Редьярд Киплинг - История Гедсбая
Кап. Г. Нет? А я думаю, у афганца осталось мало сомнений на этот счёт. Джек отрубил ему голову.
Миссис Г. Отрубил го-ло-ву! Одним ударом, как говорится в книгах?
Кап. Г. Не знаю, меня так интересовала собственная судьба, что я не обратил особого внимания на это. Во всяком случае, голова была отрублена, и Джек толкал старину Ван Лоо в бок, чтобы он поднялся. Вот, милочка, ты услышала все об этой ране и теперь…
Миссис Г. Ты хочешь, чтобы я ушла? Ты мне не рассказывал, как тебя ранили, хотя я уже так давно-давно замужем; ты не рассказал бы мне ничего, если бы я не увидела шрам. Вообще ты никогда ничего не рассказываешь мне о себе, о том, что ты делаешь, о том, что тебя занимает.
Кап. Г. Моя дорогая, я всегда с тобой, разве не правда?
Миссис Г. Ты хотел сказать, что вечно пришит ко мне? Правда. Но твои мысли далеко от меня.
Кап. Г. (стараясь скрыть улыбку) . Разве? Я этого не знал. И мне очень жаль.
Миссис Г. (жалобно) . О, не смейся надо мной, Филь, ты знаешь, что я хотела сказать. Когда ты читаешь «Статьи о кавалерии», которые написал этот идиотский принц… Почему он не желает оставаться принцем, вместо того чтобы быть конюхом?
Кап. Г. Принц Крафт — конюх? О матушки! Но оставим принца, моя дорогая. Что же ты хотела сказать?
Миссис Г. Не все ли равно? Ведь тебя не занимает, что я скажу. Только… только ты расхаживаешь по комнате, смотришь куда-то в пространство, потом к обеду является Мефлин, и, когда я ухожу в гостиную, я слышу, как вы с ним разговариваете, все разговариваете и разговариваете о непонятных для меня вещах… О, я так устаю, мне так скучно, и я чувствую себя до того одинокой! Я не хочу жаловаться, не хочу быть для тебя обузой, Филь, но, право, это так, право же.
Кап. Г. Моя бедная, любимая. Я никогда об этом не думал. Почему ты не приглашаешь к обеду каких-нибудь милых людей?
Миссис Г. Милых людей? Откуда их взять? Все ужасные, натянутые особы. Да если бы я и пригласила к себе гостей, мне не было бы весело. Ты отлично знаешь, что мне нужен только ты.
Кап. Г. И конечно, я твой, моя любимая.
Миссис Г. Нет, Филь, почему ты не хочешь ввести меня в свою жизнь?
Кап. Г. Больше, чем я уже сделал это? Трудновато, милочка.
Миссис Г. Да, вероятно, для тебя. Я не твоя помощница, не твой товарищ. И ты желаешь, чтобы наша жизнь всегда шла таким образом?
Кап. Г. Скажи, киска, разве ты не чувствуешь, что ты не совсем благоразумна?
Миссис Г. (топая ногой) . Я самая благоразумная женщина в мире… когда со мной обращаются как следует.
Кап. Г. А с каких пор я обращаюсь с тобой не «как следует»?
Миссис Г. С самого начала. И ты сам это знаешь.
Кап. Г. Нет, но, пожалуйста, убеди меня.
Миссис Г. (указывая на седло) . Вот.
Кап. Г. Что ты хочешь сказать?
Миссис Г. Что значит все «это»? Почему ты мне не объяснишь? Разве это уж так драгоценно?
Кап. Г. В настоящую минуту я не помню, в какую сумму правительство оценивает эти вещи. Просто я нахожу, что седло слишком тяжело.
Миссис Г. Так зачем же ты возишься с ним?
Кап. Г. Чтобы сделать его легче. Видишь ли, моя любовь, я придерживаюсь одного мнения, Джек — другого, но мы оба находим, что эти вещи можно облегчить на тридцать фунтов. Вопрос только в том, как облегчить их, не ослабляя ни одной части и в то же время давая возможность солдату брать с собой все, что необходимо для его удобства: носки, рубашки и тому подобные вещи.
Миссис Г. Почему бы не укладывать их в маленький чемодан?
Кап. Г. (целуя её) . О, ты милочка! Действительно, уложить их в чемоданчик! Гусары не возят с собой чемоданов, и важнее всего, чтобы все несла лошадь.
Миссис Г. Но почему именно ты заботишься об этом? Ведь ты же не солдат.
Кап. Г. Нет, но я командую несколькими десятками солдат, а снаряжение лошади в настоящее время — чуть ли не самая важная вещь.
Миссис Г. Важнее меня?
Кап. Г. Глупышка! Конечно, нет, но это дело глубоко занимает меня; если я или Джек, или я и Джек, придумаем лёгкое седло и весь набор, очень вероятно, наше изобретение будет принято.
Миссис Г. Что значит «принято»?
Кап. Г. Его одобрят в Англии; там сделают установленный образец, образец, который будут копировать седельники, и его примут в кавалерии.
Миссис Г. И это тебя интересует?
Кап. Г. Это входит в мою профессию, пойми, а моя профессия имеет для меня большое значение. Все касающееся солдата — важно, и если нам удастся исправить седло и седельный набор, будет лучше и для солдат и для нас.
Миссис Г. Для кого «нас»?
Кап. Г. Для Джека и меня; только понятия Джека слишком радикальны… Почему такой глубокий вздох, Минни?
Миссис Г. Так, ничего, и ты все это держал от меня в секрете. Почему?
Кап. Г. Я не держал в секрете, дорогая. Я ничего не говорил тебе, так как не думал, что подобные вещи могут тебя забавлять.
Миссис Г. А я создана только для того, чтобы меня забавляли?
Кап. Г. Нет, конечно. Я просто хотел сказать, что эти вещи не могли тебя занимать.
Миссис Г. Это твоя работа и… и, если бы ты позволил мне, я могла бы вести подсчёты. Если вещи слишком тяжелы, ты, конечно, знаешь, насколько они слишком тяжелы; и вероятно, у тебя есть список с обозначением желательного для тебя веса и…
Кап. Г. Список того и другого веса у меня в голове, но без настоящей модели очень трудно сказать, какой лёгкой хочешь сделать, например, узду.
Миссис Г. Но, если ты прочитаешь список, я запишу все и приколю листок над твоим столом. Разве это не пригодилось бы?
Кап. Г. Это было бы страшно мило с твоей стороны, моя дорогая, но ты трудилась бы из-за пустяков. Работать таким образом я не умею. Я действую на ощупь. Мне известен настоящий вес каждой вещи и тот, которого я хочу добиться. Для этого мне придётся много раз менять все. Я знаю это. И буду так часто перемещать и изменять различные части конского снаряжения, что даже при письменном перечне потеряю уверенность.
Миссис Г. О, как жалко! Я думала, что я могу помогать тебе. И здесь нет ничего, в чем я могла бы принести пользу?
Кап. Г. (окидывая взглядом комнату) . Ничего не могу придумать. Да ведь ты всегда помогаешь мне.
Миссис Г. Да? Каким образом?
Кап. Г. Ты, конечно, ты, и пока ты подле меня… Я не могу хорошо объяснить тебе, но это чувствуется.
Миссис Г. И поэтому ты отсылаешь меня прочь?
Кап. Г. Только в тех случаях, когда я работаю… делаю что-нибудь тяжёлое, грубое.
Миссис Г. Значит, Мефлин полезнее меня? Да?
Кап. Г. (необдуманно) . Ну, конечно. Мы с Джеком долгое время думали в одном направлении, два или три года размышляли об этой части солдатского снаряжения. Это наш конёк, и он когда-нибудь может принести нам настоящую пользу.
Миссис Г. (после паузы) . И только эта часть твоей жизни идёт отдельно от меня?
Кап. Г. В настоящую минуту она тоже совсем недалеко от тебя. Смотри, чтобы масло с этого ремня не попало на твоё платье.
Миссис Г. Мне так, так сильно хочется действительно помочь тебе. Мне кажется, я это сделаю… если уйду. Но я подразумеваю другое.
Кап. Г. (в сторону) . Небо, дай мне терпения! Хоть бы она ушла. (Громко.) Уверяю тебя, ты ничем не можешь помочь мне, Минни, и мне действительно необходимо заняться этим делом. Где мой кисет?
Миссис Г. (подходя к письменному столу) . Ах ты, медведь. В каком беспорядке ты держишь свой стол!
Кап. Г. Ничего не трогай. В моем беспорядке есть известная система, хотя, может быть, это покажется тебе невероятным.
Миссис Г. (около стола) . Я хочу посмотреть… Ты ведёшь счета, Филь?
Кап. Г. (наклоняясь к седлу) . Некоторые. Ты роешься в войсковых бумагах? Осторожнее.
Миссис Г. Почему? Я ничего не перепутаю. Боже милостивый! Я и не представляла себе, что тебе приходится возиться с таким количеством больных лошадей.
Кап. Г. Я был бы рад, если бы не приходилось, но они настойчиво заболевают. Знаешь, Минни, на твоём месте я не стал бы рассматривать эти бумаги. Ты может натолкнуться на что-нибудь неприятное.
Миссис Г. Почему ты обращаешься со мной, как с маленьким ребёнком? Ведь я же не путаю эти противные бумаги.
Кап. Г. (тоном покорности судьбе) . Ну хорошо, если что-нибудь случится, не вини меня. Возись со столом и позволь мне продолжать моё дело. (Запуская руку в карман рейтуз.) Дьявольщина!
