Джеффри Чосер - Кентерберийские рассказы
Седьмой фрагмент — самый длинный в книге. В него вошло целых шесть рассказов, весьма разнообразных по темам и жанрам. Собрав вместе вошедшие сюда истории, большая часть из которых была, скорее всего, написана раньше, Чосер, очевидно, не успел должным образом отредактировать этот фрагмент, который, тем не менее, ярко свидетельствует о широте и многообразии его писательских интересов. Недаром же исследователи называют эти рассказы «литературной группой».1723 Их стих весьма разнообразен, каждая из историй имеет свой жанр, а «полезное» и «приятное» здесь постоянно противопоставляется и обыгрывается.
Фрагмент открывает «Рассказ Шкипера». В прологе к нему Трактирщик предлагает Священнику рассказать свою историю, назвав его при этом в ответ на упрек за божбу лоллардом, которого он якобы «узнал по запаху». Но в дело вмешивается Шкипер, берущий инициативу в свои руки.
Большинство исследователей считают, что «Рассказ Шкипера» был написан раньше, чем Чосер обратился к созданию седьмого фрагмента, и предназначался совсем для другого персонажа. В самом начале истории звучат строки, которые явно принадлежат женщине:
И за веселье платит муж;
Он кормит, одевает нас к тому ж,
И хорошо, когда за честь считает
Нас ублажать…
Но кто же женщина, говорящая такие слова? Критики полагают, что это должна была быть Алисон из Бата, которая согласно первоначальному замыслу рассказывала эту историю в ответ на историю Купца, рассказанную в первой редакции Монахом. Изменив впоследствии свои намерения и отдав Алисон и Купцу другие рассказы, Чосер якобы не успел внести в историю Шкипера необходимые изменения.
Возможно, что так и было, хотя мы и не можем что-либо утверждать с достаточной степенью определенности. В нашем распоряжении просто нет никаких достоверных фактов. Но возможна и другая гипотеза. Эти строки могли являть собой образец средневекового Свободного Косвенного Стиля (Free Indirect Style), наделявшего определенные отрывки повествования точкой зрения одного из персонажей, в данном случае жены купца.1724
В любом случае, рассказ лишь очень условно связан с появившимся в «Общем Прологе» Шкипером, «отличным парнем», без лишних колебаний совести сбрасывавшим своих пассажиров за борт. Его, как и персонажей рассказа, объединяет только любовь к выгоде. Но сребролюбие, как мы помним, характерно и для Продавца Индульгенций, чья история в большинстве рукописей предшествует седьмому фрагменту.
«Рассказ Шкипера» — еще одно фаблио, сюжет которого восходит к фольклору, где он известен как «обмен выигрышами» или «возвращение подарка возлюбленного». В ранней латинской версии эта история разворачивалась следующим образом. Жена некоего рыцаря, прельстившись красивым плащом монаха, отдалась ему, чтобы получить этот плащ. Проведя с ней ночь, монах потихоньку взял себе перцемолку, чтобы на следующий день вернуть ее обратно в присутствии мужа. При этом монах сказал женщине: «верни мне мой плащ, как я возвращаю тебе перцемолку». Тогда жена, обращаясь к мужу, в свою очередь ответила: «я возвращаю плащ, но он (монах) больше не будет молоть на нашей перцемолке».
Чосер, скорее всего, был знаком с обработкой этого сюжета в «Декамероне» Боккаччо (первая история восьмого дня). Там немецкий наемник Гульфардо влюбляется в жену одного купца. Она соглашается отдаться ему в обмен на полную тайну и двести флоринов. Возмущенный таким условием Гульфардо занимает деньги у ее мужа и отдает их даме в присутствии свидетелей, сказав, что это его долг ее мужу. Добившись своего, Гульфардо говорит купцу, что деньги не понадобились ему и просит женщину вернуть их мужу. Скрепя сердце, ей приходится подчиниться.
Чосер существенно переосмыслил сюжет о «возвращении подарка возлюбленного», как обычно, приспособив его для собственных целей. Под его пером «Рассказ Шкипера» превратился в довольно едкую сатиру нравов нарождающегося буржуазного общества, в котором сугубо материальные интересы являются основной ценностью. Ни о каких серьезных чувствах героев рассказа здесь нет и речи. Отношения трех главных действующих лиц (богатого купца из французского города Сен-Дени, его красавицы жены и выросшего вместе с купцом в одном поселке ученого и обходительного монаха) строятся целиком на взаимной выгоде, где деньги отождествляются с сексом. При этом Чосер весьма далек от открытого осуждения своих героев. Его Шкипер спокойно, без лишних комментариев и эмоций рассказывает о случившемся. Сатира здесь держится на мелких нюансах поведения действующих лиц, ироническом подтексте и многочисленных недоговоренностях и двусмысленностях, которыми так богата эта история.
Весьма показательна уже первая сцена рассказа. Приехав в гости к купцу и вдоволь насладившись радушным приемом своего «названного брата», монах ранним утром выходит прогуляться и почитать молитвенное правило в саду. Купец тем временем подсчитывает доходы у себя в кабинете, а его жена вслед за монахом тоже отправляется в сад. Увидев ее, монах делает первый пробный ход. Он говорит:
Но что бледна ты, дочь моя? Пришлось
Тебе, как видно, ночью потрудиться,
Пред тем как утром с мужем распроститься.
Сказав эти слова, монах краснеет от смущения, но удар уже попал в цель. В ответ прекрасная хозяйка дома сразу же начинает жаловаться на свою семейную жизнь, которая якобы столь тяжела, что она даже помышляет о самоубийстве. Монах просит ее объяснить, в чем дело, но женщина притворно колеблется, ссылаясь на «родство» мужа со своим гостем. Тогда монах, точно оценив обстановку, делает следующий ход. Он говорит:
Нет, дочь моя. Клянусь святым Мартином,
Не брат он мне, а лишь духовным сыном
Приходится, хоть братом называю.
А в доме вашем часто я бываю
Лишь ради вас, которую люблю,
Которую всечасно я хвалю.
Тогда хозяйка, которой больше нечего бояться, открывает монаху свои горести. Она сообщает, что ее муж очень скареден, явно намекая не только на его скупость, но и на свою «холодную постель». По ее словам, ее супруг «во всех отношениях не стоит и дохлой мухи» (he is noght worth at al / In no degree the value of a flye). А между тем ей срочно нужно достать сотню франков, чтобы расплатиться за новые наряды:
Ссудите же, любезный братец Жан,
Мне эту сотню, и, клянусь, должницей
Я щедрой буду, отплачу сторицей.
Теперь уже все предельно ясно, хотя ничего не сказано прямо, и все внешние приличия соблюдены. Сделка слажена — монах и жена купца прекрасно поняли друг друга. После отъезда мужа монах обещает достать деньги в обмен на предложенную, но не названную вслух плату и на прощание уже смело обнимает и целует красавицу-хозяйку.
Отличие от других фаблио книги с аналогичной сюжетной ситуацией, типа «Рассказа Мельника» и «Рассказа Купца», здесь сразу же бросается в глаза. В «Рассказе Шкипера» нет положенного по законам жанра старого мужа. Купец и монах — ровесники; им около тридцати лет. Жалобы на скупость купца — явная неправда, хотя он, видимо, и не одобряет расточительства жены. Если судить по финальной сцене, то и как мужчина он, скорее всего, тоже не так уж плох. Да и жене своей он предоставляет гораздо большую свободу, чем старый плотник или Януарий.
Между женой купца и монахом нет взаимной страсти, как между Алисон и Николасом, нет и любовного томления, которое испытывает Дамиан к Мае. Между ними вообще нет никаких чувств. Ей нужны только деньги, а он не прочь развлечься в обществе неожиданно оказавшейся легко доступной красавицы.
Однако и купец тоже — вовсе не такой уж идеальный персонаж. Он целиком занят финансовыми махинациями, ловко проворачивая свое дельце и наживая солидную сумму на разнице в курсе валют. Такого рода деятельность во времена Чосера если и не приравнивалась к осуждаемому церковью ростовщичеству, то считалась чем-то вроде блуда. Поэтому и измена его жены с «названным братом» могла пониматься первыми читателями как заслуженное возмездие.
Сюжет «Рассказа Шкипера» движется дальше почти в полном соответствии с источниками. Монах занимает деньги у купца, а тот отправляется в деловую поездку в Брюгге. Вернувшись обратно в дом купца, монах вручает деньги его жене, и они вместе проводят ночь. На обратном пути из Голландии довольный своими деловыми успехами купец заезжает к монаху и напоминает ему о долге, а тот утверждает, что вернул деньги его жене.
Чосер изменил лишь самый конец истории. Приехав домой, купец провел ночь в объятиях жены и лишь утром упрекнул ее, что она не рассказала ему о возвращенном монахом долге. Но красавица, нисколько не растерявшись, отвечает, что она решила, будто это был подарок монаха, и потратила деньги на новые платья. Да и вообще, по ее словам, долг и плата между супругами имеют совсем иной смысл:
