Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 9
Въезжая. Горит лампа, за окнами брезжит. На столе самовар. Фока пьет чай и водку. Нина около него, сжала голову руками.
Фока. Это папенька меня за дурака выдает, а я не так-то прост, скажу по секрету. Дураком с нашими удобнее, вот отчего. Не стесняются, а я присматриваюсь и матерьялец собрал разнообразный… Хоть бы тот же Вадим Вадимыч – вот у меня где сидит – весь… Может быть, я да еще один человек знаем весьма любопытный анекдот про него… Знаю, а молчу до времени, не приспело… Про всех знаю, все фигли-мигли вижу насквозь… Весь уезд затрещит, только слово скажу. Это карьера. Этого папенька мой не понимает… Капитал почище вашего Коровина…
Нина. Пейте, пейте…
Фока. И выпью… Вот то-то… Например, на кой вам черт, что я гимназию не кончил. Решительно эта гимназия ни при чем. Извините, я очень хорошо понимаю, что требуется от мужчины – силища – раз. Расторопность – два… И нахальство, это самое главное… Верно?
Нина. Я же сказала, что вы клевещете на себя.
Фока. Ерунда! Я человек современный, этими качествами обладаю в совершенстве, и притом карьера…
Нина. Пейте, пожалуйста, пейте.
Фока (наливает). Выпьем с вами.
Нина. Я больше не могу, и так уж голова кружится.
Фока. Ну, чего там кружится… Может, это не от вина. А?
Нина. Вы начали говорить о качествах?
Фока. Например, Артамон – против меня ничего не стоит… А почему к нему лезут? Почему живет в свое удовольствие, а я принужден терпеть?.. Все – дурак, дурак, а дурак не кто иной, как мой папенька. Наплевать, Артамону скоро жрать нечего, а я на серебре буду есть…
Нина. Видите, как хорошо…
Фока. А если я терпеть больше не хочу! Слышите… карьеру к черту в одну минуту. Кто я такой – Носакин… А вам известно ли, что такое Носакин? Мой дед из-за женщины оттяпал себе мизинец – тут же, при ней… А? Наплевал я на карьеру… жить хочу… Развернусь, пропаду, а накрушу – волосы у всех дыбом станут!
Нина. Не надо такой жертвы, успокойтесь, выпейте.
Фока. Что же вам, мало? Миллиона захотелось… Нет, знаете ли, может быть, я подороже вашего миллиона стою… Я сейчас, например, Вадиму Вадимычу, на ушко – не найдется местечка тысячи на четыре?..
Что?.. Фока? Дурак!.. Т-сс… Может быть, неудобно, чтобы некоторые узнали то-то и то-то? Готово. Я говорю – готово!
Нина. Голубчик, советую вам, не жертвуйте так легкомысленно своим будущим из-за простой женщины. Это не умно.
Фока. Значит, вы не обиделись?
Нина. На что?
Фока. На все давешнее.
Нина. Я поняла. В вас много непосредственной, но еще грубой силы; вас нужно обуздать.
Фока. Папенька обуздывает; Вадим Вадимыч прямо говорит: сокращу; вы за то же принялись.
Нина. Вы мало знаете женщин Чем сильнее вы нравитесь, тем дольше мне хочется испытывать влечение, неудовлетворенность, скучать по вас.
Фока. А вы долго намерены скучать по мне?
Нина. Я еще боюсь немного. Уж если довериться кому, так наверняка… Например, вдруг сейчас приедет Вадим Вадимыч, а вы и струсите… Фока. Я струшу? Ха-ха… Струшу! Нина. Теперь-то я почти уверена, что вы защитите меня от этого ужасного человека…
Фока (приближая лицо к лицу Нины). Зачем же дело стало?
Нина. Ах, я просила бы не говорить об этом. Успокойтесь… ложитесь спать, я же поеду… Если Тараканов нагрянет, постарайтесь выдумать историю. Только смотрите, не говорите, что я в городе. Сейчас велю запрягать… (Идет к выходу.)
Фока. Нина Александровна. (Она остановилась.) Успеете, садитесь, еще по одной…
Нина. Поймите, я боюсь, что Тараканов…
Фока. Наплевать на Тараканова. Садитесь…
Нина. Что еще? Ведь мы уже решили…
Фока. Сядьте.
Нина. Я вас боюсь… (Идет к двери.)
Фока. Нина!., подожди!..
Нина. Что за наглость!.. Я должна ехать сию минуту…
Фока. На чем?
Нина. Как?!
Фока. Ездят на лошадях. А ни Володьки, ни лошадей нет…
Нина. А где же лошади?
Фока. Послал с Володькой к конокраду… Угостить хочу сам, не все на ваши деньги…
Нина. Вы сумасшедший, или… (Подходит.) Что вам нужно? Вы действительно чудовище… Я отворю окно и закричу…
Фока. Сколько угодно, изба на краю села, одни собаки залают.
Нина. Фока, поговорим серьезно. Вы мне нравитесь, но я не терплю грубости…
Фока. На этом ходе вы уже срезались, Ниночка. Придумайте поновее.
Нина. Нет, не срезалась. Я вас ненавижу.
Фока. Хо-хо-хо!
Нина. Вы мне противны…
Фока. Ха-ха-ха!
Нина. Попробуйте подойти… Попробуйте тронуть!..
Фока (встает, подходит и хватает Нину). Вот как…
Нина. Оставьте. (Вырывает руки.)
Фока опять схватывает.
Не ломайте руки… Больно…
Фока (целует). Раз в жизни. (Целует.)
Нина (вскрикивает). Что вы сделали… Неужто вам не жалко?.. И без меня много девушек… А у меня прибавится лишний камень на сердце. Неужто, если я женщина, нужно всем насильничать…
Фока. Молчи. Сейчас моя воля. И плакать перестань…
Нина. Я так измучилась. (Идет к перегородке. Фока за ней. В дверях Нина вдруг толкает Фоку в грудь и быстро запирается.) Вот!
Фока. Ах, черт! Врешь… Отопрешь. Отопри, Нина! (Ломит дверь плечом, потом схватывает скамейку и ударяет скамейкой.)
В это время входит Клавдий, Фока его не видят.
Клавдий. Фока! Ты что стучишь? Фока. А! Это вы!.. Ну, стучу… Вам какое дело?.. Клавдий. Где Нина Александровна? Фока. Почем я знаю… Клавдий. Где Нина Александровна? Фока. Да вам-то что?
Клавдий (вырывая скамейку). Я дядюшку в лесу прибил, а тебя здесь убью!..
Фока (отступая к окну). Ну, ну, только троньте… (Приготовляется кинуться на Клавдия, но, взглянув в окно, мимо которого пробежала Нина, восклицает.) Удрала в окошко. Ах, черт! (Выпрыгивает в окно.)
Клавдий бросается к окну. На улице вскрик Нины, возглас Фоки и густой голос Тараканова.
Клавдий. Какой ужас! (Поспешно выходит в дверь.)
За окном беготня и крики; затем в дверь врывается Нина, растрепанная, останавливается посреди комнаты.
Нина. Какой ужас.
Голоса за сценой.
Фока (за сценой). Не смей бегать, не уступлю никому, моя, все равно.
Тараканов (за сценой). Не смей, мальчишка, вот я тебя…
Возня, удары, крики. Входит Клавдий.
Клавдий (тяжело дыша). Мало им, надо было больнее… Простите… Может быть, я не прав…
Нина (с пылающими глазами). Вам досталась, берите…
Клавдий. Боже мой, что вы, успокойтесь…
Нина. Вам не все ли равно…
Клавдий. Ну, я уйду сейчас… я только покараулю, чтобы они не ворвались. Вы постучите, когда я понадоблюсь… Я буду в сенях. (Уходит.)
Нина. Не поможет, не беспокойтесь, не позову! (Засмеялась, смех перешел в плач, упав на лавку, она забилась.)
Клавдий (вошел и присел над Ниной). Перестаньте, не нужно плакать. Подумайте о чем-нибудь веселом. О чем плакать… Обиды или зла никакого нет… Все это мелочи, сами выдумываем… Честное слово, я сразу понял… и решил непременно увидеть вас…
Нина. Ах, дайте воды…
Клавдий (подавая воду). Непременно, думаю, скажу ей одну вещь…
Нина. Какую же вещь скажете?
Клавдий. Вы правы, вы во всем правы, а я просто так – человек. От каждого вашего страдания, от каждого вашего падения вы поднимаетесь все выше, как солнце, а мне не достигнуть вас никогда; но, увидев хоть раз, я освещен на всю жизнь… Вы сейчас уедете, мы не встретимся, наверно, больше, потому что вы меня ведь не любите; но вы моя жена… Это на словах выходит глупо, а на самом деле так. Еще водицы? Я пойду покличу кого-нибудь, чтобы лошадей нашли. (Идет, останавливается, смотрит, как Нина ложится, снимает пальто, подкладывает ей под голову.)
Нина. Спасибо… (Он опять идет к двери.) Клавдий Петрович… (Он быстро возвращается.) Что вы сказали? Я плохо поняла…
Клавдий. Свои мысли…
Нина. Неужели так думаете? Как жаль – ведь это неправда… Я обыкновенная слабая женщина…
Клавдий. Это ничего не значит… Может быть, и вам, и другим представляетесь обыкновенной, а я увидел другое в вас. Я думаю, у каждого есть портрет возлюбленной, коли встретишь ее, так на всю жизнь. А все остальные – случайные люди. У вас есть, конечно?
