Михаил Садовяну - М. Садовяну. Рассказы. Митря Кокор. Л. Ребряну. Восстание
К одиннадцати часам важно, как министр, в комнату вошел Антимиу, толстый репортер в залоснившейся шубе и шапке под котик. Еще более потный, чем всегда, так как на улице припекало солнце, он равнодушно пожал кому-то руку, буркнул «бонжур, моншер» и плюхнулся на свободный стул рядом с Рошу. Появление Антимиу, обычно черпавшего политическую информацию из весьма высокопоставленных источников, уняло даже самых завзятых болтунов. Увидев, что для пущей важности репортер молчит, Рошу спросил его с иронией, но и с любопытством:
— Принес что-нибудь новенькое, Антимиу?
— Очень важную новость, начальник! — патетически воскликнул репортер. — К несчастью, она не для нашей газеты, хотя касается непосредственно нас всех, ибо речь идет о нашей судьбе…
— Да говори ты наконец толком, прекрати все эти литературные излияния! — с раздражением перебил его секретарь.
— Так вот — правительство пало! — заявил с той же торжественной горечью в голосе репортер. — Самое позднее завтра к вечеру у нас будет новое правительство!
И он рассказал, что премьер-министр только что был принят королем и доложил ему, что крестьянские беспорядки приобрели крайне угрожающий характер и срочно необходимы энергичные репрессии. Затем премьер-министр доказал, оперируя убедительными доводами, что для выполнения этой трагической миссии полностью положиться на румынскую армию нельзя, и попросил призвать на помощь австрийские военные силы, добавив, что только это может спасти страну от грозящей катастрофы. Но король категорически отказался прибегнуть к иностранному вмешательству для усмирения внутренних беспорядков и потребовал от премьер-министра другого решения вопроса, соответствующего обстоятельствам и достоинству страны. Не имея возможности предложить иной выход из положения, тем более что оппозиция даже сейчас не расположена пойти навстречу властям, премьер-министр вручил королю заявление об отставке правительства. Отставка в принципе принята, но, чтобы не усугублять хаоса, не будет объявлена публично, пока не станет ясно, к кому перейдут бразды правления. Так как весьма вероятно, что будущему правительству понадобятся чрезвычайные законы, ему необходимо сразу же заручиться поддержкой нынешнего парламента, что создаст, в столь сложных обстоятельствах, видимость национального единства и облегчит принятие суровых мер. Поэтому глава правительства и правящей партии должен проконсультироваться со своими друзьями и единомышленниками и вновь доложить королю. Но все это простые формальности, которые будут выполнены очень быстро.
— Другими словами, скатываемся в безрадостную оппозицию? — кисло спросил Рошу. — Подожди, узнаем, в курсе ли Деличану…
Он зашел в кабинет директора, и через несколько секунд на пороге вырос Деличану. Лицо его чуть раскраснелось.
— Что ты там рассказываешь, Антимиу?.. — крикнул он. — А ну-ка, зайди ко мне!
— Мы погорели, шеф! — патетически воскликнул репортер, направляясь нервной походкой в кабинет Деличану.
Титу Херделя выскочил на улицу. Слова Рошу будто вонзили ему нож в сердце. До сих пор он надеялся, что добросовестная работа обеспечит ему прожиточный минимум, и вот он снова точно лист, уносимый потоком. Да, чтобы не оказаться нежданно-негаданно выброшенным на улицу, надо поподробнее выспросить все у Рошу.
Пока он старался не поддаваться мрачным мыслям. Несчастье жестоко терзает, свалившись на тебя, зачем же усугублять его, страдая в ожидании? Так как время приближалось к полудню, Титу пошел в министерство внутренних дел, к Модряну. Там ему пришлось ждать вместе с другими журналистами, которые тоже охотились за новостями. Модряну как раз был на приеме у министра, по-видимому, докладывал ему о телеграммах и сообщениях, полученных ночью и в первой половине дня. Наконец он появился, любезный, улыбающийся, одетый с иголочки, кокетливо оправдываясь, точно женщина, опоздавшая на свидание:
— Господа, дорогие господа… прошу меня извинить… меня задержал министр!.. Мы переживаем тяжелые времена, господа! Еще минуту, я закончу с этим досье и затем буду полностью в вашем распоряжении!
Он позвонил. Вошел пожилой чиновник с расстроенным лицом, взял красную папку, запер ее в ящик и вернул ключ.
Модряну подошел к журналистам и изложил кое-какие, всем давно известные, новости. Чтобы задобрить газетчиков, он добавил, что после обеда, к пяти часам, он им сообщит самые последние сведения, сообщит даже раньше, чем министру.
Журналисты разошлись, как всегда шумно переговариваясь. Титу остался последним, представился Модряну и спросил, нет ли каких-либо сообщений из Арджешского уезда, добавив, что это особенно интересует его из-за Григоре Юги.
— А, из-за господина Юги? — воскликнул Модряну, поправляя галстук. — Я, кажется, как-то имел удовольствие познакомиться с ним в поезде… Пожалуйста, господин Херделя, я всегда рад вас видеть, заходите, когда найдете нужным, и я тотчас же буду в вашем распоряжении. А пока можете заверить своего друга, что в Арджеше все спокойно.
Титу спустился по лестнице радостный, словно узнал бог весть какую сенсационную новость, с удовлетворением думая про себя: «Хоть таким путем я выражу ему свою признательность, ведь неизвестно, что принесет завтрашний день».
4Улица и двор примэрии были заполнены крестьянами. Они ждали уже целый час, но префекта все не было. Взволнованный староста собирал народ так ревностно, будто вспыхнул пожар.
— Ничего, братцы! — дружелюбно, словно извиняясь, говорил он то одному, то другому. — Так оно и положено, мы должны поджидать господина префекта, а не он — нас.
Крестьяне ждали со своим обычным долготерпением — в деревне время дорого только в страдную пору. А в ожидании судачили не переставая. Одни говорили, будто префект приезжает, чтобы раздать им землю, так, мол, было и в другом уезде, потом народ там успокоился и взялся за работу. Другие неторопливо рассказывали, что сделали крестьяне в уезде Телеорман, как они там поднялись все, от мала до велика, разогнали помещиков и сами завладели всем их имуществом и землями.
— В тех краях народ совсем другой, стоящий, — уныло пробормотал кто-то. — Не чета нам! Там у мужиков и земля есть, они не такие голодные да нищие, как мы.
— Так ведь счастье только с отважными дружит, а не с теми, у кого от страха душа в пятки уходит.
— Только у нас, по всему видать, в жилах не кровь, а водица!
— Ладно, ладно, будет вам, ребята!
Унтер-офицер Боянджиу тоже ждал вместе со всеми, не сводя глаз с того конца улицы, откуда должен был появиться префект. Впрочем, один из жандармов дежурил у корчмы Бусуйока, на перекрестке дорог, чтобы сразу же, как только увидит начальство, прибежать и доложить унтеру. Пока же Боянджиу болтал с обступившими его крестьянами, соблюдая, правда, необходимую дистанцию, но изредка отпуская шутки, которые, разумеется, вызывали громкий хохот. Один из крестьян осмелился спросить:
— Как думаете, господин унтер, дадут нам землю или нет? Вы-то ведь должны знать, а земелька нам ох как нужна!
— А мне, думаешь, она бы не пригодилась? — спросил Боянджиу. — Еще как!.. Или, может, думаете, у меня поместье, как у барина?.. Все мое имение — сабля, винтовка да жалованье, а жалованье грошовое!
— Кое-что вам и со стороны перепадает, господин унтер! — отозвался какой-то шутник.
Крестьяне рассмеялись, но Боянджиу рассердился.
— Ну и свиньи же вы!.. Кто это там охальничает, хоть погляжу на него и запомню!.. Все вы одинаковы — ни стыда, ни совести, только грубить умеете, а потом еще возмущаетесь, когда вам намылят холку за дело… Кто этот горлопан, а ну выдь сюда!
— Да простите вы его, господин унтер, пошутил он сдуру…
— Вот, вот, задам я ему шутку…
Но в эту минуту примчался сломя голову жандарм и доложил, что коляска с начальством только что свернула к барской усадьбе. Толпа всколыхнулась и загудела. Староста тут же стал всем объяснять, что префект не мог не заехать к старому барину, с которым они закадычные друзья. Но объяснение это никого не успокоило, а, наоборот, разожгло страсти: что там замышляют префект с барином?
Через четверть часа громоздкая, вместительная коляска префектуры остановилась перед толпой крестьян. Позади, рядом с префектом Боереску, сидел Мирон Юга, а на передней, откидной скамеечке примостился жандармский капитан Тибериу Корбуляну, чье смуглое широкоскулое лицо украшали спесиво торчащие усы.
— Здорово, ребята, рад вас видеть! — крикнул Боереску, неторопливо вылезая из коляски.
— Здравия желаю, господин префект! — угодливо ответил Ион Правилэ, суетливо порываясь помочь начальству.
Боянджиу застыл по стойке «смирно» с рукой у козырька фуражки.
— Ты староста? — спросил префект у Правилэ. — Да, я тебя знаю!.. Ну, как тут, все спокойно?.. Порядок?..
