Уильям Теккерей - Кэтрин
Капитану, видно, ударил в голову выпитый пунш: он сидел, сжав руками виски, и бессвязно бормотал что-то, поминая свое невезенье, розыгрыш, дрянной пунш и тому подобное. Хлопнула внизу входная дверь; донеслись с улицы шаги Брока и сквайра и затихли в отдалении.
— Макс! — позвала Кэтрин, но ответа не было. — Макс, — окликнула она снова и положила руку ему на плечо.
— Прочь, шлюха! — огрызнулся благородный граф. — Как ты смеешь трогать меня своими лапами? Убирайся спать, пока я не отправил тебя куда-нибудь подальше, да сперва подай мне еще пуншу — еще галлон пуншу, слышишь?
— Ах, Макс, — захныкала мисс Кэт. — Ты… тебе… не надо тебе больше пить.
— Как! Выходит, мне уж и напиться нельзя в моем собственном доме? Ах ты, проклятая шлюха! Вон отсюда! — И капитан отвесил ей звонкую пощечину.
Но мисс Кэтрин, вопреки своему обыкновению, даже не попыталась ответить тем же, и дело на сей раз не кончилось потасовкой, как бывало прежде в случаях несогласия между нею и графом. Вместо того она бросилась перед ним на колени и, сжав руки на груди, жалостно воскликнула:
— О Макс! Прости меня, прости!
— Простить тебя? За что? Уж не за пощечину ли, которую ты от меня получила? Ха-ха! Эдак я охотно прощу тебя еще раз,
— Ах, нет, нет! — вскричала она, ломая руки. — Я не о том. Макс, милый Макс, сможешь ли ты простить меня? Я не о пощечине — бог с ней. Я прошу у тебя прощенья за…
— За что же? Не скули, а говори толком.
— За пунш!
Граф, которому уже море было по колено, напустил на себя пьяную строгость.
— За пунш? Ну, нет, тот последний стакан пунша я тебе никогда не прощу. В жизни не брал в рот более гнусного, омерзительного пойла. Этого пунша я тебе никогда не прощу.
— Ах, нет, не то, не то! — твердила она.
— Как не то, будь ты неладна! Да этот… этот пунш, это же настоящая отра-а-а-ва. — Тут голова графа откинулась назад и он захрапел.
— Это и была отрава! — сказала Кэтрин.
— Что-о? — взвизгнул граф, мгновенно проснувшись, и с силой отшвырнул ее от себя. — Ты меня отравила, ведьма?
— О Макс! Не убивай меня, Макс! Это была настойка опия — вот что это было. Я узнала, что ты хочешь жениться, и я была вне себя, вот я и…
— Молчи, змея! — зарычал граф и, выказав больше присутствия духа, нежели галантности, запустил недопитым пуншем (разумеется, со стаканом вместе) в голову мисс Кэтрин. Но отравленный кубок пролетел мимо цели и угодил прямо в нос мистеру Тому Триппету, который, будучи позабыт всеми, мирно спал под столом.
С проклятием вскочил мистер Триппет на ноги и схватился за шпагу; окровавленный, шатающийся, он представлял собой поистине жуткое зрелище.
— Кто? Где? — вопил он, наобум размахивая шпагой во все стороны. Выходи, сколько вас там есть! Смелым бог владеет!
— Проклятая тварь, так умри же и ты! — вскричал граф и, обнажив свой толедский клинок, ринулся на мисс Кэтрин.
— Караул! Убивают! На помощь! — завизжала та. — Спасите меня, мистер Триппет, спасите! — И, толкнув названного джентльмена навстречу графу, она в два прыжка очутилась у двери спальни, юркнула туда и заперлась на замок.
— Прочь с дороги, Триппет, — ревел граф. — Прочь с дороги, пьяная образина! Я убью эту ведьму — она мне поплатится жизнью! — И он с такой силой вышиб оружие из рук мистера Триппета, что оно, описав кривую, вылетело в окно.
— В таком случае возьмите мою жизнь, — сказал мистер Триппет. — Пусть я пьян, но я, черт возьми, мужчина! Смелым бог владеет.
— На кой черт мне ваша жизнь, остолоп? Послушайте, Триппет, да заставьте вы себя протрезвиться. Эта чертова баба узнала о моей женитьбе на мисс Дриппинг…
— Двадцать тысяч фунтов! — заметил мистер Триппет.
— Она приревновала — понятно? — и отравила нас. Она подлила яду в пунш.
— Как, в мой пунш? — воскликнул мистер Триппет; хмель сразу соскочил с него, а заодно улетучилась и отвага. — Боже мой! Боже мой!
— Нечего причитать, бегите лучше за врачом, только он может нас спасти.
И мистер Триппет понесся со всех ног.
Сознание личной опасности заставило графа позабыть о задуманной кровавой расправе с любовницей или, по крайней мере, на время отложить ее. И нельзя не воздать должное воину, сражавшемуся за, а также против Мальборо и Таллара: перед лицом столь тяжкого и непривычного испытания он ни на миг не дрогнул душой, но немедля стал действовать столь же решительно, сколь и находчиво. Он бросился к поставцу с остатками вечерней стряпни, схватил горчицу, соль, склянку масла, опрокинул все это в большой кувшин и туда же налил до краев горячей воды. Затем, не колеблясь ни минуты, он поднес к губам эту аппетитную смесь и глотал ее до тех пор, пока терпела природа. Впрочем, он не успел выпить и кварты, как наступил желанный эффект, и с помощью этого импровизированного рвотного ему удалось освободиться от большей части яда, которым угостила его мисс Кэтрин.
За таким занятием его застал врач, которого вместе с капралом Броком привел мистер Триппет. Узнав, что на его долю отравленный пунш едва ли достался, мистер Триппет возликовал и, не вняв совету на всякий случай выпить немного графского снадобья, отбыл восвояси, предоставив графа заботам верного Брока и лекаря.
Нет надобности перечислять все дополнительные средства, употребленные последним для восстановления здоровья капитана; так или иначе, немного спустя он объявил, что непосредственная опасность, по его мнению, миновала и теперь пациент нуждается только в отдыхе и в сиделке, которая не отходила бы от его постели. Обязанности сиделки взял на себя мистер Брок.
— Да, да, иначе эта ведьма убьет меня, — подхватил бедный граф. Выгони ее вон из спальни, Брок; а если она не отопрет, взломай дверь.
Эта мера в самом деле оказалась необходимой; не получив ответа на многочисленные оклики, мистер Брок разыскал железный ломик (точней сказать, достал его из собственного кармана) и взломал замок.
Комната была пуста, окошко распахнуто настежь; хорошенькая служанка из "Охотничьего Рога" бежала.
— Ящик! — прохрипел граф. — Цел ли ящик? Капрал бросился в спальню, заглянул под кровать, где был привинчен ящик, и сказал:
— Славу богу, цел!
Окно тотчас же было закрыто; капитан, не державшийся на ногах от слабости, был раздет и уложен в постель, капрал уселся рядом. Скоро веки больного смежил сон, и бдительный взор сиделки удовлетворенно следил за благотворным воздействием этого великого целителя.
* * *Проснувшись спустя некоторое время, капитан, к удивлению своему, обнаружил, что во рту у него торчит кляп и что капрал Брок тащит его кровать куда-то в сторону. Он зашевелился, хотел сказать что-то, но сквозь шелковый платок проникли только глухие, нечленораздельные звуки.
— Не двигайтесь, ваша честь, и не вздумайте кричать, — заметил ему капрал, — не то я перережу вашей чести горло.
И, взяв железный ломик (теперь читателю ясно, для чего было припасено означенное орудие: мистер Брок уже несколько дней, как задумал совершить этот coup [14]), он сперва попытался вскрыть железный ящичек, в котором граф хранил свое сокровище, а когда это не удалось, попросту стал отвинчивать его от полу — в чем и преуспел без особого труда.
— Вот видите, граф, — заметил он назидательно, — не рой другому яму, сам в нее попадешь. Вы, кажется, хотели устроить, чтобы меня выгнали из полка. К вашему сведению, я теперь сам, своей волей его покину и остаток своих дней проживу джентльменом. Schlafen Sie wohl [15], благородный капитан; bon repos [16]. Завтра спозаранку явится к вам сквайр получить давешний должок.
* * *С этим язвительным замечанием мистер Брок удалился; но не через окно, как мисс Кэтрин, а чин чином через дверь и, спустившись вниз, вышел на улицу. А наутро врач, придя навестить пациента, принес с собою известие, что мистер Брок глубокой ночью явился в конюшню, где стояли графские лошади, и, разбудив конюха, сообщил ему, что мисс Кэтрин дала графу яд, а сама бежала, прихватив тысячу фунтов, и что теперь он, Брок, вместе с другими, кому дорога справедливость, намерены обыскать всю округу, чтобы изловить преступницу. Для этой цели он велел оседлать лучшую лошадь капитана — того самого жеребца, на котором некогда была увезена мисс Кэтрин. Так граф Максимилиан за одну ночь лишился любовницы, денег, коня, капрала и едва не лишился жизни.
ГЛАВА IV,
в которой мисс Кэтрин снова становится честной женщиной
В таком плачевном положении — без денег, без сожительницы, без лошади, без капрала, с кляпом во рту и с веревкой вокруг туловища — мы принуждены покинуть доблестного графа Гальгенштейна до той поры, пока его не выручат друзья и дальнейшее течение нашей повести. Равным образом должен быть прерван и рассказ о приключениях мистера Брока, выехавшего из города на графском коне, ибо долг нам велит последовать за мисс Кэтрин в окно, через которое она бежала, и сопровождать ее навстречу всем превратностям ее судьбы.
