Кэтрин Скоулс - Королева дождя
Отойдя от алтаря, Кейт сделала над собой усилие, чтобы пройти по проходу к дверям церкви. Она чувствовала, что если позволит себе бежать, то уже не сможет остановиться. И пойдет в лес. И будет идти, не останавливаясь, вглубь темно-зеленого одиночества…
Когда Кейт переступила порог и теплые лучи солнца упали ей на плечи, она почувствовала, что на нее направлены взгляды множества глаз: добрые и сочувственные — взрослых, искренние и любопытные — детей. Кейт знала: все они хотят поговорить с ней, задать ей вопросы, отпраздновать ее возвращение, — но они, проявляя удивительный такт, держались от нее на почтительном расстоянии.
Кейт направилась по тропинке, ведущей к дому миссии. Медленно идя по знакомой дороге, она вдыхала запах козьего помета и сгоревшего керосина. Гравий все так же хрустел у нее под ногами, как и много лет назад, хотя теперь нежную кожу ступней защищали туфли, а на смену шортам в заплатах пришли новые джинсы. Дойдя до куста, усеянного красными цветами с мясистыми лепестками, она остановилась и вспомнила, как ей и ее друзьям нравилось обрывать эти бутоны. Они перетирали их камнями в жестяной банке из-под молока, приготавливая густую темно-красную «кровь» для игры «в больницу». Ордена не одобряла этого — как саму идею игры с кровью, так и пятна на одежде.
Ордена. Со времени своего возвращения Кейт пробегала глазами по лицам в толпе в напрасной надежде отыскать ее лицо. Наконец она спросила, где же ее няня.
«Где-то здесь, — был ответ. — Она придет».
Однако пока Ордена не появлялась. Кейт напоминала себе, что она приехала из Австралии без предупреждения после стольких лет молчания. Вряд ли стоило надеяться на то, что человек, встречи с которым она так ждет, мгновенно окажется перед ней, торопясь поприветствовать ее.
Обойдя колючую изгородь, Кейт остановилась. Перед ней простиралось поле, недавно засеянное маниокой. Где-то посредине этого поля она разглядела смутные очертания остатков бетонного фундамента и каменной ограды, окружавшей огород Сары. И дерево — старый шинус, который раньше рос возле резервуара с водой. Кейт вспомнила, как она пробиралась среди его сплетенных веток в поисках тайников, как по вечерам открывала окно своей спальни и вдыхала воздух, приправленный ароматами цветущих растений.
Больше от дома Кейт ничего не осталось. Анна предупреждала, что смотреть там будет почти не на что. Постройку снесли много лет назад. Никто не хотел жить под той крышей, ходить по тому деревянному полу после того, что там случилось.
Кейт стояла одна у края поля; маленькие зеленые побеги касались ее ног. Она пыталась восстановить в памяти образ дома миссии: окна, выходящие на веранду, ветер, развевающий занавески с бумерангами и копьями, подымая их над белыми подоконниками.
Но это было слишком давно и слишком многое изменилось с тех пор. Не только здесь, но и вокруг станции. Больница на вид стала больше, а строения и сады казались маленькими. А недалеко от того места, где стояла Кейт, был возведен большой бетонный двухэтажный дом. Она взглянула на его фасад. «Наверное, это новый дом миссии, — подумала Кейт, — дом нынешнего главы миссии и его семьи». На перилах веранды сидел петух. На красной жестяной крыше разложили на просушку китенге. Возле входной двери — куча помидоров в форме сердца, корзина с яйцами и спящая собака.
Кейт с облегчением огляделась. В ее памяти станция Лангали оставалась неизменной, застывшей во времени, однако на самом деле жизнь не стояла на месте. Теперь здесь рассказывали другие истории, писали целые главы о надеждах и трагедиях прошедших лет. И Кейт поняла: вес этой, новейшей, истории оттянул ее собственную историю на положенное ей место, где на нее можно было смотреть, ощущать ее, пытаться понять, но не захлебываться в ней.
Кейт повернулась к разглядывающим ее людям. И тут же, словно по сигналу, по усыпанной гравием дорожке к ней ринулись дети, и каждый старался добежать до нее первым. Они восторженно кружили вокруг нее, разговаривали и смеялись. Кейт изо всех сил пыталась поспевать за их речью на суахили и отвечать на вопросы, но вскоре ее внимание отвлекли. К строению приближалась группа людей — пестрая мозаика темнокожих мужчин и женщин в красочной одежде.
Через несколько минут Кейт увидела, что четверо сильных мужчин несут на плечах носилки, на которых удобно устроилась Анна: со всех сторон ее окружали подушки, не мешая ей, однако, осматривать окрестности. Вокруг нее собралась большая толпа: десятки людей образовали настоящую процессию.
Не обращая внимания на детей, которые все еще крутились возле нее, Кейт направилась к носилкам. Когда она приблизилась, люди разошлись, пропуская ее. Подойдя к Анне, она впилась взглядом в бледное лицо. Кожа той была почти как воск и блестела от пота, но серо-зеленые глаза быстро двигались туда-сюда, разглядывая все, что ее окружало. Кейт облегченно улыбнулась.
— Все хорошо?
Вопрос задала Анна. Она пристально посмотрела девушке в глаза.
Кейт не отвела взгляда.
— Да, все нормально.
Анна приняла этот простой ответ, не став выспрашивать подробности.
— Тогда пойдем, — обратилась она к носильщикам на суахили. В ее голосе звучало нетерпение, которое отразилось на настроении собравшихся.
Мужчины прошли через толпу, крепко сжимая жерди носилок. Присутствующие поспешили за ними.
Следуя указаниям Анны, носильщики направились по дороге, ведущей к мосту через ручей.
Кейт держалась поближе к носилкам; она почти бежала, чтобы поспеть за ними.
Спустя несколько минут Анна протянула руку и коснулась плеча Кейт. Ее пальцы уже не дрожали. Глаза женщины сверкали в предвкушении.
— Теперь, наконец, — сказала она, — ты увидишь мой настоящий дом. Ква-Мойо.
Густой лес, раскинувшийся на противоположном берегу ручья, остался таким же, каким его запомнила Кейт. Но за ним, там, где на месте заброшенной деревушки всегда царила мрачная тишина, поднимались клубы дыма, свидетельствующие о том, что теперь там горит огонь в десятках очагов. Между стволами деревьев проглядывали верхушки хижин с круглыми крышами и пышная зелень в разноцветных пятнах, по которым можно было догадаться, что там буйно растут сады.
Перейдя через мост, носильщики свернули с дороги и направились по тропинке, идущей через лес к поселению. Но не успели они подойти к первым хижинам, как Анна знаком попросила их остановиться. Она указала на поляну с погребальными пирамидами из камней.
«Вот тут — бабушка Стенли. Рядом с ней — Старая Королева. А вон там — Эллис и Наага. — Анна говорила так, словно все четыре женщины стояли рядом с ней, живые. Затем она указала еще на одну пирамиду, сложенную немного в стороне. — Это не могила, — пояснила она, — мы соорудили ее, чтобы она напоминала нам о епископе Уэйде».
Кейт покивала, обводя взглядом неровные очертания памятника. Во время долгих бесед у костра в Мельбурне, а затем и путешествия по Африке она узнала, что после смерти Сары и Майкла епископ стал другом Анны и Стенли. Поскольку им больше не к кому было обратиться, они решили просить помощи у него. Они постепенно, осторожно рассказали ему свою историю, открыв ему важные моменты только тогда, когда стало ясно, что этому человеку можно доверять. Епископ сразу же откликнулся. Он не только помог переместить лагерь из Коун-Хилла на территорию заброшенной деревни, но еще и воспользовался своими связями в правительстве, чтобы получить разрешение на пребывание беженцев в Танзании. Затем он обратил все свои усилия на то, чтобы обеспечить безопасность людям, живущим в этой деревушке у границы. Ко времени выхода на пенсию он заработал себе имя у миссионеров. Его прозвали Уэйд с запада…
Когда процессия двинулась мимо каменных надгробий, все затихли. Затем разговоры и пение возобновилось. Анна приподнялась, опираясь на одну руку, чтобы посмотреть вперед.
В Ква-Мойо никто не ожидал прибытия двух белых женщин: как только Кейт и Анна решили, что готовы к поездке, они просто немедленно отправились в путь. Первый, кого они встретили, — это был подросток — изумленно уставился на них. Но когда они подошли к пожилой женщине, работавшей в саду, та медленно подняла голову, взглянула на Анну, и ее глаза округлились от радостного удивления. Костлявые руки потянулись к носилкам.
— Это она! Она! — Голос старухи оказался высоким и звонким. — Анна!
Новость распространилась со скоростью света. Внезапно со всех сторон стали появляться люди, пристально и удивленно смотревшие на Анну, словно она была призраком, восставшим из мертвых.
— Мы уже попрощались с тобой, — говорили они. — Мы уже не надеялись тебя увидеть!
Потрясение сменилось радостью.
Население Ква-Мойо — женщины, мужчины, дети, — все по очереди подходили к носилкам. Пожилые женщины задерживались у них подольше, обхватывая тонкие руки Анны своими заскорузлыми от работы пальцами, слезы бежали по их запавшим щекам.
