Уильям Теккерей - Четыре Георга
Стараясь представить себе тогдашнее английское светское общество, надо помнить, что оно по многу часов в день проводило за картами. Обычай этот ныне у нас почти вывелся, но пятьдесят лет назад был распространен, а еще за пятьдесят лет до того — повсеместен. «Игра в карты так вошла в моду, — пишет Сеймур, автор книги „Придворный картежник“, — что человек, не владеющий этим искусством, будет сочтен в обществе дурно воспитанным и не заслуживающим участия в светской беседе». Карты были повсюду. Читать в обществе было не принято и считалось дурным тоном. «Книги не подходящий предмет для гостиных», — утверждали старые дамы. Книги вызывали как бы ревность и досаду. У Гарвея вы прочтете, что Георг II всегда впадал в ярость при виде книги; и его королеве, которая любила читать, приходилось заниматься этим украдкой, закрывшись у себя в гардеробной. А карты годились для всех. Каждый божий вечер короли и дамы Британии играли королями и дамами четырех мастей. При европейских дворах, настолько мне известно, обычай играть в карты сохранился до сих пор не ради острых ощущений, — а просто для времяпрепровождения. А у наших предков он был распространен весьма широко. «Книги! Ради бога, не говорите мне про книги, — сказала старая Сара Мальборо. — Я умею читать только людские мысли и игральные карты». «К Рождеству старый добрый сэр Роджер де Коверли рассылал в подарок всем своим арендаторам по связке свиных колбас и по колоде игральных карт», — так описывает «Зритель» идеального помещика. Одна почтенная дама-романистка, в чьи письма я нет-нет да и заглядываю, восклицает: «Помилуйте, ведь благодаря картам мы, женщины, меньше сплетничаем!» А старый мудрый Джонсон высказывал сожаление, что не научился играть. «В жизни это очень полезное умение, говорит он. — Оно порождает доброжелательство и объединяет людей». Дэвид Хьюм не ложился в постель, не сыграв партии в вист. Уолпол в одном из писем выражает картам горячую признательность. «Я поставлю алтарь валету пик, пишет он в своем галантном стиле, — в благодарность за спасение очаровательной герцогини Графтон». Герцогиня, будучи в Риме, засиделась за карточным столом, когда должна была присутствовать на концерте у кардинала, а в это время там провалился пол, и все монсеньеры попадали в подвал. Даже диссентерские священнослужители смотрели на игру благосклонно. «Не думаю, пишет один из них, — чтобы честный Мартин Лютер совершал грех, когда садился после обеда за партию в трик-трак, дабы отвлечься от мыслей и тем способствовать пищеварению». Что же до служителей Высокой церкви, то эти играли все, вплоть до епископов. В крещенский вечер при дворе устраивались парадные карточные игры.
«Нынче у нас крещение, и Его Величество, а также Принц Уэльский и все рыцари орденов Подвязки, Шотландского Чертополоха и Бани явились в воротниках своих орденов. Их Величества, Принц Уэльский и три старшие принцессы отправились в дворцовую капеллу, предшествуемые герольдами. Герцог Манчестерский нес державный меч. Король и принц, в соответствии с обычаем, положили к алтарю приношения золотом, ладаном и миррой. А вечером Их Величества играли с придворными в азарт в пользу старшего конюшего; говорят, Король выиграл 600 гиней; Королева — 360; Принцесса Амелия — 20; Принцесса Каролина — 10; а герцог Графтон и граф Портмор — по нескольку тысяч».
Перелистаем дальше эту хронику за 1731 год и посмотрим, чем занимались другие наши предки.
«Корк, 15 января. — Сегодня некто Тим Кронин приговорен к смертной казни за убийство и ограбление мистера Сэлинджера и его супруги — он будет повешен на две минуты, после чего обезглавлен и четвертован и остатки будут выставлены на четырех перекрестках. Преступник состоял в услужении у мистера Сэлинджера и совершил убийство в сговоре со служанкой, каковая приговорена к сожжению на костре; а равно и с садовником, которому он потом нанес удар по голове, дабы не делиться с ним добычей.
3 января. — На дороге близ Стоуна, в Стаффордшире, некий ирландский джентльмен стрелял в почтальона, каковой почтальон два дня спустя скончался, а означенный джентльмен взят под стражу.
В Бангэе, графство Суффолк, в конюшне джентльмена был найден повесившийся бедняк. Обнаруживший его человек перерезал веревку и побежал за подмогой, а нож свой оставил. Бедняк, придя в чувство, перерезал этим ножом себе горло и прыгнул в протекавшую рядом реку; однако мимо проезжали люди и успели его вытащить, и теперь он, по-видимому, останется жить. Достопочтенный Томас Финч, брат графа Ноттингемского, назначен послом в Гаагу на место графа Честерфилда, который в настоящее время возвращается на родину.
Уильям Купер, эсквайр, и его преподобие мистер Джон Купер, личный капеллан Ее Величества и владелец прихода Грейт-Беркхемстед в графстве Хартфордшир, назначены в Комиссию по делам о несостоятельности.
Чарльз Крей, эсквайр, и Макнамара, эсквайр, между которыми существовала давняя вражда, приведшая к тому, что на протяжении последних трех лет оба свыше пятидесяти раз привлекались к ответственности за нарушение общественной тишины, встретились в присутствии мистера Эйрса из Галловэя и разрядили друг в друга пистолеты, вследствие чего все трое были на месте убиты, к великой радости своих миролюбивых соседей, как добавляют ирландские газеты.
Цена на пшеницу стоит от 26 до 28 шиллингов квартер; на трехпроцентные облигации — 92; на лучший сахар рафинад — около 9 1/4 за голову; на чай китайский черный — 12–14 ш., индийский — 18 ш., китайский зеленый — 36 шиллингов за фунт.
В Эксоне сэр У. Кортни, баронет, с большой торжественностью отпраздновал день рождения сына; присутствовало более тысячи человек. Была зажарена целиком бычья туша, выставлена бочка вина и несколько бочек пива и сидра для арендаторов. Одновременно сэр Уильям выделил сыну, достигшему совершеннолетия, замок Паудрэм и большое имение.
Чарльзворт и Кокс, два стряпчих, осужденные за подлог, были выставлены к позорному столбу перед Королевской Биржей. Первый жестоко пострадал от жителей, ко второму же публика была благосклонна, человек шесть или семь поднялись к позорному столбу, дабы защитить его от оскорблений черни.
Убился насмерть мальчик, упав на железные пики с фонаря, куда взобрался, чтобы лучше видеть мамашу Нидем у позорного столба.
Мэри Линн сожжена на костре за участие в убийстве своей хозяйки.
Александру Расселу, пехотному солдату, приговоренному на январской судебной сессии к смертной казни за уличный грабеж, заменили смертный приговор пожизненной каторгой в колониях, однако, получив тем временем наследство, он был помилован подчистую.
Пэр Англии лорд Джон Рассел заключил брак с леди Дианой Спенсер в своей резиденции Мальборо-Хаус. Он имеет в настоящее время состояние в 30 000 фунтов и получит еще 100 000 после смерти бабки, вдовствующей герцогини Мальборо.
1 марта, в день рождения Королевы, когда Ее Величеству исполнилось сорок восемь лет, в Сент-Джеймском дворце состоялось большое собрание знати. Ее Величество была в роскошном туалете с кисейным, шитым цветами головным убором; в подобном же уборе была и Ее Королевское Высочество. Самое богатое платье, как находят, было на лорде Портмуре, хотя у одного итальянского графа взамен пуговиц было нашито двадцать четыре бриллианта».
Новое платье ко дню монаршего рождения считалось непременным для всех верноподданных граждан. Об этом обычае несколько раз упоминается у Свифта. Постоянно пишет о нем и Уолпол — со смехом, однако заказывает себе новомодную одежду из Парижа. Если король и королева не пользуются любовью, на утреннем приеме во дворце бывает мало новых туалетов. Генри Фильдинг в статье, направленной против Претендента, шотландцев, французов и папистов, которая была опубликована в третьем номере «Истинного патриота», рисует воображаемую картину: Лондон захвачен Претендентом, самого Фильдинга сейчас должны повесить за верность короне, веревка уже стянула ему шею — и дальше он пишет: «Тут в спальню вбежала моя дочурка и положила конец сновидениям, пальчиками раскрыв мне веки и пролепетав, что пришел портной и принес мне новое платье ко дню рождения Его Величества». В его «Щеголе из Темпла» герой наряжается на день рождения короля в серый бархатный костюм за сорок фунтов. Можно не сомневаться, что сам мистер Гарри Фильдинг тоже имел во что по такому случаю нарядиться.
Дни торжеств были, бесспорно, грандиозны, зато будничная жизнь при дворе была невыносимо скучной.
«Не стану досаждать Вам, — пишет Гарвей в письма к леди Сандон, описанием наших занятий в Хемптон-Корте. Никакая рабочая лошадь не ходит так строго все по одному неизменному кругу; так что, определив с помощью календаря день недели и с помощью часов — время суток, Вы можете с полной достоверностью сказать, не прибегая к иным источникам сведений, помимо собственной памяти, что именно сейчас происходит в стенах дворца. Прогулки пешком и в портшезах, приемы и аудиенции заполняют утро. А вечером Король играет в коммерс или трик-трак, а Королева — в кадриль, и каждый вечер бедная леди Шарлотта принимает ее вызов, и Королева дергает ее за капюшон а Наследная Принцесса щелкает ее по пальцам. Герцог Графтон еженощно на сон грядущий принимает снотворную дозу успокоительной лотереи, сладко засыпая между принцессами Амелией и Каролиной. Лорд Грэнтем бродит из комнаты в комнату, точно безутешный призрак, а на устах его печать, как пишет Драйден; по временам он ни с того ни с сего вдруг взбадривается, словно огонь в очаге, который помешали кочергой, чтобы ярче горел. Но вот, наконец, Король встает; игра окончена; можно расходиться. Их Королевские Величества удаляются, он — об руку с леди Шарлоттой, она — с лордом Лиффордом; лорд Грэнтем уходит с леди Фрэнсис и мистером Кларком; кто идет ужинать, кто прямо спать; и так день да ночь — сутки прочь».
