Пьер Бомарше - Безумный день или женитьба Фигаро
Дубльмен (берет бумагу). Это будет вернее, ибо стороны нередко искажают текст при чтении. (Читает.) «М-м-м-м… девица м— м-м-м… де Верт-Аллюр м-м-м-м…» Ага! «Каковую сумму я обязуюсь возвратить ей в этом замке по ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли… и… или… и… или…» Очень неразборчиво написано… тут клякса.
Бридуазон. Кля-акса? Знаем мы, какие бывают кля-аксы.
Бартоло (продолжая речь). Я утверждаю, что это соединительный союз и, связывающий соотносительные члены предложения: я уплачу девице и женюсь на ней.
Фигаро (продолжая свою речь). А я утверждаю, что это разделительный союз или, упомянутые члены разъединяющий: я уплачу девице или женюсь на ней. Нашла коса на камень: он меня станет глушить латынью, а я его греческим допеку.
Граф. Как в таком случае поступить?
Бартоло. Чтобы разом покончить с этим, господа, и больше не цепляться за слово, порешим на том, что в документе стоит или.
Фигаро. Требую занесения этого в протокол.
Бартоло (поспешно). Не возражаем. Столь дешевый прием не спасет ответчика. Текст ясен. (Читает.) «Каковую сумму обязуюсь возвратить ей в этом замке по ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли, и в благодарность жениться на ней…»
Фигаро (поспешно). В тексте стоит: «По ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли, или в благодарность жениться на ней…» Вы второе «ли» нарочно проглатываете, и у Вас получается и. Неужели вы думаете, господин Бартоло, что я разучился читать? Да и с каких это пор человек, который женится, обязан еще и долг отдавать невесте?
Бартоло (поспешно). Обязан. По нашим законам имущество супругов раздельно.
Фигаро (поспешно). А по нашим законам и плоть супругов должна быть не единой, а раздельной, коль скоро брак — это всего лишь расписка.
Члены суда встают и шепотом совещаются.
Бартоло. Нечего сказать, добросовестное выполнение обязательства!
Дубльмен. Тише, господа!
Судебный пристав (пискляво). Тише!
Бартоло. Каков мошенник! Это у него называется уплатить долг!
Фигаро. Вы по своему делу выступаете, адвокат?
Бартоло. Я защищаю интересы этой девицы.
Фигаро. Продолжайте нести чепуху, но перестаньте браниться. Если суды, опасаясь проявлений излишней горячности со стороны тяжущихся, допустили участие третьих лиц, то, разумеется, не для того, чтобы защитники, коим положено быть уравновешенными, безнаказанно превратились в привилегированных нахалов. Вы позорите благороднейшее звание защитника.
Члены суда продолжают тихо совещаться.
Антонио (Марселине, указывая на судей). О чем это они так долго шушукаются?
Марселина. Главного судью подкупили, он подкупает другого, и дело мое проиграно.
Бартоло (тихо и мрачно). Боюсь, что так.
Фигаро (весело). Марселина, не унывайте!
Дубльмен (встает; Марселине). Вы переходите всякие границы! Я вас изобличаю и, вступаясь за честь нашего суда, требую, чтобы, прежде, чем рассмотреть дело о расписке, было вынесено решение по вашему делу.
Граф (садится). Нет, господин секретарь, я не стану разбирать дело об оскорблении моей личности. Испанскому судье не подобает краснеть от выходки, возможной разве только в судах азиатских: с нас довольно всяких других непорядков. Один из таких непорядков я думаю устранить теперь же, обосновав мое решение, ибо всякий судья, который отказывается это сделать, есть великий враг законов. Чего может требовать истица? Брака или платежа — одно исключает другое.
Дубльмен. Тише, господа!
Судебный пристав (пискляво). Тише!
Граф. Что нам заявляет ответчик? Что жениться он не желает. В этом он волен.
Фигаро (радостно). Я выиграл!
Граф. Но поскольку текст гласит: «Каковую сумму я уплачу по первому ее требованию или женюсь на ней» и так далее, суд постановляет: ответчику надлежит уплатить истице две тысячи пиастров наличными или сегодня же на ней жениться. (Встает.)
Фигаро (оторопев). Я проиграл.
Антонио (радостно). Великолепный приговор!
Фигаро. Чем же он великолепный?
Антонио. А тем, что ты теперь уж мне не зять. Покорнейше благодарю, ваше сиятельство.
Судебный пристав (пискляво). Расходитесь, господа!
Народ уходит.
Антонио. Пойду все расскажу племяннице.
ЯВЛЕНИЕ XVI
Граф ходит взад и вперед, Марселина, Бартоло, Фигаро, Бридуазон.
Марселина (садится). Наконец-то я могу вздохнуть свободно.
Фигаро. А я, напротив, задыхаюсь.
Граф (в сторону). По крайней мере я отомстил — это утешительно.
Фигаро (в сторону). Ведь Базиль же собирался выступить против брака Марселины и, как на грех, куда-то запропал! (Графу, который направляется к выходу.) Вы уходите, ваше сиятельство?
Граф. Все решено.
Фигаро (Бридуазону). Уж этот мне пузан…
Бридуазон. Кто, я пу-узан?
Фигаро. Кто же еще? А все-таки я на ней не женюсь — как-никак, я дворянин.
Граф останавливается.
Бартоло. Вы на ней женитесь.
Фигаро. Без согласия моих благородных родителей?
Бартоло. Назовите их, укажите их.
Фигаро. Дайте срок, я с ними увижусь, я уже пятнадцать лет их разыскиваю.
Бартоло. Хвастун! Уж, верно, какой-нибудь подкидыш!
Фигаро. Нет, доктор, я был не подкинут, а потерян, точнее сказать, меня украли.
Граф (подходит ближе). Украли, потеряли — докажите! А то потом станете кричать, что вас тут оскорбляют.
Фигаро. Если кружевные пеленки, ваше сиятельство, вышитые покрывала и золотые вещи, найденные при мне разбойниками, не доказывают, что я благородного происхождения, то отличительные знаки на моем теле непреложно свидетельствуют о том, как дорог был я моим предусмотрительным отцу и матери. Вот этот знак на руке… (Хочет обнажить правую руку.)
Марселина (поспешно встает). У тебя на правой руке шпатель?
Фигаро. Откуда это вам известно?
Марселина. Боже, это он!
Фигаро. Да, это я.
Бартоло (Марселине). Кто он?
Марселина (живо). Эмануэль!
Бартоло (Фигаро). Тебя утащили цыгане?
Фигаро (в сильном волнении). Около какого-то замка. Милый доктор, возьмите, что хотите, но только верните меня в лоно моей знатной семьи: мои благородные родители осыплют вас золотом.
Бартоло (указывая на Марселину). Вот твоя мать.
Фигаро. То есть кормилица?
Бартоло. Твоя родная мать.
Граф. Его мать?
Фигаро. Говорите толком.
Марселина (указывая на Бартоло). Вот твой отец.
Фигаро (в отчаянии). О, о, о! Что же я за несчастный!
Марселина. Неужели сама природа не подсказывала тебе этого тысячу раз?
Фигаро. Никогда!
Граф (в сторону). Его мать!
Бридуазон. Теперь, ко-онечно, он на ней не женится.
Бартоло. Я тоже.
Марселина. Вы тоже! А ваш сын? Вы же мне клялись…
Бартоло. Я был глуп. Если бы подобные воспоминания к чему-нибудь обязывали, то пришлось бы пережениться решительно на всех.
Бридуазон. А если так ра-ассуждать, то ни-икто бы ни на ком не женился.
Бартоло. Обычные грешки! Беспутная молодость!
Марселина (все более и более горячась). Да, беспутная, даже более беспутная, чем можно думать! Я от своих грехов не отрекаюсь — нынешний день их слишком явно разоблачил! Но до чего же тяжело искупать их после того, как тридцать лет проживешь скромно! Я добродетельною родилась, и я стала добродетельною, как скоро мне было позволено жить своим умом. Но в пору заблуждений, неопытности и нужды, когда от соблазнителей нет отбою, а нищета выматывает душу, может ли неопытная девушка справиться с подобным полчищем недругов? Кто нас сейчас так строго судит, тот, быть может, сам погубил десять несчастных.
