Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 83
Какое раздраженіе было за обѣдомъ? Какъ жаль. Я вчера пріѣхалъ съ Курносенковымъ, очень благополучно въ 11 ч[асовъ]. Было тепло, но я боялся угара и до 3-хъ не спалъ. Выѣхалъ я изъ освѣщенной квартиры и освѣщенныхъ улицъ на снѣгъ и вѣтеръ, и стало вдругъ тоскливо, какъ это часто бывало послѣ городской, роскошной жизни; но доѣхалъ я ужъ въ самомъ счастливомъ, спокойномъ и твердомъ настроеніи, и такое же нынче утромъ и цѣлый день. Это какъ пьяный съ похмѣлья — сначала тяжело, а перетерпишь, то чувствуешь, какъ лучше быть трезвому. Погода прекрасная. Я немного занялся, походилъ и поѣхалъ въ Тулу. Пріѣхалъ въ 6, обѣдалъ — блины, пришелъ Давыдовъ, поговорили съ нимъ, и вотъ въ 10 пишу тебѣ.
Завтра жду письма въ Козловку.
Цѣлую тебя и дѣтей. Что здоровье Лели?
На конверте: Москва. Хамовники. Домъ Гр. Толстаго. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 247—248. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 31 января. 1885; Москва. 31 января 1885 г.».
1 Письма этого нет в АТБ.
2 В автографе: в личностях
3 Переделано из: раздѣляешь ее.
295.
1885 г. Января 31. Я. П.
Везу самъ это письмо на Козловку, не зная еще, получу [ли] отъ тебя извѣстіе. Ночевалъ у Урусова, рано утромъ вернулся въ Ясную. — Поджидалъ Лёлю.1 Завтра поѣду обѣдать къ Урусову. Прекрасно провелъ день.
На обороте открытки: Москва. Хамовники, домъ Гр. Толстаго. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 248—249. Открытое письмо. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 2 февраля. 1885; Москва 2 февраля 1885», а также по содержанию предшествующего письма от 30 января, где описан приезд в Тулу, обед и вечер, а в настоящем письме — последовавшая ночевка в Туле. В ПЖ датировано 2 февраля.
1 Л. Л. Толстой.
296.
1885 г. Февраля 1. Я. П.
Пятница, 11 часовъ вечера Ясн[ая] По[ляна].
Въ Тулѣ, куда я ѣздилъ нынче, получилъ твои два унылыя писѣма.1 — И не знаю, что писать и что отвѣчать. Всю дорогу ѣхалъ, думалъ о томъ, чтò написать, и передумалъ десятки писемъ, и теперь сидѣлъ долго надъ письмомъ, — не знаю, чтò писать, — всего боюсь. Какъ ужасно тяжело жить безъ любви, и еще тяжелѣ[е] умирать. Я, когда одинъ, всегда, яснѣе, живѣе представляю себѣ смерть, о к[оторой] думаю всегда, и когда я представилъ себѣ, что умру не въ любви, то стало страшно. А въ любви только можно жить счастливо и не видать, какъ умрешь. Здоровье мое физически очень хорошо. Урусова тоже. Женѣ его2 я телеграфировалъ и писалъ. Цѣлую тебя и дѣтей. Чтобы они написали.
Л.
Говорю я про отсутствіе любви не съ моей стороны. Я, не переставая, думаю о тебѣ, люблю и жалѣю — и чувствую непреодолимую враждебность, и отъ того не могу ничего писать, кромѣ того, что мнѣ больно.
На конверте: Москва. Хамовники. Домъ Гр. Толстаго. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой в ПЖ, стр. 249, с пропуском последних шестнадцати слов. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 2 февраля 1885; Москва. 2 февраля 1885» и пометы Толстого: «пятница, 11 часов вечера».
1 Эти письма не сохранились.
2 Кн. Марья Сергеевна Урусова, рожд. Мальцева.
297.
1885 г. Февраля 2. Я. П.
Получилъ нынче утромъ, — пятницу, твое письмо послѣднее.1 Оно по лучше, можетъ быть, и я по лучше; но оно уменьшило мою тоску по тебѣ. — Я провелъ весь день дома — писалъ, читалъ и тихо сидѣлъ и думалъ. Вечеромъ прошелъ на деревню къ Николаю Ермилину2 усовѣщивать его въ долгѣ, отъ к[отораго] онъ отрекается, и къ Костюшкѣ,3 и Ганѣ4 воровкѣ. Вотъ несчастное существо, затравленное людьми и потому озлившееся — одна съ 3-мя дѣтьми.
Много еще было впечатлѣній бѣдности и страданій. Я ихъ вижу всегда и вездѣ, но въ деревнѣ легче видѣть. Здѣсь видишь все до конца. И видишь и причину, и средство. И я люблю, не то, что люблю, a мнѣ хорошо, когда я ясно вижу свое положеніе среди другихъ людей.
Потому, что ты написала о Гаршинѣ,5 я не жалѣю, что не видалъ его. Да и вообще я такъ много принужденъ видѣть людей въ Москвѣ, что чѣмъ меньше, тѣмъ легче. Мнѣ всегда кажется, что я совсѣмъ не нуженъ имъ. —
Читаю я Elliot’а Felix Holt.6 Превосходное сочиненіе. Я читалъ его, но когда былъ очень глупъ, и совсѣмъ забылъ. Вотъ вещь, к[оторую] бы надо перевести, если она не переведена. Танѣ бы работа. Я еще не кончилъ и боюсь, что конецъ испортитъ. Это мнѣ далъ братъ Сережа. Передай ему, что все правда, что онъ говорилъ мнѣ про эту книгу, — все тамъ есть. Второй разъ я изъ деревни хвалю книги его рекомендации.7 —
Лежитъ передо мной записка вдовы, к[оторая] нынче была у меня. У ней нѣтъ дома, нѣтъ земли, — мужъ ея б[ылъ] солдата въ Грумантской8 казармѣ. Она осталась вдовой 32 лѣтъ съ 8-ю дѣтьми, — старшей 11 лѣтъ. — Когда я сталъ записывать, то долго не могъ понять — оказалось, одна двойня. Поручикъ9 далъ ей уголъ на зиму.
Завтра я поѣду въ Тулу и постараюсь, что можно, сдѣлать для нея.
Везу это письмо на Козловку — и съ трепетомъ открою твое. Что твое здоровье? Тебѣ очень нехорошо по письмамъ. Что Миша10 и весь домъ?
Я вчера сожалѣлъ о нелюбовности нашей временной. Слѣдствіе этой нелюбовности не ясность взаимныхъ желаній. Я тебѣ говорилъ, что если ты хочешь, чтобъ я вернулся, то напиши мнѣ, и я сейчасъ пріѣду, и не черезъ силу, а съ истинной радостью, что тебѣ могу сдѣлать желаемое. А ты ничего не пишешь, или какъ то неопредѣленно.
Прощай, душа моя, цѣлую тебя и дѣтей.
Л.
Урусовъ гораздо лучше, чѣмъ въ Москвѣ. Ему надо беречься, и онъ бережется, но я вижу, какъ, бережась такимъ образомъ, онъ можетъ прожить долго.
Сейчасъ въ Козловкѣ получилъ твое доброе вполнѣ письмо11 и уѣзжаю спокоенъ и счастливъ домой. Ты зовешь, и потому я пріѣду въ понедѣльникъ;12 —
На конверте: Москва. Хамовники, домъ Гр. Толстаго. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 249—251. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 3 февраля. 1885: Москва. 3 февраля 1885». Слова письма: «Нынче утром — пятницу» — ошибочны: Толстой писал в субботу 2 февраля.
1 Письма этого не сохранилось.
2 Николай Ермилович Зябрев.
3 Константин Николаевич Зябрев.
4 Жена работника Григорья Ивановича.
5 Всеволод Михайлович Гаршин (1855—1888), беллетрист. О его приезде к Толстым в яснополянский дом см. Илья Толстой, «Мои воспоминания» М. 1914, стр. 155. О знакомстве Толстого с Гаршиным идет речь в главе XV книги Ильи Толстого. Гаршину и Толстому посвящена статья С. Н. Дурылина в № 5 «Звеньев».
6 Джордж Элиот (Мария Анна Эванс) (1819—1880), английская писательница. Ее повесть на политические темы «Felix Holt» появилась в 1866 г. В Яснополянской библиотеке сохранился экземпляр «Felix Holt» с пометами Толстого, в издании Leipzig. В. Tauchnitz 1867. 2 тома.
7 Первый раз Толстой хвалил книгу Gustave Droz «Tristesses et sourires» 1884. См. письмо от 28 января 1884 г., № 258.
8 Грумонт — деревня в трех верстах от Ясной поляны.
9 Франц Иванович Баратынский, казенный лесничий.
10 Михаил Львович Толстой.
11 Письмо не сохранилось.
12 4 февраля.
298.
1885 г. Февраля 19. Москва.
Маша1 послала письмо прежде, чѣмъ мы свидѣлись. У насъ всѣ здоровы, кромѣ M-me Seuron, и у меня гриппъ усилился. Я не выхожу. Несмотря на то, много работалъ вчера, еще и вечеромъ. Вечеръ сидѣли одни, и въ 12 все потушили. Кланяйся милымъ Кузминскимъ2 и пиши.
Л. Толстой.
На обороте открытки: Петербургъ. Невскій. 75. А. М. Кузминскому для передачи С. Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Открытое письмо. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 252. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Москва. 20 февраля. 1885; С. Петербург. 21 февраля 1885» и датировки следующего письма. В ПЖ датировано 21 февраля.
1 Мария Львовна Толстая.
2 Семья Т. А. и A. M. Кузминских, у которых остановилась С. А. Толстая, поехавшая с дочерью в Петербург.
С. А. Толстая писала в ответ (письмо не датировано): «Мне очень грустно, что ты нездоров, милый Левочка, если б знала, что тебе будет хуже, то не поехала бы. Пожалуйста, берегись, не выходи и не застудись. О madame Seuron могу сказать, что мне ее сердечно жаль, но что у ней перемежающаяся лихорадка, которую я бы вылечила в три дня, за это головой ручаюсь» (ПСТ, стр. 293).
