Эрих Кестнер - Трое в снегу
— Позвольте вас представить друг другу? — спросил Хагедорн и познакомил тайного советника Тоблера с его слугой Иоганном.
Они уселись за столик. Кессельгут заказал всем коньяк. Шульце, откинувшись на спинку стула, растроганно и вместе с тем иронически разглядывал давно знакомое лицо.
— Господин Хагедорн мне только что рассказал, что вы знаете тайного советника Тоблера, — сказал Шульце.
Кессельгут был не совсем трезв. Он пил не для того, чтобы напиться. Он был добросовестным человеком и не забывал, что вынужден тратить ежедневно не менее сотни марок.
— Знаю, и даже очень хорошо, — заявил он, весело подмигнув Шульце. — Мы почти все время вместе!
— Вы, как я предполагаю, компаньоны? — спросил Шульце.
— Предполагаете? — с важным видом переспросил Кессельгут. — Позвольте! Мне принадлежит процветающая пароходная линия. Мы заседаем вместе в наблюдательном совете. Прямо друг около друга!
— Черт побери! — воскликнул Шульце. — Это какая же линия?
— Об этом мне не хотелось бы говорить, — сказал Кессельгут важно. — Но она не самая маленькая.
Они выпили. Хагедорн поставил рюмку, вздернул верхнюю губу и сказал:
— Ничего не смыслю в спиртном. Но коньяк, если не ошибаюсь, отдает мылом.
— Должен отдавать, — объяснил Шульце. — Иначе грош ему цена.
— Можем попробовать что-нибудь другое, — предложил Кесссельгут. — Кельнер, что у вас не отдает мылом?
Но это был не кельнер, а директор отеля, подошедший к их столику. Он спросил молодого человека, нравится ли ему его номер.
— Да, да, — ответил Хагедорн, — в общем и целом вполне.
Господин Кюне заверил, что он считает себя счастливым. Потом по его знаку бармен Джонни и кельнер принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом и два бокала.
— Приветственный глоточек, — сказал директор, улыбаясь.
— А мне дадут бокал? — невинно спросил Шульце. Кюне покраснел. Кельнер принес третий бокал и наполнил его. Попытка игнорировать Шульце не удалась.
— За ваше здоровье! — весело воскликнул тот. Директор исчез, чтобы излить свое последнее горе швейцару.
Шульце встал, постучал по своему бокалу и поднял его. Сидевшие в баре гости недружелюбно смотрели на бедняка.
— Выпьем за то, — сказал он, — чтобы господину Кессельгуту удалось что-нибудь сделать для моего молодого друга у старого Тоблера!
Иоганн хихикнул.
— Сделаю, сделаю, — пробормотал он и осушил бокал.
— Дорогой Шульце, — сказал Хагедорн, — мы с вами только недавно познакомились. Но в такой момент, наверное, следует спросить, не может ли господин Кессельгут что-нибудь предпринять и для вас?
— Неплохая идея, — заметил Шульце. Иоганн Кессельгут, смеясь, сказал:
— Я порекомендую тайному советнику Тоблеру взять на службу и господина Шульце. Кто вы по профессии?
— Тоже специалист по рекламе, — ответил Шульце.
— Вот было бы здорово, если бы мы работали в одном отделе, — размечтался Хагедорн. — Шульце и я отлично понимаем друг друга. Мы обновили бы в корне всю рекламу концерна. Ведь то, что я видел в прессе последнее время, кошмар.
— Неужели? — спросил Шульце.
— Примитивное дилетантство, — заявил молодой человек. — Отдел рекламы в таком концерне может работать гораздо интереснее. Мы покажем Тоблеру, на что способны два профессионала. Между прочим, он симпатичный человек?
— Ну да, — сказал Иоганн Кессельгут. — Мне он нравится. Конечно, это дело вкуса.
— Ладно, посмотрим, — сказал Хагедорн. — Выпьем за него! За здоровье старого Тоблера!
Они чокнулись.
— Пусть будет здоров, — сказал Кессельгут и ласково посмотрел господину Шульце в глаза.
После того, как была выпита бутылка, презентованная Карлом Отважным, владелец пароходной линии Кессельгут заказал еще одну. Они удивлялись, что, несмотря на дальнюю дорогу, не чувствовали усталости. И приписали это высокогорному воздуху. Потом они перекочевали ниже, в пивной погребок, ели вареную телячью колбасу и пили мюнхенское пиво.
Но оставались там недолго. Эффектная женщина из Польши, которая прибыла вечером, уединилась с мистером Брайеном в темном углу, и Хагедорн сказал:
— Боюсь, что мы помешаем международным контактам.
Когда они вернулись в бар, народу там прибавилось. Госпожа фон Маллебре и барон Келлер сидели у стойки, пили коктейль и грызли кофейные зерна. Госпожа Каспариус и толстый господин Ленц вернулись с эспланады и играли в кости. Солидная группа краснощеких голландцев галдела за большим круглым столом. А саксонская супружеская пара насмехалась над акустической беспардонностью голландского языка.
Потом тапера оттеснил один из голландцев. Тут же встали из-за стола темпераментные земляки и, несмотря на смокинги и светские вечерние платья, начали отплясывать истинно народные танцы. Салливан сполз с табурета и, поскольку фройляйн Марек заупрямилась, принял участие как солист в народном гулянье, хотя еле держался на ногах.
Это продолжалось минут двадцать. Тапер снова завладел своим законным табуретом-вертушкой.
— Потанцуйте же наконец с какой-нибудь из ваших поклонниц! — сказал Шульце Хагедорну. — Бабы глаз с вас не сводят! Сил нет терпеть!
Молодой человек покачал головой.
— Они же не на меня смотрят, а на престолонаследника Албании.
— Ну и что, подумаешь! — возразил Шульце. — Меня бы это не остановило. Главное — произвести эффект.
Хагедорн обратился к Кессельгуту:
— Здесь, в отеле, меня принимают не то за внука Рокфеллера, не то за переодетого королевича…
— Непостижимо! — сказал Кессельгут, стараясь сделать изумленное лицо. — Бывает же такое!
— Прошу вас, пусть это останется между нами! — сказал Хагедорн. — Я бы охотно разъяснил в дирекции недоразумение, но Шульце отсоветовал.
— Господин Шульце прав, — сказал Кессельгут. — Без шуток — не до смеха!
Внезапно капелла заиграла туш. Господин Хелтаи, профессор танцевального искусства и устроитель карнавалов, вышел на паркет, похлопал в ладоши и воскликнул:
— Господа, дамы приглашают кавалеров!
Он повторил объявление по-английски и по-французски. Публика засмеялась. Многие дамы поднялись с мест. Госпожа Каспариус тоже. Она направилась прямо к Хагедорну. Госпожа фон Маллебре побледнела и с кривой улыбкой пригласила барона.
— Ну, теперь за дело! — приказал Шульце. Госпожа Каспариус сделала чересчур усердный книксен и сказала:
— Вот видите, господин кандидат, от меня не ускользнешь.
— «Здесь женщины — гиены сами…»[3] — продекламировал Шульце, который никогда не терялся. Однако бременская дама и Хагедорн его уже не слышали. Танец начался.
Шульце прошептал Кессельгуту:
— Я иду в холл. Незаметно следуйте за мной! И захватите приличную сигару!
Затем он покинул бар.
Тайный советник Тоблер сидел со своим камердинером Иоганном в холле. Большинство столиков были свободны. Кессельгут раскрыл портсигар и спросил:
— Могу я пригласить вас на рюмку коньяку?
— Не задавайте дурацких вопросов, — ответил Тоблер. Иоганн заказал. Господа курили и весело поглядывали друг на друга. Кельнер принес коньяк.
— Ну вот, мы все-таки познакомились, — сказал Иоганн удовлетворенно. — Да еще в первый же вечер! Как я справился, а?
Тоблер нахмурил лоб.
— Вы интриган, дорогой мой. Собственно, мне следует вас уволить.
Иоганн польщенно улыбнулся и сказал:
— Я так перепугался, когда приехал, ужас! Директор отеля и швейцар пытались прощупать господина Хагедорна со всех сторон! Я хотел побежать вам навстречу и предупредить.
— Дочке я оборву уши, — заявил Тоблер. — Конечно, позвонила она.
— У фройляйн Хильдегард такие изящные ушки, — сказал Иоганн. — Спорю, что телефонировала Кункель.
— Если бы я не был в таком хорошем настроении, — признался Тоблер, — то разозлился бы крепко. Какая наглость! Нам просто повезло, что здесь все перепутали!
— Вам дали хороший номер? — спросил слуга.
— Восхитительный, — ответил Тоблер. — Солнечный, много свежего воздуха. Даже слишком много.
Иоганн снял с костюма Тоблера два волоска и ладонью стал заботливо смахивать ворсинки с рукавов фиолетового пиджака.
— Перестаньте, — заворчал тайный советник. — Вы с ума сошли?
— Ничуть, — сказал Иоганн. — Счастлив, что сижу возле вас. Ну хорошо, немного я, конечно, захмелел. Ваш костюм выглядит ужасно. Завтра я приду к вам и наведу порядок. Какой у вас номер, господин тайный советник?
— Посмейте только! — строго сказал Тоблер. — Еще не хватало, чтобы владельца процветающей пароходной линии увидели, как он вытирает у меня пыль. У вас есть с собой бумага и карандаш? Пишите деловое письмо. Поторопитесь! Пока не пришел наш миллионерчик. Как он вам нравится?
