Михаил Булгаков - Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных
Николка. Г-н полковник, Алешка, Алешка, что же ты наделал.
Алексей. Унтер-офицер Турбин, брось геройство к чертям. (Смолкает.)
Николка. Г-н полковник. Это не может быть… Алеша. Поднимись.
За сценой топот. Выбегают Ураган, Кирпатый. В руках шашки.
Ураган. Тю! Бач! Бач! Тримай его! Тримай! (Захватывают низ сцены.)
Кирпатый стреляет из револьвера в Николку.
Галаньба (вбегая). Живьем! Живьем визьмите его, хлопцы!
Кирпатый. Ишь, волченок. Ах, сукино отродье!
Николка отползает от Алексея вверх по ступенькам, оскалился, бледен.
Ураган. Не уйдешь. Не уйдешь. (Бегут наверх. В это время Гайдамак появляется сверху.)
Николка. Ишь, висельники! Не дамся. Не дамся! Бандиты! (Мгновенно вскакивает на перила, на выходе у самого портрета и, перекрестившись, бросается вниз. Внизу за сценой грохот его падения, топот.)
Кирпатый (наверху, хлопнув себя по бедрам, восторженно и ошеломленно). Ах, сукин сын! Циркач! (Стреляет Николке вслед один раз из револьвера.)
Галаньба. Держите его, хлопцы! Що ж вы выпустили. Э… э…
Ураган со средней площадки стреляет вслед. Гайдамаки бегут вниз перехватить Николку. Глухой, одинокий выстрел за сценой.
Галаньба (машет рукой). Взвод, сюда! Сюда! Ура! Взяли гимназию. Взяли! (За сценой многоголосый крик: «Слава! Слава!») По коридорам гимназии, хлопцы, швидче! Выбивайте остатки! (Гайдамаки, в черных хвостах, бегут, рассыпаясь повсюду.)
Кирпатый (наверху машет шашкой). Нема больше никого. Нема белогвардейцев! Победа, победа!
Галаньба. Хлопцы, пулеметы к окнам. Занимайте все углы. Зараз, зараз! (Гайдамаки разбегаются.)
Кирпатый (на средней площадке, наклонясь к Алексею). Не дыхает. Падаль офицерская. (Толкает ногой.)
Ураган. Брось. Убитый в бою.
Кирпатый. Офицерская наволочь. Бач, полковник. Ишь ты, штаны яки сыни…
Галаньба (поднимаясь по лестнице). Убрать его вон. (Гайдамаки окружают труп.)
Ураган и Кирпатый. Гоп!
Раскачивают Алексея и бросают его в провал Труба за сценой. Гул далеких криков Появляется Болботун. За ним, звеня шпорами, гайдамаки в красных хвостах и первый штандарт голубой с синим.
Галаньба. Пан полковник, гимназия взята.
Болботун. Слава! Слава!
Гайдамаки. Слава! Слава!
Галаньба. Якими частями занимать здание?
Болботун. Первый курень станет на охраны здесь, вместе со штабом и разведкой. Штандарты всех куреней сюда!
Галаньба. Хлопцы, занимайте весь корпус. Штандарты сюда.
Гайдамаки вносят один за другим штандарты разных полков. Движение, суета. За сценой приближающийся марш.
Гайдамак (вбегая). Пан полковник, подходят третий и четвертый курени.
Болботун. Це гарно. (Галаньбе.) Пан сотник, знамена треба поднять на балкон. Показать войскам.
Галаньба. Слухаю, пан полковник. Хлопцы, со штандартами за мной. (Знамена плывут наверх по лестнице. Галаньба вверху у портрета.) Гайдамаки, скидайте царя!
Гайдамаки шашками выламывают портрет. Поднимают его. Внизу появляется Максим.
Кирпатый. Ты кто? Откуда?
Максим. Много войска было… и каждые ломают… ломают… А кто будет отвечать?.. Максим.
Кирпатый. Сказывься старик, кто ты такой? Ты сторож?
Максим. Господи, Боже мой…
Кирпатый. Уйди, старик. (Портрет с громом падает в провал.)
Все (кричат). Ура!
За портретом балконная дверь. Выламывают ее. Выносят штандарты на балкон.
Болботун (среди штандартов на балконе. Взмахивает рукой. Гул несколько утихает.) Киев занят. Белогвардейские, гетманские банды разбиты. Украинской победоносной республиканской армии — слава! (На сцене и за сценой громовой крик: «Слава!») Вождю армии, батькови Петлюре — слава! (Крики: «Слава!») Першей конной дивизии — слава! (Громовой крик: «Слава!»)
Занавес
КАРТИНА 2-Я
Квартира Турбиных. Вечер. Электричества нет. Горит свеча на ломберном столике.
Лариосик. Елена Васильевна, дорогая. Располагайте мною, как хотите. Я оденусь и пойду их искать.
Елена. Ах нет, нет. Что вы, Лариосик! Вас убьют на улице. Будем ждать. Боже мой, еще зарево.
Лариосик. Уй, юй, юй.
Елена. Что там делается? Я только хотела бы одно знать: где они?
Лариосик. Да Боже мой, как ужасна гражданская война. Я так обрадовался миру и покою в вашей семье, и вот… вот…
Елена. Знаете, что: я женщина, меня не тронут. Я пойду и посмотрю, что делается на улице.
Лариосик. Елена Васильевна, я вас не пущу. Что вы, что вы! Да я… я вас не пущу. Что мне скажет Алексей Васильевич? Он велел ни в коем случае не выпускать вас на улицу, и я дал слово.
Елена. Я близко…
Лариосик. Елена Васильевна!
Елена. Хотя бы узнать, в чем дело.
Лариосик. Я иду.
Елена. Оставьте это… будем ждать.
Лариосик. Супруг ваш очень хорошо сделал, что отбыл. Это очень мудрый поступок. Он переживает теперь в Берлине в безопасности всю эту ужасную кутерьму и вернется.
Елена. Мой супруг, мой супруг… Вот что, Лариосик. Имени моего супруга больше в доме не упоминайте. Слышите?
Лариосик. Хорошо, Елена Васильевна. Всегда я что-нибудь найду, что сказать не вовремя. Может быть, вам чаю подогреть. Я бы поставил самоварчик.
Елена. Нет, не надо… не хочется. (Стук в дверь.)
Лариосик. Ага… Вот кто-то… Постойте, постойте. Не открывайте, Елена Васильевна, сразу так… Кто там?
Шервинский (за сценой). Это я… я… Шервинский.
Елена. Слава Богу. (Открывает.)
Шервинский (входит). Петлюра город взял.
Лариосик. Взял! Боже, какой ужас.
Елена. Где же наши? Погибли? Как взял?
Шервинский. Не волнуйтесь, Лена, Елена Васильевна. Что вы! Все в полном порядке.
Елена. Как в порядке?
Шервинский. Не волнуйтесь, Елена Васильевна — они все сейчас вернутся. Гм… если, конечно, не наделают глупостей. Но я уверен, что ни в коем случае не наделают. Алексея Васильевича я предупредил о катастрофе еще вчера ночью.
Елена. Где же они? В бою?
Шервинский. Успокойтесь, Елена Васильевна. Они не успели выйти из гимназии. Я предупредил.
Елена. А гетман, войска.
Шервинский. Гетман вчера ночью бежал.
Елена. Бежал! Бросил армию.
Шервинский. Точно так. И князь Долгоруков. (Снимает пальто.)
Елена. Подлецы!
Шервинский. Неописуемые прохвосты.
Лариосик. А почему свет не горит?
Шервинский. Обстреляли станцию.
Лариосик. Ай-яй-яй…
Шервинский. Елена Васильевна, можно у вас спрятаться? Теперь офицеров будут искать.
Елена. Ну конечно.
Шервинский. Я счастлив, что вы живы и здоровы.
Елена. Что же вы теперь будете делать?
Шервинский. Я в оперу поступаю. (Стук в дверь.) Спросите, кто там.
Лариосик. Кто там?
Мышлаевский (за сценой.) Свои, свои.
Лариосик открывает дверь. Входит Мышлаевский и Студзинский.
Елена. Слава Богу. А где же Алеша и Николай?
Мышлаевский. Спокойно, спокойно, Лена. Сейчас придут. Не бойся ничего. Улицы все свободны.
Студзинский. Елена Васильевна, можно у вас спрятаться?
Елена. Что вы спрашиваете. Конечно! Раздевайтесь, грейтесь.
