Ясунари Кавабата - Старая столица
– Такие кошмары бывают у многих: падаешь, падаешь без конца в бездонную пропасть.
– Как бы ты не простудилась, Тиэко. Может, сменишь ночное кимоно?
Тиэко кивнула. Она еще не вполне очнулась и с трудом стояла на непослушных ногах.
– Не надо, не надо, я сама принесу.
Тиэко, немного стесняясь матери, быстро сменила спальное кимоно и начала складывать снятое.
– Оставь, все равно его надо выстирать.– Сигэ взяла у нее из рук кимоно и кинула на стоявшую в углу вешалку. Потом снова присела у изголовья.
– Нет ли у тебя жара? – Сигэ пощупала лоб Тиэко. Лоб был холодный.– Наверно, ты просто устала от поездки в деревню.
– …
– У тебя нездоровый вид. Пожалуй, принесу свою постель и лягу рядом.
– Спасибо, матушка, не беспокойтесь. Мне уже хорошо, идите отдыхать.
– Что-то не верится.– Сигэ отогнула одеяло и прилегла на край постели. Тиэко подвинулась, давая ей место.– Ты уже совсем взрослая, даже неловко Спать с тобой в одной постели. Наверно, не усну.
Но Сигэ заснула первая. Тиэко выпростала руку из-под одеяла и осторожно, чтобы не разбудить мать, погасила свет. Ей не спалось.
Сон, который видела Тиэко, был длинный. Матери она рассказала лишь о самом его конце.
Вначале он был приятен и похож на явь. Ей снилось, как они с Масако приехали в деревню на Северной горе и любуются криптомериями. Масако ей говорит, как она похожа на ту девушку, но во сне это сходство занимает ее гораздо сильнее, чем наяву тогда в деревне.
В конце сна она стала проваливаться куда-то вниз сквозь зеленый сумрак… Откуда он? Быть может, от рощи криптомерии на Северной горе?
Такитиро нравились состязания в рубке бамбука, устраиваемые храмом Курама. То был по-настоящему мужской праздник.
Такитиро посещал эти состязания с юных лет, и они не были ему в новинку, но в нынешнем году он решил взять с собой Тиэко. Тем более что другой праздник – знаменитый Праздник огня в Курама – на этот раз не отмечали из– за нехватки денег.
Такитиро опасался ненастной погоды: состязание дровосеков обычно происходило в самый разгар цую[27].
Девятнадцатого июня был настоящий ливень – слишком сильный даже для сезона дождей.
– Такой ливень долго не продлится – завтра обязательно распогодится,– повторял Такитиро, поглядывая на небо.
– Отец, я вовсе не боюсь дождя,– успокаивала его Тиэко.
– Знаю,– ответил Такитиро,– но если не будет хорошей погоды…
Двадцатого весь день, не переставая, моросил дождь.
– Закройте двери и окна,– приказал Такитиро служащим в лавке. Иначе весь товар отсыреет.
– Отец, выходит, мы не поедем? – спросила Тиэко.
– Пожалуй, отложим до будущего года. Гору Курама сейчас всю заволокло туманом…
В состязаниях обычно участвуют не монахи, а простые миряне. Подготовка к ним начинается восемнадцатого июня: отбирают по четыре ствола женского и мужского бамбука, которые закрепляются между бревнами, поставленными справа и слева от входа в главное святилище храма. У мужских деревьев оставляют листья, но обрезают корни, женские оставляют с корнями.
По традиции участники состязания, расположившиеся слева от входа в святилище – если повернуться к нему лицом,– называются командой из Тамбы, а справа – командой из Оми[28].
Каждый участник надевает традиционную одежду из грубого шелка, обувает соломенные сандалии на шнурках, подвязывает рукава тесемками, опоясывается двумя мечами, голову обматывает кэса[29], сшитым из пяти лоскутьев, к пояснице прикрепляет листья нандины и берет в руки тесак в парчовых ножнах. Предводительствуемые глашатаем, расчищающим путь, участники состязания направляются к вратам храма.
Примерно в час пополудни монах в старинном одеянии гудит в раковину, возвещая начало состязания. Два юных послушника, обращаясь к настоятелю храма, нараспев провозглашают:
– Поздравляем с праздником рубки бамбука!
Затем они подходят к расположившимся слева и справа от главного святилища участникам состязания и говорят:
– Желаем успеха команде Оми!
– Желаем успеха команде Тамбы!
Следует процедура выравнивания стволов бамбука, после чего послушники извещают настоятеля:
– Выравнивание окончено.
Монахи входят в святилище и читают сутры. Вокруг за неимением цветов лотоса[30] разбрасывают ранние хризантемы.
Настоятель спускается с возвышения, раскрывает веер из кипарисовика и трижды поднимает и опускает его. Это знак к началу состязаний.
С возгласами «Хо!» участники состязаний по двое подходят к стволам бамбука и разрубают их на три части.
Это состязание и хотел Такитиро показать Тиэко. Как раз в тот момент, когда он все еще колебался, ехать ли в такой дождь в Курама, пришел Хидэо. Под мышкой у него был небольшой сверток, завязанный в фуросики.
– Вот пояс для барышни. Наконец-то я его выткал.
– Пояс?..– с недоумением спросил Такитиро.– Пояс для дочери?
Хидэо отступил на шаг и вежливо поклонился, коснувшись ладонями пола.
– С узором из тюльпанов?..– весело спросил Такитиро.
– Нет, по эскизу, который вы создали в Саге,– серьезно ответил Хидэо.– В тот раз я по молодости нагрубил вам. Искренне прошу прощения, господин Сада.
– Напротив, Хидэо, я должен благодарить тебя. Ведь ты раскрыл мне глаза,
– возразил Такитиро.
– Я принес пояс, который вы просили выткать,– повторил Хидэо.
– О чем ты? – Такитиро удивленно воззрился на юношу.– Ведь тот эскиз я выкинул в речку, что протекает у вашего дома.
– Значит, выкинули?..– Хидэо был вызывающе спокоен.– Но вы дали мне возможность поглядеть на него, и я запомнил рисунок.
– Вот это мастер! – воскликнул Такитиро, но сразу помрачнел.– Послушай, Хидэо, с какой стати ты выткал пояс по рисунку, который я выбросил? С какой стати, я тебя спрашиваю? – Такитиро охватило странное чувство, которое не было сродни ни печали, ни гневу. Превозмогая себя, он добавил: – Разве не ты говорил, что в эскизе нет гармонии и душевной теплоты, что от него веет беспокойством и болезненностью?
– …
– Поэтому я и выкинул его, едва выйдя из вашего дома.
– Господин Сада, умоляю вас: простите великодушно,– Хидэо вновь склонился в поклоне, коснувшись руками пола,– в тот день я с утра занимался нудной работой, устал и был зол на весь свет.
– Со мной тоже творилось что-то неладное. В монастыре, где я схоронился от мирской суеты, в самом деле мне никто не мешал. Там тихо – одна лишь пожилая настоятельница да приходящая старуха служанка, а такая тоска, такая тоска… К тому же дела в лавке последнее время идут из рук вон плохо, и вдруг ты мне все это выкладываешь… А поделом! Какая надобность мне, оптовику, рисовать эскизы, да еще новомодные?
– И я о многом передумал. Особенно после встречи с вашей дочерью в ботаническом саду.
– …
– Извольте хотя бы взглянуть на пояс. Не понравится, возьмите ножницы и разрежьте его на куски.
– Показывай,– буркнул Такитиро.– Эй, Тиэко, поди-ка сюда.
Тиэко, сидевшая за конторкой рядом с приказчиком, сразу же откликнулась на зов.
Насупив густые брови, сжав губы, Хидэо с решительным видом положил на циновку сверток, но его пальцы, развязывавшие фуросики, слегка дрожали.
– Взгляните, барышня, это пояс по рисунку вашего отца,– обратился он к Тиэко с поклоном и замер. Тиэко отвернула край пояса.
– Ах, верно, рисунки Клее подсказали вам, отец, этот эскиз? Там, в Саге?
Она отвернула еще немного и приложила к коленям.
– Замечательно!
Такитиро молчал, состроив кислую мину, однако же в глубине души был поражен памятью Хидэо, запомнившего рисунок до последней черточки.
– Отец! Пояс в самом деле чудесный,– воскликнула Тиэко с нескрываемым восхищением.
Она пощупала пояс и, повернувшись к Хидэо, сказала:
– Добротно выткано.
– Благодарю,– ответил Хидэо, потупившись.
– А можно весь поглядеть? Хидэо кивнул.
Тиэко встала и во всю длину развернула пояс на полу. Потом положила руку отцу на плечо и принялась разглядывать работу Хидзо.
– Ну как, отец? – спросила она.
– …
– Разве он не хорош?
– Тебе в самом деле нравится?
– Да, спасибо вам, отец.
– А ты погляди на него повнимательней.
– Рисунок новый, необычный… Пояс чудесный, нужно только подходящее кимоно… Прекрасная работа!
– Вот как? Ну, если тебе он понравился, поблагодари Хидэо.
– Спасибо вам, Хидэо.– Она поклонилась.
– Тиэко,– обратился к ней отец.– Чувствуется ли в узоре на поясе гармония, душевная теплота?
Вопрос Такитиро застал девушку врасплох.
– Гармония? – переспросила она и снова поглядела на пояс.– Вы сказали «гармония»? Ну… это зависит от кимоно и от человека, который будет пояс носить… Правда, последнее время нарочно стали придумывать одежду с дисгармоничным узором…
