Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 83
1 Письмо не сохранилось.
2 Вильям Фрей (1839—1888), он же Владимир Константинович Гейнс, — офицер лейб-гв. финляндского полка, окончил артиллерийскую академию и Николаевскую академию генерального штаба; в 1868 г. вышел в отставку и с группой единомышленников эмигрировал в Северную Америку, где работал в земледельческой коммуне. В 1878 г. община распалась. В 1870-х гг. сотрудничал в «Отечественных записках», «Неделе», «Деле», «Вперед» и «Вестнике Европы». Увлекался идеей религии человечества на основах позитивизма Конта. Обратился с письмом к Толстому, изложив свои взгляды. Толстой пригласил к себе Фрея для личной беседы. Пребывание Фрея в Ясной поляне описано им в особом письме, см. Б, III, стр. 33—34. Толстой дал критику позитивизма, исповедуемого Фреем, в 30 главе «Так что же нам делать?» под заглавием: «О назначении науки и искусства», см. т. 25. Чтение этой главы вызвало протест Фрея, и он настоятельно просил уничтожить ее. Подробнее см. т. 85, прим. 3, п. № 80.
3 В этом письме Толстой описывает свое впечатление от Фрея. См. т. 85, п. № 81.
4 С. А. Толстая писала 13 октября: «Я рада, что ты перешел под своды. Там хорошо. Но надо бы велеть трубу вычистить, чтоб не выкинуло в трубу». В комнате под сводами изображен Толстой на портрете Репина.
5 Толстой писал Л. Д. Урусову 20 августа: «Начал нынче кончать и продолжать «Смерть [Ивана Ильича».] Я, кажется, рассказывал вам план: описание простой смерти простого человека, описывая из него. — Жены рождение 22-го и все наши ей готовят подарки, а она просила кончить эту вещь к ее новому изданию и вот я хочу сделать ей «сюрприз» и от себя». — С. А. Толстая писала Толстому в ответ 13 октября: «я так обрадовалась, что ты «Ивана Ильича» пишешь». Повесть была впервые напечатана в XII части сочинений Л. Н. Толстого — «Произведения последних годов».
6 С. А. Толстая писала 13 октября: «Твое письмо нынче получила, оно мне было приятно, но досадно, что девочек в вегетарианстве поощряешь. Два супа, — особая овощь, — всё надо готовить, а матери жалко не давать есть своим детям. С тех пор как Таня грудь мою сосала, я не могу отвыкнуть желать кормить ее получше и посытнее. Не могу же я им не велеть готовить особенно, а это и дороже, и труднее» (ПСТ, стр. 325).
328.
1885 г. Октября 13. Я. П.
Проводилъ вчера Фрея, съ сожалѣніемъ, п[отому] ч[то] знаю, что многое еще могъ бы узнать у него и многому научиться, и потому, что мнѣ по сердцу его жалко. Спалъ прекрасно, нынче я всталъ рано и, убравшись, много писалъ, къ сожалѣнію не Ив[ана] Ил[ьича], а о томъ, почему мы не видимъ незаконности, неразумности и несчастія нашей жизни. Часа въ 3 пошелъ пилить и работалъ до вечера. Теперь собираюсь пить чай и спать. Хочу завтра свезти это письмо рано на Козловку. — Хорошо ли вы доѣхали и какъ встрѣтились и живете съ мальчи ками?
Л. Т.
На конверте: Москва. Долго-хамовническій переулокъ. № 15. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 270. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 14 октября 1885; Москва. 14 октября 1885», а также начальных слов письма: «Проводил вчера Фрея». Фрей уехал из Ясной поляны 12 октября 1885 г.
329.
1885 г. Октября 15. Козловка.
Это письмо пишу на Козловкѣ въ 5-мъ часу, куда я пришелъ получить письма. — Къ счастію, твоего письма перваго я не получилъ, а получилъ только 2-е,1 за которое очень благодаренъ. Я всѣ эти дни очень много работаю, хотя и не то, что хотѣлъ, но и то хорошо — опрастываетъ мѣсто. Питаюсь, сплю, и вообще физически такъ же хорошо, какъ и душевно. Цѣлую тебя и дѣтей. Завтра, а можетъ быть, и нынче напишу подробнѣе.
Л. Т.
На обороте открытки: Москва. Хамовническій переулокъ. № 15 Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Открытое письмо. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 271. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 17 октября 1885; Москва. 17 октября. 1885» и ответного письма С. А. Толстой, писавшей 17 октября: «Наконец получила от тебя два письма сразу..... одно открытое, писанное на Козловке»; слова эти свидетельствуют о том, что открытка запоздала и пришла в Москву вместе со следующим письмом от 16 октября, которое тоже имеет штемпели 17 октября.
1 От 13 октября; С. А. Толстая писала: «Целый день, как преступление мучило меня вчерашнее письмо мое к тебе, милый Левочка. Но так одиноко без тебя жить, и так тоскливо в Москве, что на меня нашло какое-то злобное отчаяние. И думала я: приехала я, чтоб сыновей любимых видеть и жить с ними и для них, а они злобны, просят денег, а любви мало». Кончает письмо С. А. Толстая так: «Ну, прощай, милый друг, теперь не буду писать больше дурных писем..... Целый день я тебе письмом вчерашним испортила. Ах, как совестно и жалко! Милые, добрые глаза твои целую, вижу их в эту минуту, и жалею, что долго не буду видеть» (стр. 325—326). Предшествующее письмо С. А. Толстой, о котором здесь идет речь, не дошло.
330.
1885 г. Октября 16. Я. П.
Какъ хорошо случилось, что письмо, к[оторымъ] ты недовольна, не дошло; если бы оно и нашлось, я не прочту его. Но мнѣ всетаки интересно, что было причиной. Впрочемъ, кажется иногда важнымъ то, что послѣ и не вспомнишь. Желаю, чтобы это было такъ. — У меня внѣшнихъ событій никакихъ. Крыса разбудила ночью; письмо отъ Черткова;1 Фейнерману починилъ сапогъ, больше ничего. Внутренняя жизнь очень полна работой. Много подвинулся въ статьѣ.2 Я поперхнулся ею, и покуда не выперхну, не освобожусь. Внутреннее тоже то, что твое письмо вчерашнее мнѣ очень было пріятно. Да, вчера же, на Козловкѣ, получилъ Танино писанье о волкѣ.3 Мнѣ кажется, что хорошо. Прочтется легко и съ интересомъ ужаса. Постараюсь поправить. Все вечера у меня послѣ усиленной утренней работы не свѣжи. Встаю я рано и очень хочу не перемѣнять этаго. Теперь 2-й часъ, а я ужъ отработалъ давно и хочу обѣдать, а послѣ обѣда съѣзжу на Козловку и въ Ясенки купить бумаги и табаку Ал[ександру] Петр[овичу].4 — Письмо твое и вчерашнее хотя и дружелюбное, не спокойное; видно, что ты и устала, и засуечена да и не совсѣмъ здорова, и потому я тебѣ на тѣ пункты его, съ кот[орыми] я не согласенъ, отвѣчать не буду. — А ты какъ нибудь выбери время поспокойнѣе и напиши мнѣ, т. е. я хочу сказать, если можно, то пиши мнѣ въ спокойныя минуты.
Завтра постараюсь заняться Ив[аномъ] Ил[ьичомъ], но это лучше не обѣщать, a сдѣлать. Впрочемъ Иванъ Ильича можно бы въ концѣ всего, какъ самое послѣднее.5 Цѣлую тебя и дѣтей. Нынче тихо, туманъ и тепло. Теперь прояснило.
На конверте: Москва. Долго-Хамовнич[ескій] переул[окъ] № 15. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой в ПЖ, стр. 271—272. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Ясенки. 17 октября 1885; Москва. 17 октября 1885».
1 От 12 октября. В нем идет речь об удешевлении изданий «Посредника» по предложению Сытина.
2 «Так что же нам делать?»
3 Толстой писал Т. А. Кузминской: «Я получил, Таня, прежде твою рукопись в целости, а на другой день письмо. Рукопись я тотчас же прочел и одобрил. В первый свободный вечер перечту еще с пером в руке и с строгим судом. Но мне кажется поправлять придется очень мало: рассказ очень интересный и просто написанный». Рассказ Кузминской, исправленный Толстым, был напечатан под названием «Бешеный волк» в «Вестнике Европы» за 1886 г., № 6.
4 Александр Петрович Иванов, переписчик.
5 То есть как последнюю вещь в томе «Произведений последних годов» («Сочинения гр. Л. Н. Толстого», М. 1886, часть двенадцатая).
331.
1885 г. Октября 17. Я. П.
Вчера получилъ отъ Тани1 и Илюши,2 а нынче принесли твое письмо3 и телеграмму.4 Ты должно быть получила послѣ этаго мое письмо, а то и два, — не помню. По всему вижу, что ты очень тревожна, и это меня очень огорчаетъ, т. е. я чувствую за тебя, и мнѣ больно. Желалъ бы помочь тебѣ, но ты вѣдь сама знаешь, что я не могу этаго сдѣлать, и что то, что я говорю — не могу, не есть отговорка. Всѣ тѣ дѣла, — или по крайней мѣрѣ большинство ихъ, — которыя тебя тревожатъ, какъ-то: ученіе дѣтей, ихъ успѣхи, денежныя дѣла, книжныя даже, — всѣ эти дѣла мнѣ представляются ненужными и излишними. Ты, пожалуйста, не отдавайся чувству досады и желанію упрека — вѣдь ты знаешь, что это происходитъ не отъ хитрости моей и лѣни, чтобы избавиться отъ труда, но отъ другихъ причинъ, которыя я не считаю дурными, и потому въ этомъ отношеніи — какъ я ни люблю пытаться исправиться, — не могу желать исправиться. Если, какъ ты иногда высказывала, ты думаешь, что я впадаю въ крайности, то если ты вникнешь въ мои мотивы, то ты увидишь, что въ томъ, что руководитъ мной, не можетъ быть крайности, п[отому] ч[то] если допустить, что на добромъ пути надо гдѣ-то остановиться, то лучше ужъ и вовсе не ходить по немъ. Чѣмъ ближе къ цѣли, тѣмъ меньше возможна остановка и тѣмъ съ большимъ напряженіемъ бѣжишь. Вѣдь я смотрю на жизнь и свою и семьи такъ, а не иначе не по капризу, а потому, что я жизнью выстрадалъ этотъ взглядъ на жизнь, и я нетолько не скрываю, почему я смотрю такъ, а не иначе, а высказываю, насколько умѣю, въ своихъ писаньяхъ. Все это я пишу только затѣмъ, чтобы ты не имѣла ко мнѣ недоброжелательнаго чувства, к[оторое], я боюсь, таится въ тебѣ. Если я ошибаюсь, то, пожалуйста, прости меня; если же нѣтъ, то искорени свою досаду на меня за то, что я остался здѣсь и не пріѣзжаю еще въ Москву. Присутствіе мое въ Москвѣ въ семьѣ почти что безполезно: условность тамошней жизни парализируетъ меня, а жизнь тамошняя очень мнѣ противна, опять по тѣмъ же общимъ причинамъ моего взгляда на жизнь, котораго я измѣнить не могу, и менѣе тамъ я могу работать. Мы какъ будто не договорились о томъ, какъ, почему и насколько времени я остался здѣсь; и мнѣ хочется, чтобы не было ничего недоговореннаго. Я остался п[отому], ч[то] мнѣ здѣсь лучше; тамъ я не нуженъ исключительно; а насколько? ты знаешь, что я плановъ никакихъ не дѣлаю. Пока живется, работается — живу. Знаю одно, что для моего душевнаго спокойствія и потому счастья, нужно, чтобы съ тобой были любовныя отношенія, и потому это условіе прежде всего. Если увижу, что тебѣ нехорошо безъ меня или мнѣ станетъ тяжела разлука со всѣми, и работа станетъ, то пріѣду. А тамъ все видно будетъ, только бы въ любви и согласіи.
