Антони Троллоп - Барчестерские башни
И миссис Прауди видела, что замки комнат прислуги никуда не годятся. Все замки в доме стары и плохи.
Епископ высказал мнение, что от хорошего замка зависит многое — и от ключа тоже. Он не раз замечал, что в беде часто бывает повинен ключ, особенно если бородка погнута.
Мистер Слоуп продолжал перечень, но тут его в несколько повышенном тоне перебил архидьякон, объяснивший, что с этим следует обращаться к архитектору епархии, а вернее, к подрядчику, он же, доктор Грантли, поинтересовался состоянием дворца только из любезности. Впрочем, он сожалеет, что обнаружилось столько неполадок. И он встал, собираясь уйти.
Миссис Прауди, хотя она и успела внести свою лепту в поношение дворца, тем не менее продолжала пытать мистера Хардинга, доказывая греховность развлечений в день субботний. Вновь и вновь она обрушивала свое “право же, право” на благочестивую главу мистера Хардинга, который не умел защищаться.
Никогда еще его так не терзали. До сих пор дамы, которые интересовались его мнением в вопросах религии, почтительно слушали, а если не соглашались, то молча. Миссис же Прауди подвергла его допросу и прочла ему нотацию. “Ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни слуга твой, ни служанка!” — внушительно повторяла она, словно мистер Хардинг забыл эти слова. Она грозила ему пальцем, словно напоминая о неизбежной каре, и под конец потребовала, чтобы он подтвердил, что езда по железной дороге в день субботний — гнуснейшее кощунство.
Впервые в жизни мистер Хардинг подвергался подобному натиску. Он чувствовал, что должен был бы указать ей на неуместность такого тона по отношению к священнику и человеку намного ее старше; но не мог же он сделать выговор жене епископа в присутствии епископа, да еще во время своего первого визита во дворец! К тому же, сказать правду, он начал ее побаиваться. Он растерянно молчал, но она не оставила его в покое.
— Надеюсь, мистер Хардинг,— сказала она, торжественно покачав головой,— вы не заставите меня думать, будто вы одобряете езду в день субботний? — И она выразительно посмотрела ему в глаза.
Этого мистер Хардинг выдержать не мог, тем более что теперь на него смотрели мистер Слоуп, и епископ, и архидьякон, уже распрощавшийся с ними. Мистер Хардинг встал и, протянув руку миссис Прауди, сказал:
— Если вы как-нибудь заглянете в воскресенье в церковь Святого Катберта, я скажу об этом проповедь.
И, низко поклонившись даме, пожав руку епископу и попробовав увернуться от мистера Слоупа, архидьякон и регент удалились. Мистер Хардинг вновь пострадал, но доктор Грантли поклялся про себя, что ни за что на свете не коснется больше мокрой лапы этого нечистого и мерзкого животного.
Владей я поэтическим пером, я воспел бы теперь в эпических стихах благородный гнев архидьякона. Перед крыльцом дворца была большая, усыпанная песком площадка, а сбоку от нее — ворота, выходившие на улицу, и калитка соборного сада. Слева от площадки начиналась широкая аллея, которая вела через обширные дворцовые сады и примерно полумиле от собора кончалась воротами, выходившими на Лондонскую дорогу.
Оба наши друга молчали, пока не вышли в боковую калитку и не оказались в саду собора, однако регент ясно видел по лицу своего спутника, что вот-вот разразится буря, он разделял его чувства. Хотя он был далеко не так вспыльчив, как архидьякон, даже он рассердился, даже он — кроткий, благовоспитаннейший человек — чувствовал настоятельную потребность прибегнуть к не самым благовоспитанным выражениям.
ГЛАВА VI
Война
Боже великий! — воскликнул архидьякон, ступая на песок дорожки, и, сняв касторовую шляпу одной рукой, другую с некоторой яростью запустил в свои седеющие кудри; из шляпы поднялся пар, точно туман гнева; предохранительный клапан открылся, давая выход его бешенству и предотвращая взрыв, а может быть, апоплексию.— Боже великий! — И архидьякон устремил взор на серые башни собора, безмолвно взывая к этим неизменным свидетелям разных деяний многих барчестерских епископов.
— Мистер Слоуп мне не очень нравится,— сказал регент.
— Не нравится! — взревел архидьякон и даже остановился, чтобы придать голосу больше силы.— Не нравится!
И все соборные вороны закаркали в знак согласия. Куранты на башне, заиграв, подхватили его возглас, и ласточки беззвучным полетом выразили то же мнение. Да уж навряд ли хоть какому-нибудь обитателю Барчестера мистер Слоуп мог понравиться!
— И миссис Прауди тоже,— сказал мистер Хардинг.
И тут архидьякон окончательно забылся. Я не последую его примеру и не оскорблю слух моих читателей, воспроизведя слово, которым он выразил свои чувства к этой даме. Вороны и замирающий звон курантов были не столь деликатны и повторили это неподобающее выражение. Затем архидьякон снова снял шляпу и выпустил еще немного пара. Наступила пауза: регент пытался осознать, что архидьякон епархии в саду собора обозначил вот этим словом супругу барчестерского епископа, пытался — и не мог.
— Епископ, кажется, человек тихий,— робко заметил мистер Хардинг, признав собственное бессилие.
— Идиот! — крикнул архидьякон, который был пока способен изъясняться только с помощью отрывочных восклицаний.
— Да, пожалуй,— сказал регент.— Но он слывет умным человеком. Наверное, он достаточно осторожен и предпочитает молчать.
Доктор Грантли уже проникся таким жгучим презрением к новому епископу, что не желал говорить о нем. Марионетка, восковая кукла в облачении и митре, которую сажают на епископский трон и дергают ниточки. Доктор Грантли не желал унижаться до обсуждения доктора Прауди, но он понимал, что ему придется говорить о других — о соепископах, которые подняли его преосвященство, так сказать, на ширму, а теперь будут вертеть им, как захотят. Одно это выводило архидьякона из себя. Если бы он мог игнорировать капеллана и сразиться с самим епископом, это, по крайней мере, не было бы унизительно. Пусть королева назначает в Барчестер кого пожелает — став епископом, и обезьяна оказалась бы достойным противником при условии, что сражаться она будет сама. Но что оставалось делать такому человеку, как доктор Грантли, когда его противником был такой человек, как мистер Слоуп?
Если он откажется от боя, мистер Слоуп, торжествующий победитель, станет хозяином Барчестерской епархии.
Если же он признает своим врагом того, кого выставил против него епископ-марионетка, ему придется говорить о мистере Слоупе, писать о мистере Слоупе и обходиться с мистером Слоупом, как с почти равным себе. Ему придется видеться с мистером Слоупом и... фу, мерзость! Нет, он не в силах иметь дело с мистером Слоупом.
— Отвратительней твари я не видывал! — сказал архидьякон.
— Чем кто? Чем епископ? — простодушно спросил регент.
— Епископ? Нет... Я говорю не о епископе. И как могли рукоположить такую тварь? Я знаю, что сейчас сан может получить кто угодно. Но ведь он уже десять лет священник, а десять лет назад они были разборчивее!
— А! Вы имеете в виду мистера Слоупа?
— Вы когда-нибудь видели подобную скотину?
— Не могу сказать, что он мне нравится.
— “Нравится”! — вновь возопил архидьякон, и вороны согласно каркнули.— Еще бы! Но что нам с ним делать?
— Делать... с ним? — спросил мистер Хардинг.
― Δа! Что нам с ним делать? Как нам с ним держаться? Он тут надолго. Он утвердился во дворце и останется там пока его не вышвырнут. Как нам от него избавиться?
— Но чем он может нам повредить?
— Чем? Погодите месяц, и вы узнаете — чем! Что вы скажете, если он пролезет в смотрители богадельни?
Мистер Хардинг немного подумал и сказал, что новый епископ вряд ли назначит мистера Слоупа смотрителем богадельни.
— Ну, так назначит куда-нибудь еще, где от него будет не меньше вреда. Говорю же вам: эта тварь будет истинным епископом Барчестера! — И доктор Грантли, вновь сняв шляпу, задумчиво и печально погладил себя по волосам.— Наглый выскочка,— продолжал он.— Допрашивать меня о воскресных школах и воскресной езде! Я в жизни не видел ничего бесстыднее: точно мы с вами даже еще не рукоположены
— Миссис Прауди показалась мне еще хуже! — сказал регент.
— Наглость женщины приходится терпеть, и следует просто избегать ее общества. Но наглость мистера Слоупа я терпеть не намерен. “Езда по железной дороге в день субботний”! — Архидьякон передразнил гнусавую интонацию человека, который внушал ему столь жгучее отвращение.— Такие, как он, губят англиканскую церковь и делают профессию священника нереспектабельной. Мы должны страшиться не сектантов и не папистов, а этих лицемерных плебеев, втирающихся в наше сословие, этих беспринципных оппортунистов, у которых нет истинных религиозных убеждений, но которые всегда готовы подхватить последний крик толпы, вроде этой езды по железной дороге в день субботний!
![Антони МакКартен - Ladies Night [=Только для женщин]](/uploads/posts/books/228760/228760.jpg)
