Веркор - Квота, или «Сторонники изобилия»
Они пересекли улицу.
– Разумеется, никаких дверей, – заметил Квота. – Открывать дверь – это уже к чему-то обязывает, человек может заколебаться.
Они прошли небольшой тамбур, где висело объявление о ремонте, коридор и оказались в ярко освещенном холле, куда тоже вела стрелка. Бретт поискал глазами пресловутый холодильник с педалями. Квота, улыбаясь, похлопал его по плечу.
– Не ищите, – сказал он. И снова повторил: – Терпение, терпение!
В огромном квадратном холле, облицованном плитками, обычно выставляли различные модели холодильников. Квота приказал их убрать. Вдоль одной из стен пустого холла шли задники витрин, а у другой было устроено шесть маленьких прихожих, которые вели в торговые залы. Над каждой прихожей была стрелка, но пять из шести прихожих вместе со стрелками были темные.
– Что случилось? – заволновался Бретт. – Пробки перегорели?
Только одна прихожая – шестая – была освещена очень ярко, a giorno [3], равно как и большая стрелка над входом в нее.
– Нет, – ответил Квота. – Это нарочно. Как только мы пройдем через освещенную прихожую, свет в ней сразу потухнет и зажжется в соседней. И загорится соответствующая стрелка. И так все по очереди. Таким образом, два посетителя не могут пройти сразу друг за другом в один и тот же салон, привлеченные, как бабочки, одним и тем же ослепительным светом.
Действительно, тамбур был хорошо освещен, холл освещен еще лучше, прихожая совсем ярко, а из открытой двери салона шло такое сияние, что вас невольно тянуло туда, и Квота пригласил всех последовать за ним. Пропуская своих спутников вперед, он слегка подталкивал каждого со словами: «Осторожно, не придерживайте дверь».
Как только они все переступили порог, дверь захлопнулась за ними, словно крышка люка.
– И вот покупатель в ловушке, в буквальном смысле этого слова, – проговорил Квота. – Он не сможет открыть дверь, она защелкнулась за ним, и он выберется из магазина лишь по прошествии известного времени. Но он не успеет насторожиться или забеспокоиться, так как услышит через громкоговоритель сказанную любезнейшим тоном фразу: «Вас обслужат сию минуту».
Напротив находилась еще одна дверь, застекленная, на ней крупными красными буквами было выведено: «Вход воспрещен». Кроме того, полная темнота, разлитая за дверью, безусловно, отобьет охоту нарушить запрет даже у самых бесцеремонных покупателей.
Итак, они оказались в маленькой, похожей на чулан комнате – три метра на три, – очень загроможденной: там стоял один из шести автоматов, над которым висела – кстати сказать, криво – фотография пышной красавицы, приглашавшей нажать кнопку. А поперек щитка автомата красовалась табличка, гласившая: «Не работает». Перед автоматом помещался столик, заваленный альбомами и журналами, – один с фотографиями из светской жизни, другой спортивный, третий с голыми девицами, еще один с художественными репродукциями и, наконец, журнал научной фантастики. На соседнем столике возвышался какой-то странный агрегат с таинственным механизмом, а на совсем низеньком столике стояли две коробки – в одной беспорядочно навалены сигареты, в другой – конфеты. В стену, напротив автомата, было вделано огромное зеркало, к которому инстинктивно направилась Флоранс поправить прическу.
– Ну, а где же ваш педальный холодильник? – нетерпеливо спросил Бретт.
– Минуточку, и я в вашем распоряжении, – отозвался Квота. – Сейчас я кое-что покажу Каписте и нашим помощникам. Вы, Флоранс, тоже останьтесь здесь. Я скоро вернусь.
Квота вошел в дверь, на которой висела табличка «Вход воспрещен». Каписта с помощниками последовал за ним. В этом вновь оборудованном помещении, где стояли теперь кресла, письменный стол и демонстрационная модель холодильника «В-12», Каписта сразу узнал их бывший торговый зал, хотя здесь было темно и помещение стало меньше, так как устроили прихожую и отделили ее зеркалом – оно действительно служило перегородкой, но с этой стороны, из темноты, было прозрачным.
Сквозь эту перегородку Квота с помощниками и Капистой могли наблюдать за Флоранс и Бреттом, которые вели себя по-разному. Взбив перед зеркалом прическу, Флоранс принялась разглядывать странный агрегат, надеясь угадать, что это такое, а ее дядя тщетно старался поправить косо висевшую фотографию и нервничал, так как фотография снова сползала вбок. После третьей попытки он раздраженно пхнул ее и тоже принялся изучать агрегат, от которого отошла Флоранс. А Флоранс, несмотря на предупреждение, висевшее на видном месте, взялась теперь за ручку автомата. Возможно, чтобы проверить. И в руку ей упала шоколадка.
– Да он работает! – раздался ее возглас.
Флоранс из любопытства потянула второй раз ручку, но ничего больше не выпало, и она вспомнила, что автомат устроен с таким расчетом, что действует только раз. Потом она пересмотрела все марки сигарет в коробке, порылась в конфетах, взяла одну попробовать, рассеянно перелистала какой-то журнал, вернулась к автомату проверить, не заработал ли он за это время снова, но, ничего не получив, смирилась и снова взяла со столика журнал, просмотрела его, швырнула обратно, взяла второй, потом третий – с репродукциями – и принялась внимательно их изучать.
А в это время ее дядюшка упорно со всех сторон обследовал загадочный агрегат. Наконец он оставил его в покое, но не стал ни тянуть ручку автомата, ни просматривать журналы, он остановился перед зеркалом и, словно увидев тех, кто стоял там, с другой стороны, высунул язык. Но он просто пытался рассмотреть прыщик. Затем с озабоченным видом оттянул веко левого глаза.
– Хватит, – сказал Квота своим спутникам, которых развеселило это зрелище. – Мы уже достаточно нагляделись.
Он зажег свет, раскрыл дверь и пригласил Бретта с племянницей войти.
– Где же он? – спросил Бретт, оглядывая торговый зал.
– Кто? – слукавил Квота.
– Педальный холодильник.
– Он вас так интересует?
– Но ведь… – недовольно буркнул Бретт.
– Попались на удочку, да? – насмешливо проговорил Квота.
– На какую удочку?
– На холодопедальную.
– Но в конце концов, черт побери, где же его можно увидеть?
– Кого?
– Да этот, провались он пропадом, педальный холодильник! – завопил Бретт, и его лысина приобрела оттенок спелого помидора.
Казалось, Квота искренне удивился:
– Вы серьезно считаете, что он существует?
На лице Бретта гнев мгновенно сменился выражением глубокого разочарования.
– Значит, его нет?
– Ну, знаете, – возмутился Квота, – это уж слишком!
– От вас всего можно ждать, мало вы напридумали всякой чепухи, – проворчал Бретт. – А зачем же вы повесили в витрине…
Флоранс положила руку на плечо Квоте.
– Объясните нам наконец, для чего вся эта инсценировка?
– К вашим услугам, – ответил Квота. – Задавайте вопросы.
– К чему эта комнатка с автоматом и каким-то непонятным агрегатом…
Квота движением руки остановил ее и доверительно сказал:
– Ведь покупатель думает, что он там один, разве не так?
И в ответ на ее непонимающий взгляд Квота погасил в зале свет.
Сквозь прозрачное стекло освещенная комната была видна как на ладони. Флоранс вздрогнула.
– Но, но это же безобразие! – возмутилась она. – Значит, исподтишка будете за ними следить?
– Ох, избавьте нас от громких слов, – перебил ее Квота. – Мы же не собираемся разоблачать их семейные тайны или скрытые пороки. Впрочем, это зеркало с секретом – явление чисто временное. Позже отбор будет поручен фотоэлементу и мы не будем нуждаться в услугах человеческого глаза.
– Какой отбор?
– Ясно, покупателей, – сказал Квота, как о чем-то само собой разумеющемся.
– Хороших от плохих? – При этой мысли Флоранс даже рассмеялась.
– Плохих покупателей не существует, – возразил Квота.
– Черта с два! – воскликнул Каписта и тоже расхохотался.
– Есть плохие продавцы, – холодно заметил Квота, и смех застрял у Каписты в глотке. – Вы, друзья мои, рабы предрассудков. Например, что вы делаете, дорогой Бретт, чтобы в конце месяца узнать, кто из продавцов показал себя с лучшей стороны?
– То же, что и все. Сравниваем, кто сколько продал. Тот, кто продал больше, и есть лучший.
– Абсурд, – бросил Квота.
Его слушатели растерянно замолчали.
– Самый плохой способ, – презрительно продолжал Квота. – Надо, дорогой мой, подводить итоги не успехам, а неудачам. Чем, по-вашему, объясняются неудачи?
– Плохими продавцами, – сказала Флоранс.
– Неверно, – возразил Квота. – Плохими покупателями.
– Только что вы говорили обратное, – заметил Бретт.
– Ничего подобного. В чем состоит роль хорошего продавца? В том, чтобы обезвредить недостатки покупателя, которые мешают ему решиться сделать покупку. Но как же продавец сможет это сделать, раз он сам не знает этих недостатков клиента? А как он может их узнать, если предварительно покупателя в этой комнатке не подвергнут соответствующим тестам? – обратился Квота к своим помощникам. – А после того как характер покупателя станет нам ясен, мы пошлем ему не первого попавшегося продавца, как делалось до сих пор сеньор Каписта, – очевидно, просто по нерадивости, – а именно того единственного, чьи качества лучше всего соответствуют характеру покупателя. Понятно? Кита не ловят на червяка, а пескаря не бьют гарпуном, точно так же неврастеника не уговорит болтун, а робкого – молчальник. Цель этой комнатки в том, чтобы определить, к какому зоологическому виду относится тот или иной клиент, судя по его поведению, и таким образом мы узнаем, пескарь ли он или кит, должны ли мы его ловить на червяка или бить гарпуном.
