Михаил Садовяну - Братья Ждер
Обзор книги Михаил Садовяну - Братья Ждер
Михаил Садовяну
Братья Ждер
Ю. Кожевников. Роман о румынском народе и о господаре Штефане Великом
Исторический роман, трилогия «Братья Ждер», Михаила Садовяну (1880–1901), крупнейшего румынского писателя современности, писался долго. Первая часть — «Ученичество Ионуца» — вышла в свет в 1935 году; на следующий год появилась вторая, «Белый источник», и только в 1942 году — завершающая часть, «Княжьи люди». Весь мир потрясали страшные события, фашизм, в том числе и в Румынии, набирал силу, разразилась вторая мировая война, которая в кровавый водоворот свой вовлекла и румынский народ, а Садовяну, как бы не замечая всего происходящего, писал исторический роман, углубившись в события отдаленного XV века. Но такое суждение было бы весьма поверхностным. Историческая трилогия была продуманным и выношенным ответом на современные события, роман выражал твердую позицию писателя среди разгула политических и националистических доктрин, «учений» и спекуляций различных буржуазных партий Румынская литература не впервые обращалась к истории, к прошлому, и историческая тема была для нее не чем-то отвлеченным, оторванным от современности, не являлась для писателей убежищем от бурь и треволнений действительности.
Становление румынской литературы в XIX веке теснейшим образом связано с развитием исторической темы. Румынские писатели, связавшие свою творческую и общественную деятельность с борьбой румынского народа против ига Оттоманской империи за национальную слободу и единство, за социальный прогресс, глядя в будущее, опирались по прошлое. Песни и баллады, драмы и повести на исторические темы, воспевавшие борьбу против турок и других захватчиков, доблесть и отвагу, самопожертвование, патриотизм, не только воскрешали «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», но как бы воссоздавали моральный кодекс румынского народа, призывали его быть стойким, последовательным в борьбе за общенациональные идеалы. Щедрую дань отдали исторической теме писатели-классики XIX века Александреску, Александри, Кырлова, Одобеску, Погруцци, Болинтиняну, Эминеску. К концу XIX века, когда создается единое Румынское государство, свободное от турецкой зависимости, историческая тема как бы сходит со сцены, сыграв свою патриотическую роль вдохновителя не одного поколения. Произведения на историческую тему теряют общественную значимость, современность звучания. История становится достоянием второстепенных писателей, фоном для романтических приключений. В самом конце XIX века в Румынии был популярен автор так называемых «гайдуцких романов» И. Д. Попеску. Михаил Садовяну, будучи еще подростком, зачитывался ого романами, увлекаясь приключениями, романтикой гайдуцких подвигов.
Прошлое родного народа с детских лет привлекало и увлекало Садовяну. «История была первым предпочитаемым мною предметом» [1], — вспоминал он в биографической книге «Годы ученичества» (1944). Поэтому вполне естественно, что одной из первых книг молодого писателя была историческая повесть «Соколы» (1904). За ней последовала другая — «Соколиный род» (1915). Но в этих повестях было больше романтики, чем истории, больше возвышенных чувств, чем воссоздания давно минувших времен. Они скорее свидетельствовали об определенной инерции детских и юношеских увлечений, чем о стремлении глубоко художественно воспроизвести минувшие события и деяния. Основное направление творчества Садовяну в течение многих лет связано с такими жгучими проблемами современности, как положение крестьянства, поиски выхода из общественного тупика, куда капиталистические отношения загнали крестьянина, утверждение человечности.
Но это вовсе не означало, что обращение к исторической теме в 30-е годы явилось чем-то неожиданным в развитии творчества писателя. Крестьянская тема занимала Садовяну не только как актуальнейшая социальная проблема, но и как проблема национального, вернее сказать, народного характера. Проблема народного характера присутствует и в произведениях, где социальные вопросы занимают главенствующее место, в таких, как «Улица Лопушняну» (1921), где дается картина разложения высшего румынского общества в период первой мировой воины, и в романе «По Серету мельница плыла» (1923), в котором показан процесс разложения боярского рода. Естественно, что произведения, в которых народный характер становился главным предметом исследования, не лишены социального звучании. И в книге «На постоялом дворе Анкуцы» (1928), и в романе «Секира» (1930) мотив борьбы за справедливость, тема мести народной за перенесенные обиды, унижения звучит с неменьшим пафосом, чем в других произведениях Садовяну. Это и не удивительно, ибо народный характер, как понимал и отображал его Садовяну, включал в себя негасимое стремление к справедливости, к торжеству совести. Именно стремление показать народ как национальный комплекс, со своим характером, устойчивым жизненным укладом постепенно подводил писателя к исторической теме.
В современной румынской деревне, в обществе 20-30-х годов буржуазные отношения посеяли внутреннюю вражду, неприязнь, зависть, имущественную междоусобицу. Но писателю необходимо было внутренне осмыслить это явление в исторической перспективе. Поэтому он как бы отступает, делает шаг назад в историю, перенося действие своих произведений в минувшие времена. Интерес к судьбе народа в ее исторический последовательности постепенно укреплялся в творчество Садовяну, порождая антибуржуазный протест и неприятие шовинизма, который насаждали румынские фашисты.
Говоря о народе, о единстве, основанном на его национальном характере, выкованном за века в борьбе против стихии, лишений и нашествий, на его многовековой культуре, Садовяну резко расходился с фашиствующим шовинизмом, который проповедовал якобы ту же идею, Шовинизм в руках фашистов служил тому, чтобы замазать социальные противоречия, сделать угнетенного трудящегося еще более покорным ослепить его мнимым сознанием национального превосходства. Шовинизм разжигал национальную ненависть, подсовывал ядовитую иллюзию того, что все внутренние непримиримые социальные противоречия можно разрешить якобы за счет других народов.
Садовяну же, как истинный гуманист и патриот, видел великое социальное зло имущественного неравенства и искал средства его уничтожения. Любя свой народ, он уважал и призывал уважать другие народы. Но из народного единства, как представлял его себе писатель, он исключал как космополитическую буржуазию, так и эксплуататоров, прикрывающих шовинизмом свои социальные интересы. И это прекрасно понимали румынские фашисты, которые жгли на кострах книги Садовяну, которые прислали писателю разрубленный пополам экземпляр его романа «Секира» с припиской, что и автора ждет та же участь.
С фашистской идеологией империализма мириться было нельзя. Нельзя было принять его античеловеческую философию. Нужно было искать внутренние силы сопротивления. В середине 30-х годов писатель задумывает цикл романов о прошлом. В 1935 году он выпускает книгу «Гнездо нашествий», в предисловии к которой он писал, что его пугает «кочевник, который учится владеть пулеметом и танком» [2]. Перспектива развития современного варварства, вооруженного последними новинками военной техники, представлялась ему в самых мрачных красках. «Поскольку нам, несчастным современным людям, дано еще жить, пусть техническая программа движется к всеобщему разрушению, мы же меланхолическими глазами будем смотреть на вчерашний мир. В руинах прошлого мы провидим завтрашние руины» [3]. Садовяну не создал цикла исторических произведений разных времен и разных народов. Он углубился только в историю собственного народа, стремясь найти в ней то, что мог бы противопоставить буржуазной цивилизации, технизации, стремлению фашизма к мировому господству, которой предполагало покорение всех народов. Об этой стороне его творчества свидетельствуют романы «Зодиак Рака» (1929), «Свадьба княжны Руксандры» (1932), «Золотая вещь» (1933) и др.
Прямым подступом к трилогии «Братья Ждер» можно считать книгу Садовяну «Жизнь Штефана Великого» (1934). Между этими произведениями непосредственная связь. Одно произведение дополняет и поясняет другое. Книга о Штефане написана как биография князя правителя Молдовы, излагая которую автор прямо высказал идеи, нашедшие в романе свое образное воплощение.
«…Есть народы, — писал он, — которые пускают корни в земле, как леса и травы выпрямляются после бурь и ливней и стоят упорно, дожидаясь своего часа, предназначенного богом. Эти народы не копают другим могилы, не льют потоки крови, не воздвигают пирамид из трупов, не собирают в казну золото мира. Они не пользуются ни большими благами, ни слишком цветистой славой. Жизнь землепашца и оседлого пастуха ограничена: она определена заходами и восходами солнца, временами года, семейным очагом, могилами предков. Материальный достаток их весьма средний, и поэтому они создают духовные блага. Вера и легенда, песни и традиции — это для них более существенные блага, чем золото. К этой низшей категории случилось принадлежать и жителям Дакии еще с доисторических времен. Их развитие, их судьба, которая движет нами по все подымающейся спирали человечества, была с самого начала предопределена богом. Воплощение ее в новом поколении сопровождалось взрывом энергии, которого хватило на три столетия. Сила инерции была подхвачена лишь в наше время, когда весь народ инстинктивно объединился, готовый обрести полное сознание и почувствовать свое предназначение» [4].
