в лесной тени. Здесь Изабо, томимая усиливающейся жарой, выразила свое полное удовлетворение по поводу того, что им не пришлось идти более длинной дорогой, да еще по солнцепеку. Она закрыла свою элегантную, хотя и с жирным пятном, парасольку, прицепила ее к поясу и, взяв Лену под руку, прошла вперед, а две другие дамы шли следом. Изабо, судя по всему, находилась в отменном расположении духа и, обратившись к Марго и Жанне, сказала:
- Надо выбрать себе цель. Все лес да лес - так и с ума можно сойти. Как по-вашему, Жанна?
Жанна, более рослая из дочерей Тибо, была очень не дурна собой, слегка бледновата и одета с изысканной простотой. Серж придавал этому большое значение. Перчатки на ней сидели безупречно, и ее вполне можно было принять за даму из общества, ежели бы она не вздумала, покуда Изабо беседовала,с хозяином, застегнуть зубами расстегнувшуюся перчатку.
- Жанна, я спрашиваю, как по-вашему? - повторила королева свой вопрос.
- Я предлагаю вернуться в деревню, из которой мы пришли. Цейтен, так, кажется? У нее был очень меланхолический и романтический вид, и дорога сюда была красивая. Стало быть, и в ту сторону она не хуже, а может, еще и лучше. А по правую руку - значит, если идти отсюда, то по левую - было кладбище, все в крестах. Один такой большой, мраморный…
- Да, милая Жанна, все это прекрасно, но нам ни к чему. Дорогу мы уже один раз видели. Не на кладбище же вы собрались?
- Разумеется, на кладбище. Моих чувств у меня никто не отнимет, особенно в такой день, как сегодня. И вообще невредно время от времени вспоминать, что от смерти никуда не уйдешь. Да если вдобавок еще цветет сирень…
- Сирень уже давно не цветет, разве что золотой дождь, да и на том-то стручки. Господи Исусе, если уж вы такая охотница до кладбищ, можете каждый день ходить любоваться на Ораниенштрассе. Впрочем, я знаю, с вами не сговоришься. Цейтен да кладбище, кладбище да Цейтен. Тогда мы лучше здесь останемся и вообще ничего не увидим. А ну, малютка, дайте мне вашу руку.
Слова эти относились к Лене, которая отнюдь не была малюткой, и та послушно подставила свою руку. А королева, идя вперед, продолжала доверительным тоном:
- Ох уж эта Жанна, с ней просто нельзя ни о чем говорить! О ней идет худая слава, и вообще она дура дурой. Ах, детка моя, с кем только нынче не приходится иметь дело! Не спорю, фигура у ней хорошая и за перчатками своими она очень следит. Только лучше бы она за чем другим следила. И заметьте, все особы такого сорта любят толковать про смерть да про кладбища. Вы лучше потом на нее поглядите. Покамест вроде все ничего. Но когда подадут пунш и выпьют по первому разу, а потом и по второму, тут она себя покажет. Начнет верещать и хихикать. Никакого понятия о приличиях. Впрочем, откуда им взяться? Она все время жила среди всякой мелкой сошки, на дороге в Тегель, там же за целый день человека не увидишь, только артиллерия мимо проезжает… А уж артиллерия… Да, вы себе и не представляете, как это все по-разному бывает. А теперь Серж подобрал ее и хочет сделать из нее что-то путное. Господи Исусе, разве из нее можно сделать что-нибудь путное, а если и можно, то не вдруг, для всего хорошего потребно время. Гляньте-ка, земляника, вот это здорово. Пошли, малютка, наберем ягод (ох, если бы еще и гнуться не надо), а уж коли нам попадется ягодка покрупней, мы ее с собой прихватим. Я тогда положу ее прямо ему в рот, то-то он обрадуется. Чтоб вы знали, он совсем как ребенок и вообще лучше всех прочих.
